Лоредан, Франческо

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Франческо Лоредан итал. Francesco Loredan<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Венецианский дож
1752 — 1762
Предшественник:	Пьетро Гримани
Преемник:	Марко Фоскарини
Рождение:	9 февраля 1685(1685-02-09)
Смерть:	19 мая 1762(1762-05-19) (77 лет)

Франческо Лоредан (итал. Francesco Loredan) — 116-й венецианский дож, правитель Венеции.

Биография

Выходец из очень богатой семьи, общественной карьере Франческо Лоредан предпочитал занятия коммерцией. Он всегда уклонялся от поездок в дальние страны с посольскими миссиями, чтобы не покидать надолго родной город, и при распределении государственных обязанностей стремился выбирать такие, которые были бы не очень обременительными. Лоредан не блистал энциклопедическими знаниями и плохо разбирался в международных делах. После смерти предыдущего «дожа-поэта» Пьетро Гримани в Венеции были очень популярны сатирические пьесы и оперетты, в которых фигура дожа выставлялась в смешном виде, поэтому на выборах нового дожа многие претенденты на освободившееся место сочли благоразумным снять свои кандидатуры.

Правление

В заметно поредевших рядах соискателей представительная фигура Лоредана оказалась самой заметной, и его выбрали моментально, уже в первом туре, который состоялся 18 марта 1752 года. Поскольку этот день приходился на Пасху, то объявление о результатах голосования было отложено на 6 апреля. В XVIII веке дож в Венеции уже не обладал большой властью, а был скорее церемониальной фигурой. Лоредана это устраивало, он уже заказал себе новые костюмы и украшения для предстоящих балов и карнавалов, но жизнь внесла свои коррективы.

В это время в государстве шла борьба между консерваторами и реформаторами, и дело дошло до того, что лидер реформаторов Анджело Кверини был заключён в тюрьму, а его сподвижники высланы в дальние провинции. Экономическая ситуация в стране ухудшалась, международная конкуренция обострялась, прибыли торговцев снижались, Венеция теряла рынки, в городе усиливалась борьба между сторонниками и противниками перемен, и, казалось бы, правителю страны нужно было принять чью-либо сторону и начать что-то делать для того, чтобы спасти умирающую Республику. Но Лоредан оставался пассивным, предоставляя партиям драться друг с другом, а потом, просто для удобства, присоединяясь к победителям. И хотя во время Семилетней войны экономика Венеции пережила небольшой "бум", связанный с тем, что венецианские купцы могли спокойно торговать в Европе благодаря их нейтральному статусу, шансы выживания страны в среднесрочной перспективе стремились к нулю.

Внешняя политика характеризовалась напряжёнными отношениями с Дубровникской Республикой, а также обострением отношений со Святым Престолом, так как Венеция поддерживала своего кандидата на выборах нового Папы. Одержав победу, Папа Климент XIII (первый венецианец за всю историю) в знак благодарности прислал дожу Золотую Розу.

Франческо Лоредан умер 19 мая 1762 года, не оставив после себя ни тех, кто бы радовался его уходу, ни тех, кто бы по этому поводу горевал.

Образ в кино

• Казанова (фильм, 2005)

Литература

• Andrea da Mosto: I dogi di Venezia. Florenz 2003, ISBN 88-09-02881-3.

Отрывок, характеризующий Лоредан, Франческо

В балагане все были готовы, одеты, подпоясаны, обуты и ждали только приказания выходить. Больной солдат Соколов, бледный, худой, с синими кругами вокруг глаз, один, не обутый и не одетый, сидел на своем месте и выкатившимися от худобы глазами вопросительно смотрел на не обращавших на него внимания товарищей и негромко и равномерно стонал. Видимо, не столько страдания – он был болен кровавым поносом, – сколько страх и горе оставаться одному заставляли его стонать.
Пьер, обутый в башмаки, сшитые для него Каратаевым из цибика, который принес француз для подшивки себе подошв, подпоясанный веревкою, подошел к больному и присел перед ним на корточки.
– Что ж, Соколов, они ведь не совсем уходят! У них тут гошпиталь. Может, тебе еще лучше нашего будет, – сказал Пьер.
– О господи! О смерть моя! О господи! – громче застонал солдат.
– Да я сейчас еще спрошу их, – сказал Пьер и, поднявшись, пошел к двери балагана. В то время как Пьер подходил к двери, снаружи подходил с двумя солдатами тот капрал, который вчера угощал Пьера трубкой. И капрал и солдаты были в походной форме, в ранцах и киверах с застегнутыми чешуями, изменявшими их знакомые лица.
Капрал шел к двери с тем, чтобы, по приказанию начальства, затворить ее. Перед выпуском надо было пересчитать пленных.
– Caporal, que fera t on du malade?.. [Капрал, что с больным делать?..] – начал Пьер; но в ту минуту, как он говорил это, он усумнился, тот ли это знакомый его капрал или другой, неизвестный человек: так непохож был на себя капрал в эту минуту. Кроме того, в ту минуту, как Пьер говорил это, с двух сторон вдруг послышался треск барабанов. Капрал нахмурился на слова Пьера и, проговорив бессмысленное ругательство, захлопнул дверь. В балагане стало полутемно; с двух сторон резко трещали барабаны, заглушая стоны больного.
«Вот оно!.. Опять оно!» – сказал себе Пьер, и невольный холод пробежал по его спине. В измененном лице капрала, в звуке его голоса, в возбуждающем и заглушающем треске барабанов Пьер узнал ту таинственную, безучастную силу, которая заставляла людей против своей воли умерщвлять себе подобных, ту силу, действие которой он видел во время казни. Бояться, стараться избегать этой силы, обращаться с просьбами или увещаниями к людям, которые служили орудиями ее, было бесполезно. Это знал теперь Пьер. Надо было ждать и терпеть. Пьер не подошел больше к больному и не оглянулся на него. Он, молча, нахмурившись, стоял у двери балагана.
Когда двери балагана отворились и пленные, как стадо баранов, давя друг друга, затеснились в выходе, Пьер пробился вперед их и подошел к тому самому капитану, который, по уверению капрала, готов был все сделать для Пьера. Капитан тоже был в походной форме, и из холодного лица его смотрело тоже «оно», которое Пьер узнал в словах капрала и в треске барабанов.
– Filez, filez, [Проходите, проходите.] – приговаривал капитан, строго хмурясь и глядя на толпившихся мимо него пленных. Пьер знал, что его попытка будет напрасна, но подошел к нему.
– Eh bien, qu'est ce qu'il y a? [Ну, что еще?] – холодно оглянувшись, как бы не узнав, сказал офицер. Пьер сказал про больного.
– Il pourra marcher, que diable! – сказал капитан. – Filez, filez, [Он пойдет, черт возьми! Проходите, проходите] – продолжал он приговаривать, не глядя на Пьера.
– Mais non, il est a l'agonie… [Да нет же, он умирает…] – начал было Пьер.
– Voulez vous bien?! [Пойди ты к…] – злобно нахмурившись, крикнул капитан.