Лондонское графство
Лондонское графство — английское графство с 1889 по 1965 год, в настоящее время известно как Внутренний Лондон. Его создание было частью программы по общему введению новой системы окружного управления, соответствующей закону о местном самоуправлении 1888 года. По закону создавалось административное Лондонское графство, в которое включалась также территория лондонского Сити. Однако, Сити и Лондонское графство разделялись, когда речь шла о «не административных» целях.[1] Органом местного управления был Совет Лондонского графства (LCC), поначалу имевший ограниченный набор функций, но во время своего 76-ти летнего существования получивший дополнительные права. LCC имел мало власти на территории Сити, где местное управление монополизировала старая Корпорация, сохранившая свои права до наших дней.[1] В 1900 году из менее значительных сельских приходов и дистриктов были сформированы 28 столичных боро. К 1961 году территория графства составляла 303,12 км2. За время существования Лондонского графства на его территории наблюдалось долгосрочное снижение численности населения из-за большого количества переезжающих в пригороды жителей. Это явление приводило к периодическим пересмотрам системы местного управления и попыткам расширения границ графства. В 1965 году в соответствии с законом о управлении Лондоном 1963 года на месте графства была сформирована большая административная единица — Большой Лондон.
Содержание
География
Графство занимало площадь около 75 000 акров и находилось в районе лондонского бассейна.[2] Оно делилось на 2 части (северную и южную) рекой Темза, которая была самым значительным природным объектом на его территории. На северо-востоке графство граничило с Эссексом, на юго-востоке с Кентом, на юго-западе с Сурреем, и на севере с Мидлсексом. Самаой высокой точкой графства был Хэмпстед-Хит высотой 134 метра, расположенный на его севере. Хэмпстед-Хит — это одна из самых высоких точек современного Лондона. В 1900 году границы графства претерпели изменения. К ним относились передача эксклава в Мидлсексе, Александра-парк, району Сауз-Хорнсей, а также передача Пенжа Кенту.
История
Создание графства
В 1855 году очередной раз была реформирована система местного самоуправления. Эта реформа косвенно влияла на создание Столичный совет по работам, первоначально предоставлявшего основные инфраструктурные услуги столичной области.[3] За время существования он получил новые функции и де-факто стал органом местного управления. Кроме собственно столичной территории под власть совета попали те области графств Мидлсекс, Суррей и Кент, которые по установлению главного регистрационного офиса вошли в столицу в целях, обозначенных законами о смертности.[3] Эта область была отделена от Лондонского Сити, который управлялся Лондонской корпорацией.
В XIX веке было принято несколько попыток изменить систему лондонского управления, либо за счёт расширения Сити на всю столичную территорию путём создания нового лондонского графства[4], либо путём создания 10 муниципальных корпораций, соответствующих парламентским бюро столицы.[5] Эти планы были отвергнуты парламентом, отчасти из-за энергичного противодействия корпорации Сити.[6] В конечном счёте, закон о местном управлении 1888 года и введение советов графств предоставили систему для создания новой территориальной единицы, власть которой охватывала бы область расширившегося Лондона. Под влияние нового графства просто вошла территория Столичного совета, и не было предпринято попыток изменить эти границы.[1] В результате даже в 1855 году площадь графства не обхватила весь Лондон, оставив часть застроенной территории за своей границей.[3] К примеру, серьёзно застроенные области, такие как Вест-Хэм, не были включены в состав графства, однако в него вошли некоторые малозаселённые территории.[3]
Лондонский Сити и Лондонское графство были разными графствами, когда речь шла о «не административных» делах, и в графстве были свои Лорд-лейтенант и Большой шерифф.[1] Тем не менее, Сити входил в состав административное графство, площадь которого контролировал совет графства. На практике, совет имел мало дел со старым Сити, контролируя состояние дренажных систем, дорог, набережной, работу пожарных служб и состояние города во время наводнений.[1]
Совет графства
Местное управление на территории графства представлял Совет Лондонского графства (LCC). Первоначально LCC должно было носить те же функции, которые выполнял Столичный совет по работам.[1] Однако, в итоге к ним присоединились функции таких специализированных учреждений как Лондонский школьный совет и Столичный совет по приютам. Первоначально совет находился в Спринг-Гарденс, но в 1930-х переехал в специально для него построенный Каунти-Холл. Жилищная политика совета включала строительство множества микрорайонов за пределами графства, например в Беконтри.[7]
Местное самоуправление
В 1900 году через 11 лет после основания Лондонское графство разделилось по закону о лондонском самоуправлении на 28 столичных боро. Они заменили старые приходы и дистрикты на второй ступени местного самоуправления.
Боро Лондонского графства, номера совпадают с рисунком справа:
- Сити (не является столичным боро)
Сокращение населения
За всё время существования графства наблюдалось уменьшение численности населения. В 1901 году численность населения составляла 4,5 миллиона человек, а к 1961 году она упала до 3,2 миллиона. В соответствии с переписью 1931 года большая часть жителей «Большого Лондона» (де-факто в то время означавшего территорию Столичного полицейского дистрикта и Сити) проживала за пределами графства[8]. В следующей таблице приведены приближённые численности населения в разных годах[9]:
| Год | Центральная площадь† | Внутреннее кольцо‡ | Второе кольцо§ | Лондонское графство Всего |
Внешнее кольцо# Большого Лондона |
|---|---|---|---|---|---|
| 1881 | 1 743 000 | 1 008 000 | 1 093 000 | 3 844 000 | 950 000[10] |
| 1901 | 1 623 000 | 1 201 000 | 1 601 000 | 4 425 000 | 1 422 000[11] |
| 1921 | 1 364 000 | 1 186 000 | 1 933 000 | 4 483 000 | 2 993 000[12] |
| 1931 | 1 260 000 | 1 163 000 | 1 976 000 | 4 399 000 | 3 807 000[8] |
| 1951 | 738 000 | 927 000 | 1 683 000 | 3 348 000 | 4 998 000[13] |
†Лондонский Сити и столичные боро Бермондсей, Безхол-Грин, Финсбури, Холборн, Сент-Мэрилибон, Сент-Панкрас, Шоредитч, Саутуарк, Степни и Вестминстер.
‡Столичные боро Баттерси, Челси, Ислингтон, Кенсингтон, Ламбет и Паддингтон.
§Столичные боро Кембервелл, Дептфорд, Фулхэм, Гринвич, Хакни, Хаммерсмит, Хэмпстэд, Люишэм, Поплар, Сток-Ньюингтон, Вандсворт и Вулвич.
#Площадь, находящаяся под контролем столичной полиции, но за пределами Лондонского графства.
Упразднение
Графство было упразднено в 1965 году и включено в состав Большого Лондона, вместе с большей частью Мидлсекса и некоторыми районами Суррея, Кента, Эссекса и Хартфордшира.[14] Бывшая территория графства сейчас известна как Внутренний Лондон. 28 столичных боро были преобразованы в 12 внутренних боро Лондона.
Напишите отзыв о статье "Лондонское графство"
Примечания
- ↑ 1 2 3 4 5 6 Robson 1939, pp. 80-92.
- ↑ Природа Англии — [www.english-nature.org.uk/Science/natural/profiles%5CnaProfile66.pdf Природная площадь лондонского бассейна]. Проверено 22 июля 2009.
- ↑ 1 2 3 4 Robson 1939, pp. 54-61.
- ↑ County of London Bill, 1870
- ↑ Municipal Boroughs (Metropolis) Bill, 1870
- ↑ Robson 1939, pp. 71-79.
- ↑ Robson 1939, pp. 168—169.
- ↑ 1 2 London census - Decline in County Population, The Times, London (1932-07-37). Проверено 7 марта 2013.
- ↑ Pevsner, Niklaus. The Buildings of England - London, except the Cities of London and Westminster. — Harmondsworth: Penguin, 1952. — P. 37-39.
- ↑ Some Results of the Census (англ.), The Times. Проверено 7 марта 2013.
- ↑ London and the Outer Ring (англ.), The Times (15 May 1901). Проверено 7 марта 2013.
- ↑ Official Census Figures - London's Shrinkage (англ.), The Times (24 August 1921). Проверено 7 марта 2013.
- ↑ Census of England and Wales, The Times (12 июля 1951). Проверено 7 марта 2013.
- ↑ Redcliffe-Maud & Wood, B., English Local Government Reformed, (1974)
Литература
- Robson, W. A. The government and misgovernment of London. — London: Allen & Unwin, 1939. — 165 p.
Отрывок, характеризующий Лондонское графствоНадо принять неожиданное сражение в Смоленске, чтобы спасти свои сообщения. Сражение дается. Убиваются тысячи с той и с другой стороны.Смоленск оставляется вопреки воле государя и всего народа. Но Смоленск сожжен самими жителями, обманутыми своим губернатором, и разоренные жители, показывая пример другим русским, едут в Москву, думая только о своих потерях и разжигая ненависть к врагу. Наполеон идет дальше, мы отступаем, и достигается то самое, что должно было победить Наполеона. На другой день после отъезда сына князь Николай Андреич позвал к себе княжну Марью. – Ну что, довольна теперь? – сказал он ей, – поссорила с сыном! Довольна? Тебе только и нужно было! Довольна?.. Мне это больно, больно. Я стар и слаб, и тебе этого хотелось. Ну радуйся, радуйся… – И после этого княжна Марья в продолжение недели не видала своего отца. Он был болен и не выходил из кабинета. К удивлению своему, княжна Марья заметила, что за это время болезни старый князь так же не допускал к себе и m lle Bourienne. Один Тихон ходил за ним. Через неделю князь вышел и начал опять прежнюю жизнь, с особенной деятельностью занимаясь постройками и садами и прекратив все прежние отношения с m lle Bourienne. Вид его и холодный тон с княжной Марьей как будто говорил ей: «Вот видишь, ты выдумала на меня налгала князю Андрею про отношения мои с этой француженкой и поссорила меня с ним; а ты видишь, что мне не нужны ни ты, ни француженка». Одну половину дня княжна Марья проводила у Николушки, следя за его уроками, сама давала ему уроки русского языка и музыки, и разговаривая с Десалем; другую часть дня она проводила в своей половине с книгами, старухой няней и с божьими людьми, которые иногда с заднего крыльца приходили к ней. О войне княжна Марья думала так, как думают о войне женщины. Она боялась за брата, который был там, ужасалась, не понимая ее, перед людской жестокостью, заставлявшей их убивать друг друга; но не понимала значения этой войны, казавшейся ей такою же, как и все прежние войны. Она не понимала значения этой войны, несмотря на то, что Десаль, ее постоянный собеседник, страстно интересовавшийся ходом войны, старался ей растолковать свои соображения, и несмотря на то, что приходившие к ней божьи люди все по своему с ужасом говорили о народных слухах про нашествие антихриста, и несмотря на то, что Жюли, теперь княгиня Друбецкая, опять вступившая с ней в переписку, писала ей из Москвы патриотические письма. «Я вам пишу по русски, мой добрый друг, – писала Жюли, – потому что я имею ненависть ко всем французам, равно и к языку их, который я не могу слышать говорить… Мы в Москве все восторжены через энтузиазм к нашему обожаемому императору. Бедный муж мой переносит труды и голод в жидовских корчмах; но новости, которые я имею, еще более воодушевляют меня. Вы слышали, верно, о героическом подвиге Раевского, обнявшего двух сыновей и сказавшего: «Погибну с ними, но не поколеблемся!И действительно, хотя неприятель был вдвое сильнее нас, мы не колебнулись. Мы проводим время, как можем; но на войне, как на войне. Княжна Алина и Sophie сидят со мною целые дни, и мы, несчастные вдовы живых мужей, за корпией делаем прекрасные разговоры; только вас, мой друг, недостает… и т. д. Преимущественно не понимала княжна Марья всего значения этой войны потому, что старый князь никогда не говорил про нее, не признавал ее и смеялся за обедом над Десалем, говорившим об этой войне. Тон князя был так спокоен и уверен, что княжна Марья, не рассуждая, верила ему. Весь июль месяц старый князь был чрезвычайно деятелен и даже оживлен. Он заложил еще новый сад и новый корпус, строение для дворовых. Одно, что беспокоило княжну Марью, было то, что он мало спал и, изменив свою привычку спать в кабинете, каждый день менял место своих ночлегов. То он приказывал разбить свою походную кровать в галерее, то он оставался на диване или в вольтеровском кресле в гостиной и дремал не раздеваясь, между тем как не m lle Bourienne, a мальчик Петруша читал ему; то он ночевал в столовой. Первого августа было получено второе письмо от кня зя Андрея. В первом письме, полученном вскоре после его отъезда, князь Андрей просил с покорностью прощения у своего отца за то, что он позволил себе сказать ему, и просил его возвратить ему свою милость. На это письмо старый князь отвечал ласковым письмом и после этого письма отдалил от себя француженку. Второе письмо князя Андрея, писанное из под Витебска, после того как французы заняли его, состояло из краткого описания всей кампании с планом, нарисованным в письме, и из соображений о дальнейшем ходе кампании. В письме этом князь Андрей представлял отцу неудобства его положения вблизи от театра войны, на самой линии движения войск, и советовал ехать в Москву. За обедом в этот день на слова Десаля, говорившего о том, что, как слышно, французы уже вступили в Витебск, старый князь вспомнил о письме князя Андрея. – Получил от князя Андрея нынче, – сказал он княжне Марье, – не читала? – Нет, mon pere, [батюшка] – испуганно отвечала княжна. Она не могла читать письма, про получение которого она даже и не слышала. – Он пишет про войну про эту, – сказал князь с той сделавшейся ему привычной, презрительной улыбкой, с которой он говорил всегда про настоящую войну. – Должно быть, очень интересно, – сказал Десаль. – Князь в состоянии знать… – Ах, очень интересно! – сказала m llе Bourienne. – Подите принесите мне, – обратился старый князь к m llе Bourienne. – Вы знаете, на маленьком столе под пресс папье. M lle Bourienne радостно вскочила. – Ах нет, – нахмурившись, крикнул он. – Поди ты, Михаил Иваныч. Михаил Иваныч встал и пошел в кабинет. Но только что он вышел, старый князь, беспокойно оглядывавшийся, бросил салфетку и пошел сам. – Ничего то не умеют, все перепутают. Пока он ходил, княжна Марья, Десаль, m lle Bourienne и даже Николушка молча переглядывались. Старый князь вернулся поспешным шагом, сопутствуемый Михаилом Иванычем, с письмом и планом, которые он, не давая никому читать во время обеда, положил подле себя. Перейдя в гостиную, он передал письмо княжне Марье и, разложив пред собой план новой постройки, на который он устремил глаза, приказал ей читать вслух. Прочтя письмо, княжна Марья вопросительно взглянула на отца. Он смотрел на план, очевидно, погруженный в свои мысли. – Что вы об этом думаете, князь? – позволил себе Десаль обратиться с вопросом. – Я! я!.. – как бы неприятно пробуждаясь, сказал князь, не спуская глаз с плана постройки. – Весьма может быть, что театр войны так приблизится к нам… – Ха ха ха! Театр войны! – сказал князь. – Я говорил и говорю, что театр войны есть Польша, и дальше Немана никогда не проникнет неприятель. Десаль с удивлением посмотрел на князя, говорившего о Немане, когда неприятель был уже у Днепра; но княжна Марья, забывшая географическое положение Немана, думала, что то, что ее отец говорит, правда. – При ростепели снегов потонут в болотах Польши. Они только могут не видеть, – проговорил князь, видимо, думая о кампании 1807 го года, бывшей, как казалось, так недавно. – Бенигсен должен был раньше вступить в Пруссию, дело приняло бы другой оборот… – Но, князь, – робко сказал Десаль, – в письме говорится о Витебске… – А, в письме, да… – недовольно проговорил князь, – да… да… – Лицо его приняло вдруг мрачное выражение. Он помолчал. – Да, он пишет, французы разбиты, при какой это реке? Десаль опустил глаза. – Князь ничего про это не пишет, – тихо сказал он. – А разве не пишет? Ну, я сам не выдумал же. – Все долго молчали. – Да… да… Ну, Михайла Иваныч, – вдруг сказал он, приподняв голову и указывая на план постройки, – расскажи, как ты это хочешь переделать… Михаил Иваныч подошел к плану, и князь, поговорив с ним о плане новой постройки, сердито взглянув на княжну Марью и Десаля, ушел к себе. Княжна Марья видела смущенный и удивленный взгляд Десаля, устремленный на ее отца, заметила его молчание и была поражена тем, что отец забыл письмо сына на столе в гостиной; но она боялась не только говорить и расспрашивать Десаля о причине его смущения и молчания, но боялась и думать об этом. Ввечеру Михаил Иваныч, присланный от князя, пришел к княжне Марье за письмом князя Андрея, которое забыто было в гостиной. Княжна Марья подала письмо. Хотя ей это и неприятно было, она позволила себе спросить у Михаила Иваныча, что делает ее отец. – Всё хлопочут, – с почтительно насмешливой улыбкой, которая заставила побледнеть княжну Марью, сказал Михаил Иваныч. – Очень беспокоятся насчет нового корпуса. Читали немножко, а теперь, – понизив голос, сказал Михаил Иваныч, – у бюра, должно, завещанием занялись. (В последнее время одно из любимых занятий князя было занятие над бумагами, которые должны были остаться после его смерти и которые он называл завещанием.) – А Алпатыча посылают в Смоленск? – спросила княжна Марья. – Как же с, уж он давно ждет. Когда Михаил Иваныч вернулся с письмом в кабинет, князь в очках, с абажуром на глазах и на свече, сидел у открытого бюро, с бумагами в далеко отставленной руке, и в несколько торжественной позе читал свои бумаги (ремарки, как он называл), которые должны были быть доставлены государю после его смерти. Навигация | ||||||||||||||||||
