Лондонский филармонический оркестр

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Лондонский филармонический оркестр (англ. London Philharmonic Orchestra) (ЛФО) — один из ведущих симфонических оркестров Великобритании. Основной площадкой оркестра является построенный в 1949 г. Ройял Фестивал Холл; кроме того, с 1964 года Лондонский филармонический оркестр — основной коллектив Глайндборнского фестиваля.





История

Оркестр был основан в 1932 году Сэром Томасом Бичемом и сыграл свой первый концерт 7 октября 1932 года в концертном зале Квинс-холл (Queen’s Hall) в Лондоне. Среди дирижёров, игравших важную роль в становлении оркестра, были Малколм Сарджент, Пол Бёрд и Дэвид МакКаллум. В одном из первых концертов оркестра, в ноябре 1932 года, в качестве солиста участвовал 16-летний Иегуди Менухин. Исполнением скрипичных концертов Баха и Моцарта тогда дирижировал Бичем, а концертом Элгара — сам композитор.

В 30-е годы ЛФО был выбран в качестве исполнителя для международных оперных сезонов в Королевском театре Ковент-Гарден, художественным руководителем которого был Бичем.

Бичем выступил дирижером на нескольких записях для лейбла Columbia Records, включая великолепно принятую критиками запись 1939 года второй симфонии Брамса, которая впоследствии была перевыпущена на грампластинке и компакт-диске.

Война и послевоенные годы

В 1939 году спонсорская поддержка оркестра прекратилась, и оркестр стал самоуправляемым, когда участники оркестра сами принимают решения по организационным вопросам. Во время Второй мировой войны оркестр особенно активно гастролировал по стране, принося оркестровую музыку туда, где она ранее была недоступна. Большая часть музыкальных инструментов был утрачена во время авианалета на Квинс-холл в мае 1941 года. Тогда Би-би-си выступила с обращением к своим слушателем, после чего оркестр получил инструменты в качестве подарков от граждан, что позволило ему возобновить работу.

После войны Бичем еще на 1,5 года вернулся в ЛФО, но ушел с целью основать новый оркестр, Королевский филармонический (КФО). Среди приглашенных дирижеров этого периода были Виктор де Сабата, Бруно Вальтер, Серджиу Челибидаке и Вильгельм Фуртвенглер. За сезон 1949/50 ЛФО дал 248 концертов. (Для сравнения, у Лондонского симфонического оркестра их было 103, у оркестра Филармония и Королевского филармонического — по 32).

После непродолжительного периода, ознаменнованного отсутствием главного дирижера, в 1947 году оркестр принял на работу голландского дирижера Эдуарда ван Бейнума. В то время, иностранным гражданам разрешалось работать на территории Великобритании не более шести месяцев в году. В отсутствие ван Бейнума с оркестром работало множество приглашенных дирижеров, в том числе Жан Мартинон. Плохое здоровье ван Бейнума вынудило его снять с себя обязанности в 1950-м. Тогда директор ЛФО Томас Расселл пригласил Адриана Боулта стать главным дирижером, после того как Боулт покинул этот пост в Симфоническом оркестре Би-би-си.

В период между 1949 и 1952 годами оркестр пережил кризис по причине того, что Расселл, благодаря которому оркестру удавалось выживать в годы войны, оказался объектом давления в годы холодной войны из-за своих коммунистических убеждений. Муниципальный совет Лондона высказал своё сомнение в том, что площадкой оркестра должен стать только что открывшийся Ройял Фестивал Холл, в итоге оркестру пришлось проголосовать за увольнение Рассела.

Боулт возглавил турне ЛФО по России в 1956 году. Впоследствии он оставил пост главного дирижера, но его плотное сотрудничество с оркестром продолжалось. В 1965 году он был назначен президентом ЛФО. Значительная часть его стереофонических записей для EMI была осуществлена с ЛФО.

В конце 50-х ЛФО работал с такими дирижерами как Константин Сильвестри и Йозеф Крипс. Это был период финансового неблагополучия оркестра, когда он был вынужден отказаться от обязательств перед своими музыкантами по отпускным, больничным и пенсионным платежам в пользу сдельной оплаты.

В 1958 году ЛФО назначил своим главным дирижером Уильяма Стайнберга. Он был замечательным оркестровым педагогом и многое сделал для поднятия уровня игры музыкантов до прежних высот.

60-е и и 70-е

В 1962-м оркестр предпринял своё первое турне по Индии, Австралии и странам Юго-восточной азии. Дирижерами выступили Сэр Малколм Сарджент и Джон Притчард. В 1962-м году Притчард был назначен главным дирижером ЛФО. Он также являлся музыкальным руководителем Глайндборнского фестиваля, и в 1964 году ЛФО стал основным коллективом Глайндборнского фестиваля вместо КФО.

В 1967 году ЛФО назначил своим главным дирижером Бернарда Хайтинка. Он оставался с оркестром на протяжении двенадцати лет. Такого продолжительного и плодотворного сотрудничества у оркестра не было со времен ухода Бичема в 1939-м.

В этот период оркестр давал благотворительные концерты, на которых присутствовали гости, не относящиеся к миру классической музыки, в том числе Дэнни Кей и Дюк Эллингтон. Среди тех, кто также работал с ЛФО были Тони Беннетт, Виктор Борге, Джек Бенни и Джон Дэнкуорт.

В 70-х ЛФО гастролировал по США, Китаю, Западной Европе. А также повторно по США и России. Приглашенными дирижерами были Эрих Ляйнсдорф, Карло Мария Джулини и Сэр Георг Шолти, ставший в 1979 году главным дирижером оркестра.

Золотой юбилей

В 1982 году оркестр отметил свой золотой юбилей. Вышедшая тогда же книга перечисляла множество знаменитых музыкантов, получивших возможность за прошедшие 50 лет поработать с ЛФО. Вдобавок к упомянутым выше, часть из них были дирижерами: Даниэль Баренбойм, Леонард Бернстайн, Ойген Йохум, Эрих Клайбер, Сергей Кусевицкий, Пьер Монтё, Андре Превин и Леопольд Стоковский, другие — солистами: Дженет Бейкер, Деннис Брейн, Альфред Брендель, Пабло Казальс, Клиффорд Керзон, Виктория де лос Анхелес, Жаклин дю Пре, Кирстен Флагстад , Беньямино Джильи, Эмиль Гилельс, Яша Хейфец, Вильгельм Кемпф, Фриц Крейслер, Артуро Бенедетти Микеланджели, Давид Ойстрах, Лучано Паваротти, Маурицио Поллини, Леонтина Прайс, Артур Рубинштейн, Элизабет Шуман, Рудольф Серкин, Джоан Сазерленд, Ричард Таубер и Эва Тернер.

В настоящее время

В декабре 2001 года, в качестве специально приглашённого дирижёра с оркестром впервые работал Владимир Юровский. В 2003 году он стал Главным Приглашённым дирижёром коллектива. Он также дирижировал оркестром в июне 2007 года на концертах в ознаменование открытия после ремонта Ройял Фестивал Холла. В сентябре 2007 года, Юровский стал 11-м по счёту Главным дирижёром ЛФО. В ноябре 2007 года ЛФО объявил Янника Незе-Сегена своим новым Главным Приглашенным дирижёром, начиная с сезона 20082009.

В настоящее время директором и художественным руководителем ЛФО является Тимоти Уокер. ЛФО начал выпускать компакт-диски под собственным лейблом.

Оркестр работает в тесном сотрудничестве с хором Метро Войсез (англ. The Metro Voices), также располагающимся в Лондоне.

Работа, не связанная с классической музыкой

Помимо концертов классической музыки, ЛФО записал несколько саундтреков к кинофильмам, в том числе Лоуренс Аравийский, Филадельфия, Миссия и Кинотрилогия Властелин колец, а также несколько альбомов музыки к серии компьютерных игр компании Square Enix Dragon Quest композитора Койти Сугиямы, Симфоническую поэму: Надежда для Final Fantasy XII а также саундтрек к Xenosaga Episode I композитора Ясунори Мицуды. Оркестр также можно услышать в телепостановке 1993 года Порги и Бесс Гершвина, на которой дирижером выступил Саймон Рэттл, а также на выпущенной в 1989 году компанией EMI звуковой записи оперы. Иногда оркестр появляется на записях популярной музыки или метал-музыки, например, Once и Dark Passion Play группы Nightwish. В середине 90-х ЛФО даже выпустил трибьют-альбом в честь легендарных рок-групп, таких как Pink Floyd, Led Zeppelin, и The Who с кавер-версиями их песен. Оркестр можно услышать на альбоме группы Porcupine Tree Fear of a Blank Planet (2007), он также работает с дуэтом No-Man над их следующим альбомом Schoolyard Ghosts. В 2011 году на открытии фестиваля "Vision Sound" в исполнении оркестра прозвучали саундтреки популярных компьютерных игр, включая мелодию для "Тетриса".[1]

Главные дирижёры

Напишите отзыв о статье "Лондонский филармонический оркестр"

Ссылки

  • [www.lpo.co.uk/ Официальный сайт]  (англ.)

Примечания

  1. [kbanda.ru/index.php/muzyka/40-igrovoj-saundtrek-v-klassicheskoj-interpretatsii.html Игровой саундтрек в классической интерпретации] (Контрабанда, 2 сентября 2011 года)

Отрывок, характеризующий Лондонский филармонический оркестр

Подпоясав кафтан и надвинув шапку, Пьер, стараясь не шуметь и не встретить капитана, прошел по коридору и вышел на улицу.
Тот пожар, на который так равнодушно смотрел он накануне вечером, за ночь значительно увеличился. Москва горела уже с разных сторон. Горели в одно и то же время Каретный ряд, Замоскворечье, Гостиный двор, Поварская, барки на Москве реке и дровяной рынок у Дорогомиловского моста.
Путь Пьера лежал через переулки на Поварскую и оттуда на Арбат, к Николе Явленному, у которого он в воображении своем давно определил место, на котором должно быть совершено его дело. У большей части домов были заперты ворота и ставни. Улицы и переулки были пустынны. В воздухе пахло гарью и дымом. Изредка встречались русские с беспокойно робкими лицами и французы с негородским, лагерным видом, шедшие по серединам улиц. И те и другие с удивлением смотрели на Пьера. Кроме большого роста и толщины, кроме странного мрачно сосредоточенного и страдальческого выражения лица и всей фигуры, русские присматривались к Пьеру, потому что не понимали, к какому сословию мог принадлежать этот человек. Французы же с удивлением провожали его глазами, в особенности потому, что Пьер, противно всем другим русским, испуганно или любопытна смотревшим на французов, не обращал на них никакого внимания. У ворот одного дома три француза, толковавшие что то не понимавшим их русским людям, остановили Пьера, спрашивая, не знает ли он по французски?
Пьер отрицательно покачал головой и пошел дальше. В другом переулке на него крикнул часовой, стоявший у зеленого ящика, и Пьер только на повторенный грозный крик и звук ружья, взятого часовым на руку, понял, что он должен был обойти другой стороной улицы. Он ничего не слышал и не видел вокруг себя. Он, как что то страшное и чуждое ему, с поспешностью и ужасом нес в себе свое намерение, боясь – наученный опытом прошлой ночи – как нибудь растерять его. Но Пьеру не суждено было донести в целости свое настроение до того места, куда он направлялся. Кроме того, ежели бы даже он и не был ничем задержан на пути, намерение его не могло быть исполнено уже потому, что Наполеон тому назад более четырех часов проехал из Дорогомиловского предместья через Арбат в Кремль и теперь в самом мрачном расположении духа сидел в царском кабинете кремлевского дворца и отдавал подробные, обстоятельные приказания о мерах, которые немедленно должны были бытт, приняты для тушения пожара, предупреждения мародерства и успокоения жителей. Но Пьер не знал этого; он, весь поглощенный предстоящим, мучился, как мучаются люди, упрямо предпринявшие дело невозможное – не по трудностям, но по несвойственности дела с своей природой; он мучился страхом того, что он ослабеет в решительную минуту и, вследствие того, потеряет уважение к себе.
Он хотя ничего не видел и не слышал вокруг себя, но инстинктом соображал дорогу и не ошибался переулками, выводившими его на Поварскую.
По мере того как Пьер приближался к Поварской, дым становился сильнее и сильнее, становилось даже тепло от огня пожара. Изредка взвивались огненные языка из за крыш домов. Больше народу встречалось на улицах, и народ этот был тревожнее. Но Пьер, хотя и чувствовал, что что то такое необыкновенное творилось вокруг него, не отдавал себе отчета о том, что он подходил к пожару. Проходя по тропинке, шедшей по большому незастроенному месту, примыкавшему одной стороной к Поварской, другой к садам дома князя Грузинского, Пьер вдруг услыхал подле самого себя отчаянный плач женщины. Он остановился, как бы пробудившись от сна, и поднял голову.
В стороне от тропинки, на засохшей пыльной траве, были свалены кучей домашние пожитки: перины, самовар, образа и сундуки. На земле подле сундуков сидела немолодая худая женщина, с длинными высунувшимися верхними зубами, одетая в черный салоп и чепчик. Женщина эта, качаясь и приговаривая что то, надрываясь плакала. Две девочки, от десяти до двенадцати лет, одетые в грязные коротенькие платьица и салопчики, с выражением недоумения на бледных, испуганных лицах, смотрели на мать. Меньшой мальчик, лет семи, в чуйке и в чужом огромном картузе, плакал на руках старухи няньки. Босоногая грязная девка сидела на сундуке и, распустив белесую косу, обдергивала опаленные волосы, принюхиваясь к ним. Муж, невысокий сутуловатый человек в вицмундире, с колесообразными бакенбардочками и гладкими височками, видневшимися из под прямо надетого картуза, с неподвижным лицом раздвигал сундуки, поставленные один на другом, и вытаскивал из под них какие то одеяния.
Женщина почти бросилась к ногам Пьера, когда она увидала его.
– Батюшки родимые, христиане православные, спасите, помогите, голубчик!.. кто нибудь помогите, – выговаривала она сквозь рыдания. – Девочку!.. Дочь!.. Дочь мою меньшую оставили!.. Сгорела! О о оо! для того я тебя леле… О о оо!
– Полно, Марья Николаевна, – тихим голосом обратился муж к жене, очевидно, для того только, чтобы оправдаться пред посторонним человеком. – Должно, сестрица унесла, а то больше где же быть? – прибавил он.
– Истукан! Злодей! – злобно закричала женщина, вдруг прекратив плач. – Сердца в тебе нет, свое детище не жалеешь. Другой бы из огня достал. А это истукан, а не человек, не отец. Вы благородный человек, – скороговоркой, всхлипывая, обратилась женщина к Пьеру. – Загорелось рядом, – бросило к нам. Девка закричала: горит! Бросились собирать. В чем были, в том и выскочили… Вот что захватили… Божье благословенье да приданую постель, а то все пропало. Хвать детей, Катечки нет. О, господи! О о о! – и опять она зарыдала. – Дитятко мое милое, сгорело! сгорело!
– Да где, где же она осталась? – сказал Пьер. По выражению оживившегося лица его женщина поняла, что этот человек мог помочь ей.
– Батюшка! Отец! – закричала она, хватая его за ноги. – Благодетель, хоть сердце мое успокой… Аниска, иди, мерзкая, проводи, – крикнула она на девку, сердито раскрывая рот и этим движением еще больше выказывая свои длинные зубы.
– Проводи, проводи, я… я… сделаю я, – запыхавшимся голосом поспешно сказал Пьер.
Грязная девка вышла из за сундука, прибрала косу и, вздохнув, пошла тупыми босыми ногами вперед по тропинке. Пьер как бы вдруг очнулся к жизни после тяжелого обморока. Он выше поднял голову, глаза его засветились блеском жизни, и он быстрыми шагами пошел за девкой, обогнал ее и вышел на Поварскую. Вся улица была застлана тучей черного дыма. Языки пламени кое где вырывались из этой тучи. Народ большой толпой теснился перед пожаром. В середине улицы стоял французский генерал и говорил что то окружавшим его. Пьер, сопутствуемый девкой, подошел было к тому месту, где стоял генерал; но французские солдаты остановили его.
– On ne passe pas, [Тут не проходят,] – крикнул ему голос.
– Сюда, дяденька! – проговорила девка. – Мы переулком, через Никулиных пройдем.
Пьер повернулся назад и пошел, изредка подпрыгивая, чтобы поспевать за нею. Девка перебежала улицу, повернула налево в переулок и, пройдя три дома, завернула направо в ворота.
– Вот тут сейчас, – сказала девка, и, пробежав двор, она отворила калитку в тесовом заборе и, остановившись, указала Пьеру на небольшой деревянный флигель, горевший светло и жарко. Одна сторона его обрушилась, другая горела, и пламя ярко выбивалось из под отверстий окон и из под крыши.
Когда Пьер вошел в калитку, его обдало жаром, и он невольно остановился.
– Который, который ваш дом? – спросил он.
– О о ох! – завыла девка, указывая на флигель. – Он самый, она самая наша фатера была. Сгорела, сокровище ты мое, Катечка, барышня моя ненаглядная, о ох! – завыла Аниска при виде пожара, почувствовавши необходимость выказать и свои чувства.
Пьер сунулся к флигелю, но жар был так силен, что он невольна описал дугу вокруг флигеля и очутился подле большого дома, который еще горел только с одной стороны с крыши и около которого кишела толпа французов. Пьер сначала не понял, что делали эти французы, таскавшие что то; но, увидав перед собою француза, который бил тупым тесаком мужика, отнимая у него лисью шубу, Пьер понял смутно, что тут грабили, но ему некогда было останавливаться на этой мысли.
Звук треска и гула заваливающихся стен и потолков, свиста и шипенья пламени и оживленных криков народа, вид колеблющихся, то насупливающихся густых черных, то взмывающих светлеющих облаков дыма с блестками искр и где сплошного, сноповидного, красного, где чешуйчато золотого, перебирающегося по стенам пламени, ощущение жара и дыма и быстроты движения произвели на Пьера свое обычное возбуждающее действие пожаров. Действие это было в особенности сильно на Пьера, потому что Пьер вдруг при виде этого пожара почувствовал себя освобожденным от тяготивших его мыслей. Он чувствовал себя молодым, веселым, ловким и решительным. Он обежал флигелек со стороны дома и хотел уже бежать в ту часть его, которая еще стояла, когда над самой головой его послышался крик нескольких голосов и вслед за тем треск и звон чего то тяжелого, упавшего подле него.
Пьер оглянулся и увидал в окнах дома французов, выкинувших ящик комода, наполненный какими то металлическими вещами. Другие французские солдаты, стоявшие внизу, подошли к ящику.