Ломбардо-Венецианское королевство

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Ломбардо-Венецианское королевство
Regno Lombardo-Veneto
Lombardo-Venezianisches Königreich
Владение Австрийской империи

1815 — 1866



Флаг Герб
Столица Милан
Язык(и) итальянский
Денежная единица Ломбардо-венецианская лира (1815—1862)
Австрийский гульден (1862—1866)
Форма правления монархия
Династия Габсбурги
История
 -  1815 Венский конгресс
 -  1848 Революция
 - 10 ноября 1859 Ломбардия отходит
  к Пьемонту
 - 12 октября 1866 Венеция отходит к
  Италии
К:Появились в 1815 годуК:Исчезли в 1866 году

Ломбардо-Венецианское королевство (нем. Lombardo-Venezianisches Königreich) — королевство в Северной Италии, образованное в 1815 году по решению Венского Конгресса 18141815 годов из северо-итальянских областей Ломбардия и Венеция, и составившее одну из коронных земель Австрийской империи. Управлялось вице-королём как австрийское владение. В 1859 году вследствие войны с Францией и Сардинским королевством Австрия лишилась Ломбардии, а по итогам войны с Пруссией и Италией в 1866 году — Венеции; обе области вошли в Итальянское королевство.

Всякое национальное стремление к политической независимости подавлялось с помощью полиции, цензуры и системы шпионства. Опираясь на Ломбардо-Венецианское королевство, австрийское правительство пыталось властвовать над всей Италией. Его деспотизм вызвал крайнюю ненависть во всей Италии, вследствие чего и его цель — «подавить якобинские стремления итальянцев и этим обеспечить спокойствие Италии» (слова Меттерниха) — не была достигнута; напротив, ненависть к иностранному завоевателю дала новый импульс объединительным стремлениям. Вся история Ломбардо-Венецианского королевства представляет собой историю заговоров, тайных обществ и возмущений, завершившихся революцией 1848 года.

В 1859 году Ломбардия (кроме Мантуи и Пескьеры) была уступлена Сардинии, а за Австрией осталась лишь Венецианская область.

В 1860 году при введении представительной системы в Австрии на Венецию она не была распространена.

В 1866 году вся Венецианская область, с остававшимися ещё под австрийским владычеством округами Ломбардии, была уступлена Италии.



Интересные факты

Единственным королём, короновавшимся как король Ломбардо-Венецианского королевства, был император Фердинанд I.

Австрийские вице-короли Ломбардо-Венецианского королевства

Напишите отзыв о статье "Ломбардо-Венецианское королевство"

Литература


Отрывок, характеризующий Ломбардо-Венецианское королевство

– Я думаю нет, – сказал он, – а впрочем да. Она не удостоивает быть умной… Да нет, она обворожительна, и больше ничего. – Княжна Марья опять неодобрительно покачала головой.
– Ах, я так желаю любить ее! Вы ей это скажите, ежели увидите ее прежде меня.
– Я слышал, что они на днях будут, – сказал Пьер.
Княжна Марья сообщила Пьеру свой план о том, как она, только что приедут Ростовы, сблизится с будущей невесткой и постарается приучить к ней старого князя.


Женитьба на богатой невесте в Петербурге не удалась Борису и он с этой же целью приехал в Москву. В Москве Борис находился в нерешительности между двумя самыми богатыми невестами – Жюли и княжной Марьей. Хотя княжна Марья, несмотря на свою некрасивость, и казалась ему привлекательнее Жюли, ему почему то неловко было ухаживать за Болконской. В последнее свое свиданье с ней, в именины старого князя, на все его попытки заговорить с ней о чувствах, она отвечала ему невпопад и очевидно не слушала его.
Жюли, напротив, хотя и особенным, одной ей свойственным способом, но охотно принимала его ухаживанье.
Жюли было 27 лет. После смерти своих братьев, она стала очень богата. Она была теперь совершенно некрасива; но думала, что она не только так же хороша, но еще гораздо больше привлекательна, чем была прежде. В этом заблуждении поддерживало ее то, что во первых она стала очень богатой невестой, а во вторых то, что чем старее она становилась, тем она была безопаснее для мужчин, тем свободнее было мужчинам обращаться с нею и, не принимая на себя никаких обязательств, пользоваться ее ужинами, вечерами и оживленным обществом, собиравшимся у нее. Мужчина, который десять лет назад побоялся бы ездить каждый день в дом, где была 17 ти летняя барышня, чтобы не компрометировать ее и не связать себя, теперь ездил к ней смело каждый день и обращался с ней не как с барышней невестой, а как с знакомой, не имеющей пола.
Дом Карагиных был в эту зиму в Москве самым приятным и гостеприимным домом. Кроме званых вечеров и обедов, каждый день у Карагиных собиралось большое общество, в особенности мужчин, ужинающих в 12 м часу ночи и засиживающихся до 3 го часу. Не было бала, гулянья, театра, который бы пропускала Жюли. Туалеты ее были всегда самые модные. Но, несмотря на это, Жюли казалась разочарована во всем, говорила всякому, что она не верит ни в дружбу, ни в любовь, ни в какие радости жизни, и ожидает успокоения только там . Она усвоила себе тон девушки, понесшей великое разочарованье, девушки, как будто потерявшей любимого человека или жестоко обманутой им. Хотя ничего подобного с ней не случилось, на нее смотрели, как на такую, и сама она даже верила, что она много пострадала в жизни. Эта меланхолия, не мешавшая ей веселиться, не мешала бывавшим у нее молодым людям приятно проводить время. Каждый гость, приезжая к ним, отдавал свой долг меланхолическому настроению хозяйки и потом занимался и светскими разговорами, и танцами, и умственными играми, и турнирами буриме, которые были в моде у Карагиных. Только некоторые молодые люди, в числе которых был и Борис, более углублялись в меланхолическое настроение Жюли, и с этими молодыми людьми она имела более продолжительные и уединенные разговоры о тщете всего мирского, и им открывала свои альбомы, исписанные грустными изображениями, изречениями и стихами.
Жюли была особенно ласкова к Борису: жалела о его раннем разочаровании в жизни, предлагала ему те утешения дружбы, которые она могла предложить, сама так много пострадав в жизни, и открыла ему свой альбом. Борис нарисовал ей в альбом два дерева и написал: Arbres rustiques, vos sombres rameaux secouent sur moi les tenebres et la melancolie. [Сельские деревья, ваши темные сучья стряхивают на меня мрак и меланхолию.]
В другом месте он нарисовал гробницу и написал:
«La mort est secourable et la mort est tranquille
«Ah! contre les douleurs il n'y a pas d'autre asile».
[Смерть спасительна и смерть спокойна;
О! против страданий нет другого убежища.]
Жюли сказала, что это прелестно.
– II y a quelque chose de si ravissant dans le sourire de la melancolie, [Есть что то бесконечно обворожительное в улыбке меланхолии,] – сказала она Борису слово в слово выписанное это место из книги.
– C'est un rayon de lumiere dans l'ombre, une nuance entre la douleur et le desespoir, qui montre la consolation possible. [Это луч света в тени, оттенок между печалью и отчаянием, который указывает на возможность утешения.] – На это Борис написал ей стихи: