Лопбури (провинция)

Лопбури
тайск. ลพบุรี

Герб
Страна	Таиланд Таиланд
Статус	Провинция
Входит в	Центральный Таиланд
Включает	11 районов
Административный центр	Лопбури
Население (2010)	769 213 (35-е место)
Плотность	124,07 чел./км² (29-е место)
Площадь	6 199,8 км² (36-е место)
Часовой пояс	UTC+7
Код ISO 3166-2	TH-16

Провинция Лопбури (тайск. ลพบุรี) является одной из провинций в центральной части Таиланда, в 150 км. от Бангкока. Население провинции составляет 769 213 человек (2010).

Герб провинции украшен изображением бога Вишну, позади которого изображение кхмерского храма Пранг Сам Йод (тайск. พระปรางค์).

Географическое положение

Провинция Лопбури располагается в долине реки Чаупхрая, между реками Лопбури и Пасак. Равнины южной части плавно переходят в холмистую местность на севере. На востоке возвышаются горы Пхетчабури.

Лопбури граничит с провинциями: Пхетчабун, Чайяпхум, Накхонратчасима, Сарабури, Аюттхая, Аюттхая, Сингбури и Накхонсаван.

Климат

Климат тропический, муссонный. В 2009г. было 113 дождливых дней, с годовым количеством осадков 1206,3 мм .

История

Провинция Лопбури ведет свою историю примерно с VI века нашей эры. На протяжении последующих 5 веков она носила название Лаво. Во время правления данной территорией кхмерами было построено множество храмов, некоторые сохранились до нашего времени. Возможно, некоторое время регион являлся независимым, но вскоре стал частью королевства Сукхотай, а позже вошел в состав королевства Аюттхая.

В Аюттхайский период король Раматхибоди I назначил Пхра Рамесуана править Лопбури. А в 1665 году король Нарай Великий построил на восточном берегу реки Лопбури дворец, и сделал город второй столицей. Но после его смерти Лопбури опустел, и на протяжении двухсот лет был заброшенным, многие здания превратились в развалины. В 1856 году король Монгкута династии Чакри начал восстановление города, и к 1938 году он вернул своё значение, и был назначен главной военной базой Таиланда.

Со времен короля Нараи Великого сохранились многие сооружения: зал Дусит Саван Тханйя Маха Прасат – тронный зал, который представляет из себя смесь тайской и французской архитектуры; зал Чантхара Пхисан – использовался как зрительный зал, а в настоящее время там проводятся выставки, в том числе экспозиции артефактов, которые были найдены в области, изображения правителей; зал Суттха Саван, который был королевской резиденцией, и располагался во дворце короля. Постройки, сохранившиеся со времени правления короля Рамы IV, на сегодняшний день являются собственностью Национального музея Сомдет Пхра Нараи. Это резиденция короля Пхиман Монгкута, комплекс зданий Пхра Пратхиап, в которых жили судебные должностные лица.

Административное деление

Общая площадь провинции Лопбури составляет 6 199,8 км² и административно разделена на 11 районов (ампхе):

1. Столичный район Лопбури́ - Mueang Lop Buri (เมืองลพบุรี)
2. Патхана́никхом - Phatthana Nikhom (พัฒนานิคม)
3. Кхо́ксамронг - Khok Samrong (โคกสำโรง)
4. Ча́йбадан - Chai Badan (ชัยบาดาล)
5. Тха́вун - Tha Wung (ท่าวุ้ง)
6. Ба́нми - Ban Mi (บ้านหมี่)
7. Тхалюа́нг - Tha Luang (ท่าหลวง)
8. Сабо́т - Sa Bot (สระโบสถ์)
9. Кхо́чарын - Khok Charoen (โคกเจริญ)
10. Ламсонти́ - Lam Sonthi (ลำสนธิ)
11. Нонгму́анг - Nong Muang (หนองม่วง)

Достопримечательности

Chanthon Phisan Pavilion построен в 1665 году, как королевская резиденция для короля Нарая. Впоследствии здание было использовано в качестве зрительного зала, после того, как король Нарай перенес свою резиденцию в другое место. Здание построено в традиционном тайском стиле, таким образом, указывая, что ни один французский архитектор, ни принимал участия в его создании. Chanthon Phisan Pavilion был отреставрирован, королём Рамой IV в 1863 году, и теперь используется как выставочный зал для показа предметов археологического искусства.

Narai Ratchaniwet Palace дворец расположенный в центре города Лопбури. Был построен по приказу короля Нарая Великого в 1665 году, и потребовалось 12 лет, чтобы завершить строительство в 1677 году. Теперь весь комплекс дворца переделан в Национальный Музей провинции Лопбури.

Phiman Mongkut Pavilion (тайск. หมู่พระที่นั่งพิมานมงกุฎ) трехэтажное кирпичное здание, которое использовалось как резиденция короля Рамы IV, когда он посещал провинцию Лопбури во время реконструкции своего дворца. В настоящий момент в здании расположен Национальный Музей.

Vichayen House резиденциея первого французского посла в Таиланде Шевалье де Шомон.

Wat Pa Si Mahapho Wipatsana (тайск. วัดป่าศรีมหาโพธิ์วิปัสสนา) храм построенный примерно в 1157 году, когда город был под властью Кхмерского государства.

Wat San Paulo (тайск. วัดสันเปาโล). Изначально это здание было церковью Иезуитов, основанной во время правления короля Нарая. Затем она стала первой обсерваторией во всей Азии. Сейчас сохранились только небольшие фрагменты стен.

Wat Yang Na Rangsi (тайск. วัดยาง ณ รังสี และพิพิธภัณฑ์เรือพื้นบ้าน) храм, самая древняя часть которого - это деревянный зал для обучения, который был построен в 1927 году в типичном тайском стиле, свойственном для сельского центрального региона. После реставрации в 1998 году, он был переоборудован в музей, посвящённый лодкам. В нём собраны коллекции местных лодок и вёсел различных времён. Самой редкой из них является баржа, которая курсировала местные водные пути в древние времена.

Банкетный зал построен для развлечения важных иностранных гостей Таиланда. Банкетный зал с трех сторон окруженный красивыми прудами. Внутри здания расположена кирпичная платформа, которая может использоваться как театральная сцена.

Зоопарк Лопбури (тайск. สวนสัตว์ลพบุรี) занимает около 10 гектаров, собравших в себе азиатских и австралийских птиц и млекопитающих.

Подсолнечное поле в 45 километрах от города Лопбуринаходится крупнейшая плантация подсолнечника в Таиланде. С ноября по январь считается самым удачным временем для её посещения, когда подсолнух цветёт.

Пранг Сам Йот(тайск. พระปรางค์สามยอด) бывший индуистский храм, находящийся в 200 метрах от железнодорожной станции города Лопбури, что является самым главным ориентиром в городе. Структура латерита и песчаника была сконструирована в стиле Лопбури и украшена штукатуркой. Храм состоит из трёх башен, которые означают Индуистскую Троицу: Брахма-создатель, Вишну-хранитель, Шива-разрушитель. Во время правления короля Нарая Великого, он был преобразован в буддийский храм.

Пранг Хайек (тайск. เทวสถานปรางค์แขก) Храм был построен в XV веке, как и индуистский храм с тремя башнями, но гораздо меньшего размера. Пранг Хайек считается древним памятником провинции Лопбури.

Статуя короля Нарая Великого находится на въезде в город Лопбури, воздвигнутая в честь короля Нарая Великого, который сделал Лопбури процветающим городом. По его приказу в городе было построено много жилых, административных зданий, несколько укреплений и буддийских храмов. Он был первым, кто применил современные технологии в обсерватории, а также в прокладке труб для подачи воды во дворец. Нарай Великий уделял большое внимание внешней политики, и за время своего правления установил дипломатические отношения с Францией, так же вёл дружественную политику по отношению к другим иностранцам, особенно Европейцам.

Храм обезьян (тайск. ศาลพระกาฬ) построен в 1951 года и полностью посвящён обезьянам. Перед входом расположены каменные статуи животных. На территории храма есть места для игр обезьян и их кормления.

Фестивали и ярмарки

• В феврале тайцы празднуют правление короля Нарая Великого, монарха Аюттхаи, ставшего известным за его продвижение дипломатических отношений с европейскими странами в середине 1600 годов. Празднование включает в себя красочное церемониальное шествие, народные развлечения, светозвуковое представление, которые рассказывают о тайской жизни, также оживляется продажа продуктов местного производства.

• В последнюю неделю ноября проходит выставка обезьян, на которую посетители приходят с фруктами, чтобы покормить животных. Проводятся развлекательные мероприятия и конкурсы с участием обезьян. Праздник чаще всего удается на славу, обезьянки остаются довольны, выражая это тем, что кидают остатки еды в туристов, которые пришли полюбоваться на фуршет.

• Фестиваль цветения подсолнуха – очень яркое мероприятие, во время которого устраиваются разнообразные развлечения. В конце ноября, во время цветения подсолнухи окрашивают поля в ярко – желтый цвет, что производит необыкновенное впечатление. С каждым годом все больше туристов приезжают в район Бансабранг, чтобы полюбоваться полями, усыпанными тысячами цветущих подсолнухов.

Галерея

• Lopburi 1.jpg

  Подсолнуховое поле

• Lopburi Prang Sam Yot.jpg

  Пранг Сам Йот, кхмерский храм в Лопбури

• Crab-eating macaques San Phra Kan Lop Buri.jpg

  Обезьяны

Отрывок, характеризующий Лопбури (провинция)

– Был бы я царь, никогда бы не воевал, – сказал Несвицкий, отворачиваясь.
Французские орудия опять поспешно заряжали. Пехота в синих капотах бегом двинулась к мосту. Опять, но в разных промежутках, показались дымки, и защелкала и затрещала картечь по мосту. Но в этот раз Несвицкий не мог видеть того, что делалось на мосту. С моста поднялся густой дым. Гусары успели зажечь мост, и французские батареи стреляли по ним уже не для того, чтобы помешать, а для того, что орудия были наведены и было по ком стрелять.
– Французы успели сделать три картечные выстрела, прежде чем гусары вернулись к коноводам. Два залпа были сделаны неверно, и картечь всю перенесло, но зато последний выстрел попал в середину кучки гусар и повалил троих.
Ростов, озабоченный своими отношениями к Богданычу, остановился на мосту, не зная, что ему делать. Рубить (как он всегда воображал себе сражение) было некого, помогать в зажжении моста он тоже не мог, потому что не взял с собою, как другие солдаты, жгута соломы. Он стоял и оглядывался, как вдруг затрещало по мосту будто рассыпанные орехи, и один из гусар, ближе всех бывший от него, со стоном упал на перилы. Ростов побежал к нему вместе с другими. Опять закричал кто то: «Носилки!». Гусара подхватили четыре человека и стали поднимать.
– Оооо!… Бросьте, ради Христа, – закричал раненый; но его всё таки подняли и положили.
Николай Ростов отвернулся и, как будто отыскивая чего то, стал смотреть на даль, на воду Дуная, на небо, на солнце. Как хорошо показалось небо, как голубо, спокойно и глубоко! Как ярко и торжественно опускающееся солнце! Как ласково глянцовито блестела вода в далеком Дунае! И еще лучше были далекие, голубеющие за Дунаем горы, монастырь, таинственные ущелья, залитые до макуш туманом сосновые леса… там тихо, счастливо… «Ничего, ничего бы я не желал, ничего бы не желал, ежели бы я только был там, – думал Ростов. – Во мне одном и в этом солнце так много счастия, а тут… стоны, страдания, страх и эта неясность, эта поспешность… Вот опять кричат что то, и опять все побежали куда то назад, и я бегу с ними, и вот она, вот она, смерть, надо мной, вокруг меня… Мгновенье – и я никогда уже не увижу этого солнца, этой воды, этого ущелья»…
В эту минуту солнце стало скрываться за тучами; впереди Ростова показались другие носилки. И страх смерти и носилок, и любовь к солнцу и жизни – всё слилось в одно болезненно тревожное впечатление.
«Господи Боже! Тот, Кто там в этом небе, спаси, прости и защити меня!» прошептал про себя Ростов.
Гусары подбежали к коноводам, голоса стали громче и спокойнее, носилки скрылись из глаз.
– Что, бг'ат, понюхал пог'оху?… – прокричал ему над ухом голос Васьки Денисова.
«Всё кончилось; но я трус, да, я трус», подумал Ростов и, тяжело вздыхая, взял из рук коновода своего отставившего ногу Грачика и стал садиться.
– Что это было, картечь? – спросил он у Денисова.
– Да еще какая! – прокричал Денисов. – Молодцами г'аботали! А г'абота сквег'ная! Атака – любезное дело, г'убай в песи, а тут, чог'т знает что, бьют как в мишень.
И Денисов отъехал к остановившейся недалеко от Ростова группе: полкового командира, Несвицкого, Жеркова и свитского офицера.
«Однако, кажется, никто не заметил», думал про себя Ростов. И действительно, никто ничего не заметил, потому что каждому было знакомо то чувство, которое испытал в первый раз необстреленный юнкер.
– Вот вам реляция и будет, – сказал Жерков, – глядишь, и меня в подпоручики произведут.
– Доложите князу, что я мост зажигал, – сказал полковник торжественно и весело.
– А коли про потерю спросят?
– Пустячок! – пробасил полковник, – два гусара ранено, и один наповал , – сказал он с видимою радостью, не в силах удержаться от счастливой улыбки, звучно отрубая красивое слово наповал .


Преследуемая стотысячною французскою армией под начальством Бонапарта, встречаемая враждебно расположенными жителями, не доверяя более своим союзникам, испытывая недостаток продовольствия и принужденная действовать вне всех предвидимых условий войны, русская тридцатипятитысячная армия, под начальством Кутузова, поспешно отступала вниз по Дунаю, останавливаясь там, где она бывала настигнута неприятелем, и отбиваясь ариергардными делами, лишь насколько это было нужно для того, чтоб отступать, не теряя тяжестей. Были дела при Ламбахе, Амштетене и Мельке; но, несмотря на храбрость и стойкость, признаваемую самим неприятелем, с которою дрались русские, последствием этих дел было только еще быстрейшее отступление. Австрийские войска, избежавшие плена под Ульмом и присоединившиеся к Кутузову у Браунау, отделились теперь от русской армии, и Кутузов был предоставлен только своим слабым, истощенным силам. Защищать более Вену нельзя было и думать. Вместо наступательной, глубоко обдуманной, по законам новой науки – стратегии, войны, план которой был передан Кутузову в его бытность в Вене австрийским гофкригсратом, единственная, почти недостижимая цель, представлявшаяся теперь Кутузову, состояла в том, чтобы, не погубив армии подобно Маку под Ульмом, соединиться с войсками, шедшими из России.
28 го октября Кутузов с армией перешел на левый берег Дуная и в первый раз остановился, положив Дунай между собой и главными силами французов. 30 го он атаковал находившуюся на левом берегу Дуная дивизию Мортье и разбил ее. В этом деле в первый раз взяты трофеи: знамя, орудия и два неприятельские генерала. В первый раз после двухнедельного отступления русские войска остановились и после борьбы не только удержали поле сражения, но прогнали французов. Несмотря на то, что войска были раздеты, изнурены, на одну треть ослаблены отсталыми, ранеными, убитыми и больными; несмотря на то, что на той стороне Дуная были оставлены больные и раненые с письмом Кутузова, поручавшим их человеколюбию неприятеля; несмотря на то, что большие госпитали и дома в Кремсе, обращенные в лазареты, не могли уже вмещать в себе всех больных и раненых, – несмотря на всё это, остановка при Кремсе и победа над Мортье значительно подняли дух войска. Во всей армии и в главной квартире ходили самые радостные, хотя и несправедливые слухи о мнимом приближении колонн из России, о какой то победе, одержанной австрийцами, и об отступлении испуганного Бонапарта.
Князь Андрей находился во время сражения при убитом в этом деле австрийском генерале Шмите. Под ним была ранена лошадь, и сам он был слегка оцарапан в руку пулей. В знак особой милости главнокомандующего он был послан с известием об этой победе к австрийскому двору, находившемуся уже не в Вене, которой угрожали французские войска, а в Брюнне. В ночь сражения, взволнованный, но не усталый(несмотря на свое несильное на вид сложение, князь Андрей мог переносить физическую усталость гораздо лучше самых сильных людей), верхом приехав с донесением от Дохтурова в Кремс к Кутузову, князь Андрей был в ту же ночь отправлен курьером в Брюнн. Отправление курьером, кроме наград, означало важный шаг к повышению.
Ночь была темная, звездная; дорога чернелась между белевшим снегом, выпавшим накануне, в день сражения. То перебирая впечатления прошедшего сражения, то радостно воображая впечатление, которое он произведет известием о победе, вспоминая проводы главнокомандующего и товарищей, князь Андрей скакал в почтовой бричке, испытывая чувство человека, долго ждавшего и, наконец, достигшего начала желаемого счастия. Как скоро он закрывал глаза, в ушах его раздавалась пальба ружей и орудий, которая сливалась со стуком колес и впечатлением победы. То ему начинало представляться, что русские бегут, что он сам убит; но он поспешно просыпался, со счастием как будто вновь узнавал, что ничего этого не было, и что, напротив, французы бежали. Он снова вспоминал все подробности победы, свое спокойное мужество во время сражения и, успокоившись, задремывал… После темной звездной ночи наступило яркое, веселое утро. Снег таял на солнце, лошади быстро скакали, и безразлично вправе и влеве проходили новые разнообразные леса, поля, деревни.
На одной из станций он обогнал обоз русских раненых. Русский офицер, ведший транспорт, развалясь на передней телеге, что то кричал, ругая грубыми словами солдата. В длинных немецких форшпанах тряслось по каменистой дороге по шести и более бледных, перевязанных и грязных раненых. Некоторые из них говорили (он слышал русский говор), другие ели хлеб, самые тяжелые молча, с кротким и болезненным детским участием, смотрели на скачущего мимо их курьера.
Князь Андрей велел остановиться и спросил у солдата, в каком деле ранены. «Позавчера на Дунаю», отвечал солдат. Князь Андрей достал кошелек и дал солдату три золотых.
– На всех, – прибавил он, обращаясь к подошедшему офицеру. – Поправляйтесь, ребята, – обратился он к солдатам, – еще дела много.
– Что, г. адъютант, какие новости? – спросил офицер, видимо желая разговориться.
– Хорошие! Вперед, – крикнул он ямщику и поскакал далее.
Уже было совсем темно, когда князь Андрей въехал в Брюнн и увидал себя окруженным высокими домами, огнями лавок, окон домов и фонарей, шумящими по мостовой красивыми экипажами и всею тою атмосферой большого оживленного города, которая всегда так привлекательна для военного человека после лагеря. Князь Андрей, несмотря на быструю езду и бессонную ночь, подъезжая ко дворцу, чувствовал себя еще более оживленным, чем накануне. Только глаза блестели лихорадочным блеском, и мысли изменялись с чрезвычайною быстротой и ясностью. Живо представились ему опять все подробности сражения уже не смутно, но определенно, в сжатом изложении, которое он в воображении делал императору Францу. Живо представились ему случайные вопросы, которые могли быть ему сделаны,и те ответы,которые он сделает на них.Он полагал,что его сейчас же представят императору. Но у большого подъезда дворца к нему выбежал чиновник и, узнав в нем курьера, проводил его на другой подъезд.
– Из коридора направо; там, Euer Hochgeboren, [Ваше высокородие,] найдете дежурного флигель адъютанта, – сказал ему чиновник. – Он проводит к военному министру.
Дежурный флигель адъютант, встретивший князя Андрея, попросил его подождать и пошел к военному министру. Через пять минут флигель адъютант вернулся и, особенно учтиво наклонясь и пропуская князя Андрея вперед себя, провел его через коридор в кабинет, где занимался военный министр. Флигель адъютант своею изысканною учтивостью, казалось, хотел оградить себя от попыток фамильярности русского адъютанта. Радостное чувство князя Андрея значительно ослабело, когда он подходил к двери кабинета военного министра. Он почувствовал себя оскорбленным, и чувство оскорбления перешло в то же мгновенье незаметно для него самого в чувство презрения, ни на чем не основанного. Находчивый же ум в то же мгновение подсказал ему ту точку зрения, с которой он имел право презирать и адъютанта и военного министра. «Им, должно быть, очень легко покажется одерживать победы, не нюхая пороха!» подумал он. Глаза его презрительно прищурились; он особенно медленно вошел в кабинет военного министра. Чувство это еще более усилилось, когда он увидал военного министра, сидевшего над большим столом и первые две минуты не обращавшего внимания на вошедшего. Военный министр опустил свою лысую, с седыми висками, голову между двух восковых свечей и читал, отмечая карандашом, бумаги. Он дочитывал, не поднимая головы, в то время как отворилась дверь и послышались шаги.