Лорд, Альберт

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Альберт Бейтс Лорд
Albert Bates Lord
Место смерти:

Кембридж

Научная сфера:

славистика, сравнительное литературоведение

Место работы:

Гарвардский университет

Учёное звание:

профессор

Альберт Бейтс Лорд (англ. Albert Bates Lord;15 сентября 191229 июля 1991) — профессор славистики и сравнительного литературоведения в Гарвардском университете, который после смерти Милмэна Пэрри продолжил его исследования в области эпической литературы.





Личная жизнь

Альберт Лорд родился в Бостоне, Массачусетс. Он окончил Бостонскую латинскую школу в 1930 году и поступил в Гарвардский колледж. В 1934 году он получил степень бакалавра искусств в области классической филологии, а в 1949 — степень доктора философии в области сравнительного литературоведения. В 1950 году он стал преподавать славистику и сравнительное литературоведение в Гарварде, в 1958 году получил там степень профессора (full professor). Лорд основал Гарвардский комитет по степеням в области фольклора и мифологии (англ. Harvard’s Committee on Degrees in Folklore and Mythology), а также возглавлял в колледже Отделение фольклора и мифологии (англ. Department of Folklore and Mythology) до своего выхода на пенсию в 1983 году. Его жена Мэри Луиза Лорд, в девичестве Карлсон, преподавала классическую филологию в Коннектикутском колледже. У них было двое сыновей, Натан и Марк. Лорд умер от естественных причин в июле 1991 года в Кембридже, Массачусетс.[1]

Работа

Наиболее значительная работа Лорда — книга «Сказитель» (англ. The Singer of Tales), впервые опубликованная в 1960 году. К своему сорокалетнему юбилею книга была переиздана с аудиодиском, содержащим оригинальные записи, обсуждаемые в тексте. Жена учёного Мэри Луиза Лорд закончила, отредактировала и подготовила для посмертного издания рукопись продолжения этой работы «The Singer Resumes the Tale» (опубликовано в 1995 году), которое подтверждает и расширяет изначальные выводы Лорда.

Лорд продемонстрировал, что великие древние эпосы Европы и Азии наследовали традицию не только устного представления, но и устного сочинения. Он выступает за полное разделение не владевших письменностью авторов гомеровского эпоса и писцов, которые в дальнейшем записали тексты на основании единственного представления рассказа. В устной традиции у истории нет единого окончательного текста, она состоит из бесчисленных вариантов, которые являются результатом импровизации сказителя, основанной на накопленных им вербальных формулах, основообразующих конструктах и повествовательных эпизодах. Эта импровизация по большей части бессознательна; сказители верят, что излагают историю в том же виде, в каком она была передана им, хотя в действительности текст их рассказов значительно отличается изо дня в день и от рассказчика к рассказчику.

Лорд изучал не только полевые записи сербского героического эпоса, исполняемого под гуслу, и эпические поэмы Гомера, но также «Беовульф», «Эпос о Гильгамеше», «Песнь о Роланде», англо-шотландские баллады Чайлда. В этих повествовательных традициях он нашёл много общих черт.

Библиография

Авторства Лорда

  • Albert B. Lord, «Beginning Serbocroatian» (The Hague: Mouton & Co., 1958).
  • Albert B. Lord, «The Singer of Tales» (Cambridge, MA: Harvard Univ. Press, 1960).
  • Albert B. Lord, «[journal.oraltradition.org/issues/1iii/lord Perspectives on Recent Work on the Oral Traditional Formula]», in Oral Tradition, vol. 1, no. 3 (1986), pp. 467–503.
  • Albert B. Lord, «[journal.oraltradition.org/issues/2i/lord Characteristics of Orality]», in A Festschrift for Walter J. Ong, S.J., a special issue of Oral Tradition, vol. 2, no. 1 (1987), pp. 54–72.
  • Albert B. Lord, «Epic Singers and Oral Tradition» (Ithaca, NY: Cornell Univ. Press, 1991).
  • Albert B. Lord, «Oral Composition and 'Oral Residue' in the Middle Ages», in Oral Tradition in the Middle Ages, ed. W. F. H. Nicolaisen (Binghamton, NY: Medieval & Renaissance Texts & Studies, 1995), pp. 7–29.

Издания на русском языке

А.Б. Лорд. Сказитель = The Singer of Tales / перевод с английского и комментарии Ю. А. Клейнера и Г. А. Левинтона; послесловие Б. Н. Путилова. Статьи А. И. Зайцева и Ю. А. Клейнера; ответственный редактор Б. Н. Путилов. — М.: Издательская фирма «Восточная литература», 1994. — ISBN 5-02-017239-1.

О Лорде

  • John Miles Foley, «Albert Bates Lord (1912—1991): An Obituary», in Journal of American Folklore 105 (1992), pp. 57–65.
  • «[www.nytimes.com/1991/08/03/obituaries/albert-bates-lord-78-scholar-of-folk-tales.html Albert Bates Lord, 78, Scholar of Folk Tales]», New York Times, August 3, 1991.
  • Morgan E. Grey, Mary Louise Lord, and John Miles Foley, «[journal.oraltradition.org/issues/25ii/grey A Bibliography of Publications by Albert Bates Lord]», in Oral Tradition, vol. 25, no. 2 (2010), pp. 497–504.

Примечания

  1. Beissinger, Margaret Hiebert. In Memoriam: Albert Bates Lord (1912—1991). The Slavic and East European Journal, Vol. 36, No. 4. (Winter, 1992), pp. 533—536. Online. Available links.jstor.org/sici?sici=0037-6752%28199224%291%3A36%3A4%3C533%3AIMABL%28%3E2.0.CO%3B2-J

Напишите отзыв о статье "Лорд, Альберт"

Отрывок, характеризующий Лорд, Альберт

Анатоль и Долохов тоже любили Балагу за его мастерство езды и за то, что он любил то же, что и они. С другими Балага рядился, брал по двадцати пяти рублей за двухчасовое катанье и с другими только изредка ездил сам, а больше посылал своих молодцов. Но с своими господами, как он называл их, он всегда ехал сам и никогда ничего не требовал за свою работу. Только узнав через камердинеров время, когда были деньги, он раз в несколько месяцев приходил поутру, трезвый и, низко кланяясь, просил выручить его. Его всегда сажали господа.
– Уж вы меня вызвольте, батюшка Федор Иваныч или ваше сиятельство, – говорил он. – Обезлошадничал вовсе, на ярманку ехать уж ссудите, что можете.
И Анатоль и Долохов, когда бывали в деньгах, давали ему по тысяче и по две рублей.
Балага был русый, с красным лицом и в особенности красной, толстой шеей, приземистый, курносый мужик, лет двадцати семи, с блестящими маленькими глазами и маленькой бородкой. Он был одет в тонком синем кафтане на шелковой подкладке, надетом на полушубке.
Он перекрестился на передний угол и подошел к Долохову, протягивая черную, небольшую руку.
– Федору Ивановичу! – сказал он, кланяясь.
– Здорово, брат. – Ну вот и он.
– Здравствуй, ваше сиятельство, – сказал он входившему Анатолю и тоже протянул руку.
– Я тебе говорю, Балага, – сказал Анатоль, кладя ему руки на плечи, – любишь ты меня или нет? А? Теперь службу сослужи… На каких приехал? А?
– Как посол приказал, на ваших на зверьях, – сказал Балага.
– Ну, слышишь, Балага! Зарежь всю тройку, а чтобы в три часа приехать. А?
– Как зарежешь, на чем поедем? – сказал Балага, подмигивая.
– Ну, я тебе морду разобью, ты не шути! – вдруг, выкатив глаза, крикнул Анатоль.
– Что ж шутить, – посмеиваясь сказал ямщик. – Разве я для своих господ пожалею? Что мочи скакать будет лошадям, то и ехать будем.
– А! – сказал Анатоль. – Ну садись.
– Что ж, садись! – сказал Долохов.
– Постою, Федор Иванович.
– Садись, врешь, пей, – сказал Анатоль и налил ему большой стакан мадеры. Глаза ямщика засветились на вино. Отказываясь для приличия, он выпил и отерся шелковым красным платком, который лежал у него в шапке.
– Что ж, когда ехать то, ваше сиятельство?
– Да вот… (Анатоль посмотрел на часы) сейчас и ехать. Смотри же, Балага. А? Поспеешь?
– Да как выезд – счастлив ли будет, а то отчего же не поспеть? – сказал Балага. – Доставляли же в Тверь, в семь часов поспевали. Помнишь небось, ваше сиятельство.
– Ты знаешь ли, на Рожество из Твери я раз ехал, – сказал Анатоль с улыбкой воспоминания, обращаясь к Макарину, который во все глаза умиленно смотрел на Курагина. – Ты веришь ли, Макарка, что дух захватывало, как мы летели. Въехали в обоз, через два воза перескочили. А?
– Уж лошади ж были! – продолжал рассказ Балага. – Я тогда молодых пристяжных к каурому запрег, – обратился он к Долохову, – так веришь ли, Федор Иваныч, 60 верст звери летели; держать нельзя, руки закоченели, мороз был. Бросил вожжи, держи, мол, ваше сиятельство, сам, так в сани и повалился. Так ведь не то что погонять, до места держать нельзя. В три часа донесли черти. Издохла левая только.


Анатоль вышел из комнаты и через несколько минут вернулся в подпоясанной серебряным ремнем шубке и собольей шапке, молодцовато надетой на бекрень и очень шедшей к его красивому лицу. Поглядевшись в зеркало и в той самой позе, которую он взял перед зеркалом, став перед Долоховым, он взял стакан вина.
– Ну, Федя, прощай, спасибо за всё, прощай, – сказал Анатоль. – Ну, товарищи, друзья… он задумался… – молодости… моей, прощайте, – обратился он к Макарину и другим.
Несмотря на то, что все они ехали с ним, Анатоль видимо хотел сделать что то трогательное и торжественное из этого обращения к товарищам. Он говорил медленным, громким голосом и выставив грудь покачивал одной ногой. – Все возьмите стаканы; и ты, Балага. Ну, товарищи, друзья молодости моей, покутили мы, пожили, покутили. А? Теперь, когда свидимся? за границу уеду. Пожили, прощай, ребята. За здоровье! Ура!.. – сказал он, выпил свой стакан и хлопнул его об землю.
– Будь здоров, – сказал Балага, тоже выпив свой стакан и обтираясь платком. Макарин со слезами на глазах обнимал Анатоля. – Эх, князь, уж как грустно мне с тобой расстаться, – проговорил он.
– Ехать, ехать! – закричал Анатоль.
Балага было пошел из комнаты.
– Нет, стой, – сказал Анатоль. – Затвори двери, сесть надо. Вот так. – Затворили двери, и все сели.
– Ну, теперь марш, ребята! – сказал Анатоль вставая.
Лакей Joseph подал Анатолю сумку и саблю, и все вышли в переднюю.
– А шуба где? – сказал Долохов. – Эй, Игнатка! Поди к Матрене Матвеевне, спроси шубу, салоп соболий. Я слыхал, как увозят, – сказал Долохов, подмигнув. – Ведь она выскочит ни жива, ни мертва, в чем дома сидела; чуть замешкаешься, тут и слезы, и папаша, и мамаша, и сейчас озябла и назад, – а ты в шубу принимай сразу и неси в сани.