Лорд-распорядитель
Лорд-распорядитель, лорд верховный распорядитель (англ. Lord High Steward) — первый из высших сановников Великобритании[1].
История
Должность была учреждена в XII веке Генрихом II. На завершающем этапе гражданской войны в Англии 1135—1154 годов англонормандский аристократ Роберт де Бомон, 2-й граф Лестер после переговоров с Генрихом обещал последнему поддержку при условии возвращения де Бомону земельных наделов и замков в Нормандии, а также признание за графом Лестером и его потомками почётной наследственной должности лорда-распорядителя (сенешаля) Англии и Нормандии. Придя к власти в 1154 году, Генрих II назначил Роберта де Бомона юстициарием и лордом-распорядителем, после чего должность лорда-распорядителя передавалась по наследству по линии графов Лестер. Это продолжалось до конца второй креации графов Лестер.
В 1399 году Генри Болингброк, герцог Ланкастер и 6-й граф Лестер, побыв некоторое время лордом-распорядителем при дворе Ричарда II, сверг его[2] и взошёл на трон Англии под именем Генриха IV, дав начало Ланкастерской династии. На должность лорда-распорядителя Генрих IV назначил своего сына Томаса Ланкастера, который занимал её до своей кончины в 1421 году. После смерти Томаса занимавший в тот момент английский трон его брат Генрих V счёл нецелесообразным передавать должность лорда-распорядителя кому бы то ни было, и с этого момента она является вакантной. Исключения делаются только для проведения коронаций британских монархов, когда символ королевской власти — корону святого Эдуарда — должен нести обязательно лорд-распорядитель. В некоторых случаях обязанности лорда-распорядителя может исполнять лорд-канцлер. Для проведения коронаций лорд-распорядитель назначается временно, последний раз это осуществлялось в 1953 году, когда для коронации Елизаветы II лордом-распорядителем был назначен адмирал Эндрю Каннингем[3].
Лорды-распорядители Англии, 1154—1421
- Роберт де Бомон, 2-й граф Лестер (1154—1168)
- Роберт де Бомон, 3-й граф Лестер (1168—1190)
- Роберт де Бомон, 4-й граф Лестер, граф де Мёлан (1190—1204)
- Симон де Монфор, 5-й граф Лестер (1206—1218)
- Симон де Монфор, 6-й граф Лестер (1239—1265)
- Эдмунд Горбатый, 1-й граф Ланкастер (1265—1296)
- Томас Плантагенет, 2-й граф Ланкастер (1296—1322)
- Генри Плантагенет, 3-й граф Ланкастер (1324—1345)
- Генри Гросмонт, герцог Ланкастер (1345—1361)
- Джон Гонт, 1-й герцог Ланкастер (1362—1399)
- Генри Болингброк, герцог Ланкастер и 6-й граф Лестер (1399)
- Томас Ланкастер, герцог Кларенс (1399—1421)
В года 1218—1239 и 1322—1324 должность, возможно, была вакантна.
Напишите отзыв о статье "Лорд-распорядитель"
Примечания
Ссылки
- High steward // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
Отрывок, характеризующий Лорд-распорядитель
– Ей гораздо лучше. Она нынче так хорошо говорила, – сказала княжна Марья.Наташа лежала в постели и в полутьме комнаты рассматривала лицо княжны Марьи.
«Похожа она на него? – думала Наташа. – Да, похожа и не похожа. Но она особенная, чужая, совсем новая, неизвестная. И она любит меня. Что у ней на душе? Все доброе. Но как? Как она думает? Как она на меня смотрит? Да, она прекрасная».
– Маша, – сказала она, робко притянув к себе ее руку. – Маша, ты не думай, что я дурная. Нет? Маша, голубушка. Как я тебя люблю. Будем совсем, совсем друзьями.
И Наташа, обнимая, стала целовать руки и лицо княжны Марьи. Княжна Марья стыдилась и радовалась этому выражению чувств Наташи.
С этого дня между княжной Марьей и Наташей установилась та страстная и нежная дружба, которая бывает только между женщинами. Они беспрестанно целовались, говорили друг другу нежные слова и большую часть времени проводили вместе. Если одна выходила, то другаябыла беспокойна и спешила присоединиться к ней. Они вдвоем чувствовали большее согласие между собой, чем порознь, каждая сама с собою. Между ними установилось чувство сильнейшее, чем дружба: это было исключительное чувство возможности жизни только в присутствии друг друга.
Иногда они молчали целые часы; иногда, уже лежа в постелях, они начинали говорить и говорили до утра. Они говорили большей частию о дальнем прошедшем. Княжна Марья рассказывала про свое детство, про свою мать, про своего отца, про свои мечтания; и Наташа, прежде с спокойным непониманием отворачивавшаяся от этой жизни, преданности, покорности, от поэзии христианского самоотвержения, теперь, чувствуя себя связанной любовью с княжной Марьей, полюбила и прошедшее княжны Марьи и поняла непонятную ей прежде сторону жизни. Она не думала прилагать к своей жизни покорность и самоотвержение, потому что она привыкла искать других радостей, но она поняла и полюбила в другой эту прежде непонятную ей добродетель. Для княжны Марьи, слушавшей рассказы о детстве и первой молодости Наташи, тоже открывалась прежде непонятная сторона жизни, вера в жизнь, в наслаждения жизни.
Они всё точно так же никогда не говорили про него с тем, чтобы не нарушать словами, как им казалось, той высоты чувства, которая была в них, а это умолчание о нем делало то, что понемногу, не веря этому, они забывали его.
Наташа похудела, побледнела и физически так стала слаба, что все постоянно говорили о ее здоровье, и ей это приятно было. Но иногда на нее неожиданно находил не только страх смерти, но страх болезни, слабости, потери красоты, и невольно она иногда внимательно разглядывала свою голую руку, удивляясь на ее худобу, или заглядывалась по утрам в зеркало на свое вытянувшееся, жалкое, как ей казалось, лицо. Ей казалось, что это так должно быть, и вместе с тем становилось страшно и грустно.
Один раз она скоро взошла наверх и тяжело запыхалась. Тотчас же невольно она придумала себе дело внизу и оттуда вбежала опять наверх, пробуя силы и наблюдая за собой.
Другой раз она позвала Дуняшу, и голос ее задребезжал. Она еще раз кликнула ее, несмотря на то, что она слышала ее шаги, – кликнула тем грудным голосом, которым она певала, и прислушалась к нему.
