Лопес Агилар, Хуан Фернандо

Хуан Фернандо Лопес Агилар
Награды:

В Википедии есть статьи о других людях с фамилиями: Лопес и Агилар

Хуа́н Ферна́ндо Ло́пес Агила́р (исп. Juan Fernando López Aguilar; род. 10 июня 1961, Лас-Пальмас-де-Гран-Канария) — испанский политик, член ИСРП. Депутат Европейского парламента. В 2004—2007 годах занимал пост министра юстиции Испании в правительстве Сапатеро.

Биография

Лопес Агилар получил юридическое образование в Гранадском университете, а также изучал политические науки и социологию в Университете Комплутенсе в Мадриде и юриспруденцию в Бостонском университете. В Болонском университете он получил учёную степень по юриспруденции. В 1993 году получил должность профессора конституционного права в Университете Лас-Пальмас.

В 1983 году Лопес Агилар вступил в Испанскую социалистическую рабочую партию. В 1990—1993 годах работал парламентским советником министра юстиции Энрике Мугики и Томаса Куадра-Сальседо. В 1993—1996 годах Лопес Агилар руководил офисом министра Херонимо Сааведры в министерстве общественного управления и образования. С 1996 года Лопес Агилар состоял депутатом нижней палаты испанского парламента. В 1999 году он выступил первым номером в списке ИСРП на региональных выборах на Канарских островах. С 2000 года в ранге секретаря правления ИСРП отвечал за вопросы общественных свобод и развитие автономных регионов. С 18 апреля 2004 по 12 февраля 2007 года Лопес Агилар входил в правительство Сапатеро в ранге министра юстиции. В феврале 2007 года Лопес Агилар официально сложил министерские полномочия для участия в качестве кандидата номер один от ИСРП на региональных выборах на Канарских островах 27 мая 2007 года. Его партия получила на этих выборах 34,6 % голосов и сформировала самую крупную фракцию. Тем не менее, в результате коалиционных переговоров с помощью консервативной Народной партии пост председателя правительства Канарских островов занял представитель регионалистской партии «Канарская коалиция» Паулино Риверо Бауте.

20 октября 2007 года Лопес Агилар был избран генеральным секретарём Социалистической партии Канарских островов, получив 92,97 % голосов. На этой должности он сменил Хуана Карлоса Алемана. Лопес Агилар возглавил список ИСРП на выборах в Европарламент 2009 года, получил мандат евродепутата и возглавил комитет по гражданским свободам, юстиции и внутренним делам.

В 2015 году в результате скандала, когда бывшая жена обвинила европарламентария в домашнем насилии, членство Лопеса Агилара в ИСРП было приостановлено, а фракция Европарламента Прогрессивный альянс социалистов и демократов исключила его из своего состава.

Ссылки

• [www.europarl.europa.eu/meps/en/96812/Juan%20Fernando_L%D3PEZ%20AGUILAR.html Хуан Фернандо Лопес Агилар на сайте Европарламента (англ.)]
• [www.congreso.es/portal/page/portal/Congreso/Congreso/Diputados/BusqForm?_piref73_1333155_73_1333154_1333154.next_page=/wc/fichaDiputado&idDiputado=82&idLegislatura=9 Хуан Фернандо Лопес Агилар на сайте Конгресса депутатов Испании (исп.)]

Отрывок, характеризующий Лопес Агилар, Хуан Фернандо

– Что ты говоришь?
– Ничего. Не надо плакать здесь, – сказал он, тем же холодным взглядом глядя на нее.

Когда княжна Марья заплакала, он понял, что она плакала о том, что Николушка останется без отца. С большим усилием над собой он постарался вернуться назад в жизнь и перенесся на их точку зрения.
«Да, им это должно казаться жалко! – подумал он. – А как это просто!»
«Птицы небесные ни сеют, ни жнут, но отец ваш питает их», – сказал он сам себе и хотел то же сказать княжне. «Но нет, они поймут это по своему, они не поймут! Этого они не могут понимать, что все эти чувства, которыми они дорожат, все наши, все эти мысли, которые кажутся нам так важны, что они – не нужны. Мы не можем понимать друг друга». – И он замолчал.

Маленькому сыну князя Андрея было семь лет. Он едва умел читать, он ничего не знал. Он многое пережил после этого дня, приобретая знания, наблюдательность, опытность; но ежели бы он владел тогда всеми этими после приобретенными способностями, он не мог бы лучше, глубже понять все значение той сцены, которую он видел между отцом, княжной Марьей и Наташей, чем он ее понял теперь. Он все понял и, не плача, вышел из комнаты, молча подошел к Наташе, вышедшей за ним, застенчиво взглянул на нее задумчивыми прекрасными глазами; приподнятая румяная верхняя губа его дрогнула, он прислонился к ней головой и заплакал.
С этого дня он избегал Десаля, избегал ласкавшую его графиню и либо сидел один, либо робко подходил к княжне Марье и к Наташе, которую он, казалось, полюбил еще больше своей тетки, и тихо и застенчиво ласкался к ним.
Княжна Марья, выйдя от князя Андрея, поняла вполне все то, что сказало ей лицо Наташи. Она не говорила больше с Наташей о надежде на спасение его жизни. Она чередовалась с нею у его дивана и не плакала больше, но беспрестанно молилась, обращаясь душою к тому вечному, непостижимому, которого присутствие так ощутительно было теперь над умиравшим человеком.


Князь Андрей не только знал, что он умрет, но он чувствовал, что он умирает, что он уже умер наполовину. Он испытывал сознание отчужденности от всего земного и радостной и странной легкости бытия. Он, не торопясь и не тревожась, ожидал того, что предстояло ему. То грозное, вечное, неведомое и далекое, присутствие которого он не переставал ощущать в продолжение всей своей жизни, теперь для него было близкое и – по той странной легкости бытия, которую он испытывал, – почти понятное и ощущаемое.
Прежде он боялся конца. Он два раза испытал это страшное мучительное чувство страха смерти, конца, и теперь уже не понимал его.
Первый раз он испытал это чувство тогда, когда граната волчком вертелась перед ним и он смотрел на жнивье, на кусты, на небо и знал, что перед ним была смерть. Когда он очнулся после раны и в душе его, мгновенно, как бы освобожденный от удерживавшего его гнета жизни, распустился этот цветок любви, вечной, свободной, не зависящей от этой жизни, он уже не боялся смерти и не думал о ней.
Чем больше он, в те часы страдальческого уединения и полубреда, которые он провел после своей раны, вдумывался в новое, открытое ему начало вечной любви, тем более он, сам не чувствуя того, отрекался от земной жизни. Всё, всех любить, всегда жертвовать собой для любви, значило никого не любить, значило не жить этою земною жизнию. И чем больше он проникался этим началом любви, тем больше он отрекался от жизни и тем совершеннее уничтожал ту страшную преграду, которая без любви стоит между жизнью и смертью. Когда он, это первое время, вспоминал о том, что ему надо было умереть, он говорил себе: ну что ж, тем лучше.
Но после той ночи в Мытищах, когда в полубреду перед ним явилась та, которую он желал, и когда он, прижав к своим губам ее руку, заплакал тихими, радостными слезами, любовь к одной женщине незаметно закралась в его сердце и опять привязала его к жизни. И радостные и тревожные мысли стали приходить ему. Вспоминая ту минуту на перевязочном пункте, когда он увидал Курагина, он теперь не мог возвратиться к тому чувству: его мучил вопрос о том, жив ли он? И он не смел спросить этого.