Лоподунум (лат. Lopodunum) — название римского города, на территории которого располагается современный немецкий город Ладенбург (федеральная земля Баден-Вюртемберг).
Из ранней истории поселения известны два каструма, после упразднения которых состоялось планомерное учреждение полуавтономной городской общины (civitas), полное название которой Civitas Ulpia Sueborum Nicrensium свидетельствует об основании в правление императора Траяна. Лоподунум был главным городом неккарских свевов, следами процветания которого являются сохранившиеся до наших дней фундаменты обширного форума и монументальной базилики. Вплоть до падения Верхнегерманско-ретийского лимеса в III в. Лоподунум был одним из важнейших городов в этой области Империи. В позднеантичный период, когда граница вновь проходила по Рейну, в городе на берегу Неккара было возобновлено военное укрепление в форме бургуса.
Напишите отзыв о статье "Лоподунум"
Литература
- Dietwulf Baatz: Lopodunum, Ladenburg a.N.: die Grabungen im Frühjahr 1960. Freiburg i, Br. 1962 (Badische Fundberichte Sonderheft 1).
Отрывок, характеризующий Лоподунум
Офицер с двойными усами, Здржинский, рассказывал напыщенно о том, как Салтановская плотина была Фермопилами русских, как на этой плотине был совершен генералом Раевским поступок, достойный древности. Здржинский рассказывал поступок Раевского, который вывел на плотину своих двух сыновей под страшный огонь и с ними рядом пошел в атаку. Ростов слушал рассказ и не только ничего не говорил в подтверждение восторга Здржинского, но, напротив, имел вид человека, который стыдился того, что ему рассказывают, хотя и не намерен возражать. Ростов после Аустерлицкой и 1807 года кампаний знал по своему собственному опыту, что, рассказывая военные происшествия, всегда врут, как и сам он врал, рассказывая; во вторых, он имел настолько опытности, что знал, как все происходит на войне совсем не так, как мы можем воображать и рассказывать. И потому ему не нравился рассказ Здржинского, не нравился и сам Здржинский, который, с своими усами от щек, по своей привычке низко нагибался над лицом того, кому он рассказывал, и теснил его в тесном шалаше. Ростов молча смотрел на него. «Во первых, на плотине, которую атаковали, должна была быть, верно, такая путаница и теснота, что ежели Раевский и вывел своих сыновей, то это ни на кого не могло подействовать, кроме как человек на десять, которые были около самого его, – думал Ростов, – остальные и не могли видеть, как и с кем шел Раевский по плотине. Но и те, которые видели это, не могли очень воодушевиться, потому что что им было за дело до нежных родительских чувств Раевского, когда тут дело шло о собственной шкуре? Потом оттого, что возьмут или не возьмут Салтановскую плотину, не зависела судьба отечества, как нам описывают это про Фермопилы. И стало быть, зачем же было приносить такую жертву? И потом, зачем тут, на войне, мешать своих детей? Я бы не только Петю брата не повел бы, даже и Ильина, даже этого чужого мне, но доброго мальчика, постарался бы поставить куда нибудь под защиту», – продолжал думать Ростов, слушая Здржинского. Но он не сказал своих мыслей: он и на это уже имел опыт. Он знал, что этот рассказ содействовал к прославлению нашего оружия, и потому надо было делать вид, что не сомневаешься в нем. Так он и делал.
