Лоськов, Дмитрий Вячеславович
Поделись знанием:
А между тем стоит только отвернуться от изучения рапортов и генеральных планов, а вникнуть в движение тех сотен тысяч людей, принимавших прямое, непосредственное участие в событии, и все, казавшиеся прежде неразрешимыми, вопросы вдруг с необыкновенной легкостью и простотой получают несомненное разрешение.
Цель отрезывания Наполеона с армией никогда не существовала, кроме как в воображении десятка людей. Она не могла существовать, потому что она была бессмысленна, и достижение ее было невозможно.
Цель народа была одна: очистить свою землю от нашествия. Цель эта достигалась, во первых, сама собою, так как французы бежали, и потому следовало только не останавливать это движение. Во вторых, цель эта достигалась действиями народной войны, уничтожавшей французов, и, в третьих, тем, что большая русская армия шла следом за французами, готовая употребить силу в случае остановки движения французов.
Русская армия должна была действовать, как кнут на бегущее животное. И опытный погонщик знал, что самое выгодное держать кнут поднятым, угрожая им, а не по голове стегать бегущее животное.
Когда человек видит умирающее животное, ужас охватывает его: то, что есть он сам, – сущность его, в его глазах очевидно уничтожается – перестает быть. Но когда умирающее есть человек, и человек любимый – ощущаемый, тогда, кроме ужаса перед уничтожением жизни, чувствуется разрыв и духовная рана, которая, так же как и рана физическая, иногда убивает, иногда залечивается, но всегда болит и боится внешнего раздражающего прикосновения.
После смерти князя Андрея Наташа и княжна Марья одинаково чувствовали это. Они, нравственно согнувшись и зажмурившись от грозного, нависшего над ними облака смерти, не смели взглянуть в лицо жизни. Они осторожно берегли свои открытые раны от оскорбительных, болезненных прикосновений. Все: быстро проехавший экипаж по улице, напоминание об обеде, вопрос девушки о платье, которое надо приготовить; еще хуже, слово неискреннего, слабого участия болезненно раздражало рану, казалось оскорблением и нарушало ту необходимую тишину, в которой они обе старались прислушиваться к незамолкшему еще в их воображении страшному, строгому хору, и мешало вглядываться в те таинственные бесконечные дали, которые на мгновение открылись перед ними.
Только вдвоем им было не оскорбительно и не больно. Они мало говорили между собой. Ежели они говорили, то о самых незначительных предметах. И та и другая одинаково избегали упоминания о чем нибудь, имеющем отношение к будущему.
Признавать возможность будущего казалось им оскорблением его памяти. Еще осторожнее они обходили в своих разговорах все то, что могло иметь отношение к умершему. Им казалось, что то, что они пережили и перечувствовали, не могло быть выражено словами. Им казалось, что всякое упоминание словами о подробностях его жизни нарушало величие и святыню совершившегося в их глазах таинства.
Беспрестанные воздержания речи, постоянное старательное обхождение всего того, что могло навести на слово о нем: эти остановки с разных сторон на границе того, чего нельзя было говорить, еще чище и яснее выставляли перед их воображением то, что они чувствовали.
Но чистая, полная печаль так же невозможна, как чистая и полная радость. Княжна Марья, по своему положению одной независимой хозяйки своей судьбы, опекунши и воспитательницы племянника, первая была вызвана жизнью из того мира печали, в котором она жила первые две недели. Она получила письма от родных, на которые надо было отвечать; комната, в которую поместили Николеньку, была сыра, и он стал кашлять. Алпатыч приехал в Ярославль с отчетами о делах и с предложениями и советами переехать в Москву в Вздвиженский дом, который остался цел и требовал только небольших починок. Жизнь не останавливалась, и надо было жить. Как ни тяжело было княжне Марье выйти из того мира уединенного созерцания, в котором она жила до сих пор, как ни жалко и как будто совестно было покинуть Наташу одну, – заботы жизни требовали ее участия, и она невольно отдалась им. Она поверяла счеты с Алпатычем, советовалась с Десалем о племяннике и делала распоряжения и приготовления для своего переезда в Москву.
Наташа оставалась одна и с тех пор, как княжна Марья стала заниматься приготовлениями к отъезду, избегала и ее.
Княжна Марья предложила графине отпустить с собой Наташу в Москву, и мать и отец радостно согласились на это предложение, с каждым днем замечая упадок физических сил дочери и полагая для нее полезным и перемену места, и помощь московских врачей.
– Я никуда не поеду, – отвечала Наташа, когда ей сделали это предложение, – только, пожалуйста, оставьте меня, – сказала она и выбежала из комнаты, с трудом удерживая слезы не столько горя, сколько досады и озлобления.
После того как она почувствовала себя покинутой княжной Марьей и одинокой в своем горе, Наташа большую часть времени, одна в своей комнате, сидела с ногами в углу дивана, и, что нибудь разрывая или переминая своими тонкими, напряженными пальцами, упорным, неподвижным взглядом смотрела на то, на чем останавливались глаза. Уединение это изнуряло, мучило ее; но оно было для нее необходимо. Как только кто нибудь входил к ней, она быстро вставала, изменяла положение и выражение взгляда и бралась за книгу или шитье, очевидно с нетерпением ожидая ухода того, кто помешал ей.
Ей все казалось, что она вот вот сейчас поймет, проникнет то, на что с страшным, непосильным ей вопросом устремлен был ее душевный взгляд.
В конце декабря, в черном шерстяном платье, с небрежно связанной пучком косой, худая и бледная, Наташа сидела с ногами в углу дивана, напряженно комкая и распуская концы пояса, и смотрела на угол двери.
Она смотрела туда, куда ушел он, на ту сторону жизни. И та сторона жизни, о которой она прежде никогда не думала, которая прежде ей казалась такою далекою, невероятною, теперь была ей ближе и роднее, понятнее, чем эта сторона жизни, в которой все было или пустота и разрушение, или страдание и оскорбление.
Она смотрела туда, где она знала, что был он; но она не могла его видеть иначе, как таким, каким он был здесь. Она видела его опять таким же, каким он был в Мытищах, у Троицы, в Ярославле.
Она видела его лицо, слышала его голос и повторяла его слова и свои слова, сказанные ему, и иногда придумывала за себя и за него новые слова, которые тогда могли бы быть сказаны.
Вот он лежит на кресле в своей бархатной шубке, облокотив голову на худую, бледную руку. Грудь его страшно низка и плечи подняты. Губы твердо сжаты, глаза блестят, и на бледном лбу вспрыгивает и исчезает морщина. Одна нога его чуть заметно быстро дрожит. Наташа знает, что он борется с мучительной болью. «Что такое эта боль? Зачем боль? Что он чувствует? Как у него болит!» – думает Наташа. Он заметил ее вниманье, поднял глаза и, не улыбаясь, стал говорить.
«Одно ужасно, – сказал он, – это связать себя навеки с страдающим человеком. Это вечное мученье». И он испытующим взглядом – Наташа видела теперь этот взгляд – посмотрел на нее. Наташа, как и всегда, ответила тогда прежде, чем успела подумать о том, что она отвечает; она сказала: «Это не может так продолжаться, этого не будет, вы будете здоровы – совсем».
Она теперь сначала видела его и переживала теперь все то, что она чувствовала тогда. Она вспомнила продолжительный, грустный, строгий взгляд его при этих словах и поняла значение упрека и отчаяния этого продолжительного взгляда.
«Я согласилась, – говорила себе теперь Наташа, – что было бы ужасно, если б он остался всегда страдающим. Я сказала это тогда так только потому, что для него это было бы ужасно, а он понял это иначе. Он подумал, что это для меня ужасно бы было. Он тогда еще хотел жить – боялся смерти. И я так грубо, глупо сказала ему. Я не думала этого. Я думала совсем другое. Если бы я сказала то, что думала, я бы сказала: пускай бы он умирал, все время умирал бы перед моими глазами, я была бы счастлива в сравнении с тем, что я теперь. Теперь… Ничего, никого нет. Знал ли он это? Нет. Не знал и никогда не узнает. И теперь никогда, никогда уже нельзя поправить этого». И опять он говорил ей те же слова, но теперь в воображении своем Наташа отвечала ему иначе. Она останавливала его и говорила: «Ужасно для вас, но не для меня. Вы знайте, что мне без вас нет ничего в жизни, и страдать с вами для меня лучшее счастие». И он брал ее руку и жал ее так, как он жал ее в тот страшный вечер, за четыре дня перед смертью. И в воображении своем она говорила ему еще другие нежные, любовные речи, которые она могла бы сказать тогда, которые она говорила теперь. «Я люблю тебя… тебя… люблю, люблю…» – говорила она, судорожно сжимая руки, стискивая зубы с ожесточенным усилием.
И сладкое горе охватывало ее, и слезы уже выступали в глаза, но вдруг она спрашивала себя: кому она говорит это? Где он и кто он теперь? И опять все застилалось сухим, жестким недоумением, и опять, напряженно сдвинув брови, она вглядывалась туда, где он был. И вот, вот, ей казалось, она проникает тайну… Но в ту минуту, как уж ей открывалось, казалось, непонятное, громкий стук ручки замка двери болезненно поразил ее слух. Быстро и неосторожно, с испуганным, незанятым ею выражением лица, в комнату вошла горничная Дуняша.
– Пожалуйте к папаше, скорее, – сказала Дуняша с особенным и оживленным выражением. – Несчастье, о Петре Ильиче… письмо, – всхлипнув, проговорила она.
Кроме общего чувства отчуждения от всех людей, Наташа в это время испытывала особенное чувство отчуждения от лиц своей семьи. Все свои: отец, мать, Соня, были ей так близки, привычны, так будничны, что все их слова, чувства казались ей оскорблением того мира, в котором она жила последнее время, и она не только была равнодушна, но враждебно смотрела на них. Она слышала слова Дуняши о Петре Ильиче, о несчастии, но не поняла их.
«Какое там у них несчастие, какое может быть несчастие? У них все свое старое, привычное и покойное», – мысленно сказала себе Наташа.
Когда она вошла в залу, отец быстро выходил из комнаты графини. Лицо его было сморщено и мокро от слез. Он, видимо, выбежал из той комнаты, чтобы дать волю давившим его рыданиям. Увидав Наташу, он отчаянно взмахнул руками и разразился болезненно судорожными всхлипываниями, исказившими его круглое, мягкое лицо.
– Пе… Петя… Поди, поди, она… она… зовет… – И он, рыдая, как дитя, быстро семеня ослабевшими ногами, подошел к стулу и упал почти на него, закрыв лицо руками.
Вдруг как электрический ток пробежал по всему существу Наташи. Что то страшно больно ударило ее в сердце. Она почувствовала страшную боль; ей показалось, что что то отрывается в ней и что она умирает. Но вслед за болью она почувствовала мгновенно освобождение от запрета жизни, лежавшего на ней. Увидав отца и услыхав из за двери страшный, грубый крик матери, она мгновенно забыла себя и свое горе. Она подбежала к отцу, но он, бессильно махая рукой, указывал на дверь матери. Княжна Марья, бледная, с дрожащей нижней челюстью, вышла из двери и взяла Наташу за руку, говоря ей что то. Наташа не видела, не слышала ее. Она быстрыми шагами вошла в дверь, остановилась на мгновение, как бы в борьбе с самой собой, и подбежала к матери.
Графиня лежала на кресле, странно неловко вытягиваясь, и билась головой об стену. Соня и девушки держали ее за руки.
– Наташу, Наташу!.. – кричала графиня. – Неправда, неправда… Он лжет… Наташу! – кричала она, отталкивая от себя окружающих. – Подите прочь все, неправда! Убили!.. ха ха ха ха!.. неправда!
Наташа стала коленом на кресло, нагнулась над матерью, обняла ее, с неожиданной силой подняла, повернула к себе ее лицо и прижалась к ней.
– Маменька!.. голубчик!.. Я тут, друг мой. Маменька, – шептала она ей, не замолкая ни на секунду.
Она не выпускала матери, нежно боролась с ней, требовала подушки, воды, расстегивала и разрывала платье на матери.
– Друг мой, голубушка… маменька, душенька, – не переставая шептала она, целуя ее голову, руки, лицо и чувствуя, как неудержимо, ручьями, щекоча ей нос и щеки, текли ее слезы.
Графиня сжала руку дочери, закрыла глаза и затихла на мгновение. Вдруг она с непривычной быстротой поднялась, бессмысленно оглянулась и, увидав Наташу, стала из всех сил сжимать ее голову. Потом она повернула к себе ее морщившееся от боли лицо и долго вглядывалась в него.
– Наташа, ты меня любишь, – сказала она тихим, доверчивым шепотом. – Наташа, ты не обманешь меня? Ты мне скажешь всю правду?
Наташа смотрела на нее налитыми слезами глазами, и в лице ее была только мольба о прощении и любви.
– Друг мой, маменька, – повторяла она, напрягая все силы своей любви на то, чтобы как нибудь снять с нее на себя излишек давившего ее горя.
И опять в бессильной борьбе с действительностью мать, отказываясь верить в то, что она могла жить, когда был убит цветущий жизнью ее любимый мальчик, спасалась от действительности в мире безумия.
Наташа не помнила, как прошел этот день, ночь, следующий день, следующая ночь. Она не спала и не отходила от матери. Любовь Наташи, упорная, терпеливая, не как объяснение, не как утешение, а как призыв к жизни, всякую секунду как будто со всех сторон обнимала графиню. На третью ночь графиня затихла на несколько минут, и Наташа закрыла глаза, облокотив голову на ручку кресла. Кровать скрипнула. Наташа открыла глаза. Графиня сидела на кровати и тихо говорила.
– Как я рада, что ты приехал. Ты устал, хочешь чаю? – Наташа подошла к ней. – Ты похорошел и возмужал, – продолжала графиня, взяв дочь за руку.
– Маменька, что вы говорите!..
– Наташа, его нет, нет больше! – И, обняв дочь, в первый раз графиня начала плакать.
Княжна Марья отложила свой отъезд. Соня, граф старались заменить Наташу, но не могли. Они видели, что она одна могла удерживать мать от безумного отчаяния. Три недели Наташа безвыходно жила при матери, спала на кресле в ее комнате, поила, кормила ее и не переставая говорила с ней, – говорила, потому что один нежный, ласкающий голос ее успокоивал графиню.
Душевная рана матери не могла залечиться. Смерть Пети оторвала половину ее жизни. Через месяц после известия о смерти Пети, заставшего ее свежей и бодрой пятидесятилетней женщиной, она вышла из своей комнаты полумертвой и не принимающею участия в жизни – старухой. Но та же рана, которая наполовину убила графиню, эта новая рана вызвала Наташу к жизни.
Душевная рана, происходящая от разрыва духовного тела, точно так же, как и рана физическая, как ни странно это кажется, после того как глубокая рана зажила и кажется сошедшейся своими краями, рана душевная, как и физическая, заживает только изнутри выпирающею силой жизни.
Так же зажила рана Наташи. Она думала, что жизнь ее кончена. Но вдруг любовь к матери показала ей, что сущность ее жизни – любовь – еще жива в ней. Проснулась любовь, и проснулась жизнь.
Последние дни князя Андрея связали Наташу с княжной Марьей. Новое несчастье еще более сблизило их. Княжна Марья отложила свой отъезд и последние три недели, как за больным ребенком, ухаживала за Наташей. Последние недели, проведенные Наташей в комнате матери, надорвали ее физические силы.
Однажды княжна Марья, в середине дня, заметив, что Наташа дрожит в лихорадочном ознобе, увела ее к себе и уложила на своей постели. Наташа легла, но когда княжна Марья, опустив сторы, хотела выйти, Наташа подозвала ее к себе.
– Мне не хочется спать. Мари, посиди со мной.
– Ты устала – постарайся заснуть.
– Нет, нет. Зачем ты увела меня? Она спросит.
– Ей гораздо лучше. Она нынче так хорошо говорила, – сказала княжна Марья.
Наташа лежала в постели и в полутьме комнаты рассматривала лицо княжны Марьи.
«Похожа она на него? – думала Наташа. – Да, похожа и не похожа. Но она особенная, чужая, совсем новая, неизвестная. И она любит меня. Что у ней на душе? Все доброе. Но как? Как она думает? Как она на меня смотрит? Да, она прекрасная».
– Маша, – сказала она, робко притянув к себе ее руку. – Маша, ты не думай, что я дурная. Нет? Маша, голубушка. Как я тебя люблю. Будем совсем, совсем друзьями.
И Наташа, обнимая, стала целовать руки и лицо княжны Марьи. Княжна Марья стыдилась и радовалась этому выражению чувств Наташи.
С этого дня между княжной Марьей и Наташей установилась та страстная и нежная дружба, которая бывает только между женщинами. Они беспрестанно целовались, говорили друг другу нежные слова и большую часть времени проводили вместе. Если одна выходила, то другаябыла беспокойна и спешила присоединиться к ней. Они вдвоем чувствовали большее согласие между собой, чем порознь, каждая сама с собою. Между ними установилось чувство сильнейшее, чем дружба: это было исключительное чувство возможности жизни только в присутствии друг друга.
Иногда они молчали целые часы; иногда, уже лежа в постелях, они начинали говорить и говорили до утра. Они говорили большей частию о дальнем прошедшем. Княжна Марья рассказывала про свое детство, про свою мать, про своего отца, про свои мечтания; и Наташа, прежде с спокойным непониманием отворачивавшаяся от этой жизни, преданности, покорности, от поэзии христианского самоотвержения, теперь, чувствуя себя связанной любовью с княжной Марьей, полюбила и прошедшее княжны Марьи и поняла непонятную ей прежде сторону жизни. Она не думала прилагать к своей жизни покорность и самоотвержение, потому что она привыкла искать других радостей, но она поняла и полюбила в другой эту прежде непонятную ей добродетель. Для княжны Марьи, слушавшей рассказы о детстве и первой молодости Наташи, тоже открывалась прежде непонятная сторона жизни, вера в жизнь, в наслаждения жизни.
Они всё точно так же никогда не говорили про него с тем, чтобы не нарушать словами, как им казалось, той высоты чувства, которая была в них, а это умолчание о нем делало то, что понемногу, не веря этому, они забывали его.
Наташа похудела, побледнела и физически так стала слаба, что все постоянно говорили о ее здоровье, и ей это приятно было. Но иногда на нее неожиданно находил не только страх смерти, но страх болезни, слабости, потери красоты, и невольно она иногда внимательно разглядывала свою голую руку, удивляясь на ее худобу, или заглядывалась по утрам в зеркало на свое вытянувшееся, жалкое, как ей казалось, лицо. Ей казалось, что это так должно быть, и вместе с тем становилось страшно и грустно.
Один раз она скоро взошла наверх и тяжело запыхалась. Тотчас же невольно она придумала себе дело внизу и оттуда вбежала опять наверх, пробуя силы и наблюдая за собой.
Другой раз она позвала Дуняшу, и голос ее задребезжал. Она еще раз кликнула ее, несмотря на то, что она слышала ее шаги, – кликнула тем грудным голосом, которым она певала, и прислушалась к нему.
Она не знала этого, не поверила бы, но под казавшимся ей непроницаемым слоем ила, застлавшим ее душу, уже пробивались тонкие, нежные молодые иглы травы, которые должны были укорениться и так застлать своими жизненными побегами задавившее ее горе, что его скоро будет не видно и не заметно. Рана заживала изнутри. В конце января княжна Марья уехала в Москву, и граф настоял на том, чтобы Наташа ехала с нею, с тем чтобы посоветоваться с докторами.
 Дмитрий Лоськов
| ||
| ||
| Общая информация | ||
| Полное имя | Дмитрий Вячеславович Лоськов | |
| Родился | Курган, РСФСР, СССР | |
| Гражданство |  СССР Россия
| |
| Рост | 178 см | |
| Позиция | полузащитник | |
| Информация о клубе | ||
| Клуб | Локомотив (Москва)
| |
| Должность | тренер | |
| Карьера | ||
| Молодёжные клубы | ||
| 1990 | Металлист (Курган)
| |
| Клубная карьера* | ||
| 1991 | Ростсельмаш
|
2 (0) |
| 1992—1996 | Ростсельмаш
|
115 (25) |
| 1997—2007 | Локомотив (Москва)
|
278 (95) |
| 2007—2010 | Сатурн
|
53 (7) |
| 2010—2013 | Локомотив (Москва)
|
43 (4) |
| Национальная сборная** | ||
| 2000—2006 | Россия
|
25 (2) |
| Тренерская карьера | ||
| 2016—н.в. | Локомотив (Москва)
|
тренер |
* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов. ** Количество игр и голов за национальную сборную в официальных матчах. | ||
Дми́трий Вячесла́вович Лосько́в (12 февраля 1974 года, Курган, РСФСР, СССР) — советский и российский футболист, полузащитник, российский футбольный тренер. Выступал за сборную России, участник чемпионата Европы 2004 года. Лоськов добился большинства успехов в составе московского «Локомотива»: играя за этот клуб, Дмитрий был капитаном и стал двукратным чемпионом России (2002 и 2004), дважды лучшим бомбардиром (2002, 2003) и четырежды лучшим ассистентом (2002—2004, 2006) чемпионата России. Лоськов — обладатель множества рекордов «Локомотива», за что в 2007 году удостоился ежегодной премии «Человек и Паровоз», учреждённой сайтом болельщиков lokomotiv.info[1].
Содержание
Клубная карьера
«Ростсельмаш»
Заниматься футболом Дмитрий Лоськов начал в ДЮСШ № 3 в Кургане с 1983 по 1989 год у Михаила Францевича Гузеля, играя на разных позициях, в 15 лет стал выступать за ДЮСШ-3 Курган под руководством заслуженного тренера РФСФР Александра Григорьевича Сиянова. Именно с «подачи» Сиянова в 1990 году переехал в спортинтернат Ростова-на-Дону и через год подписал контракт с «Ростсельмашем», за который в 1991 году успел провести 2 матча в первой лиге СССР. 2 июля 1992 года Дмитрий Лоськов дебютировал в чемпионате России за Ростсельмаш в игре против краснодарской «Кубани»[2][3].
«Локомотив»
В 1996 году Лоськов переходит в «Локомотив». 16 марта 1997 года Дмитрий Лоськов дебютировал за Локомотив в игре против калининградской «Балтики»[4]. Он достиг значительных успехов с этим клубом, выиграв 4 Кубка России, 2 Чемпионата России и дважды становился лучшим бомбардиром чемпионата. За «Локомотив» он провёл 306 матчей в чемпионате России, забил 97 голов. Является рекордсменом «Локомотива» по количеству игр, голов и голевых передач в чемпионатах России. В июле 2007 года в результате длительного конфликта с бывшим главным тренером «Локомотива» Анатолием Бышовцем Дмитрий Лоськов покинул московский клуб, за который выступал более 10 лет.
«Сатурн»
5 июля 2007 года перешёл в «Сатурн», контракт Лоськова с новым клубом был рассчитан на 3 года. 14 июля 2007 года дебютировал за «Сатурн» в игре против «Луча-Энергии» (2:1). 25 августа 2007 года провёл первую игру с «Локомотивом» в качестве игрока «Сатурна». Публика встретила его с размахом: баннеры в честь Дмитрия, кричалки. Матч для него сложился хорошо. Он отлично провёл данные ему минуты и даже отличился с пенальти. После игры был удостоен аплодисментов болельщиков и «Локо», и подмосковного «Сатурна». В подмосковном клубе Дмитрий играл с переменным успехом, до лета 2010, пока главный тренер команды Андрей Гордеев не заявил, что контракт с Лоськовым не будет продлён[5].
Возвращение в «Локомотив»
27 июля 2010 года Лоськов после непродолжительных переговоров подписал контракт с «Локомотивом» до 31 декабря 2010 года с возможностью продления[6]. В конце декабря контракт был продлён до лета 2012 года[7].
18 июля 2012 года Дмитрий Лоськов подписал новый контракт с «Локомотивом» сроком на один год, не исключив при этом, что он может остаться в команде и на более длительный срок, если будет позволять здоровье.
По окончании сезона 2012/13 клуб не стал продлевать с игроком контракт игрока и предложил Лоськову войти в тренерский штаб молодёжной команды или «Локомотива-2» либо занять должность селекционера. Эти предложения Лоськова не устроили. Футболист решил поддерживать форму самостоятельно в надежде на предложения других клубов[8]. Однако, предложений не поступило, и Дмитрий принял решение завершить карьеру игрока.
Карьера в сборной
За сборную России Лоськов дебютировал 31 мая 2000 года в матче против Словакии, а последний матч — товарищеский, против Латвии, игра прошла 16 августа 2006 года и закончилась победой россиян со счётом 1:0. Всего за сборную команду России сыграл 25 матчей и забил 2 гола.
Тренерская карьера
«Локомотив»
18 августа 2016 года Дмитрий Лоськов вошел в тренерский штаб футбольного «Локомотива». Руководство клуба рассчитывает привлечь Лоськова в качестве играющего тренера.
Стиль игры
Лоськов играл на позиции центрального полузащитника-плеймейкера. Не обладая выдающимися антропометрическими данными, высокой скоростью или виртуозным дриблингом, Дмитрий выделялся в первую очередь игровым интеллектом[9] и высоким мастерством паса на любую дистанцию[10], обладал прекрасным видением поля[11], мощным и точным ударом. Также Лоськов имел репутацию «двуногого» игрока, одинаково хорошо работающего с мячом обеими ногами[12], и был известен своим умением выполнять штрафные и угловые удары. В разные годы одноклубники Лоськова высоко оценивали его харизму, личностные и лидерские качества[11][13]. Умение Лоськова организовать действие в атаке сделало его имя в некоторым смысле нарицательным: так, обозреватель газеты «Спорт-Экспресс» Евгений Дзичковский охарактеризовал матч чемпионата 2009 года «Локомотив»-«Сатурн», в котором обе команды показали слабую игру в созидании, неологизмом «безлоськовщина»[14], с чем согласился и Юрий Сёмин[15].
Достижения
Командные
-
Чемпион России (2): 2002, 2004
-
Серебряный призёр чемпионата России (3): 1999, 2000, 2001 -
Бронзовый призёр чемпионата России (3): 1998, 2005, 2006
- Обладатель Кубка России (3): 1999/00, 2000/01, 2006/07
- Финалист (1): 1997/1998
- Обладатель Суперкубка России (2): 2003, 2005
- Обладатель Кубка чемпионов Содружества (1): 2005
Персональные
 |
Данные в этой статье приведены по состоянию на 2014 год. Вы можете помочь, обновив информацию в статье.
|
- Лучший игрок чемпионата России по опросу футболистов (2): 2002, 2003[16]
- Лучший игрок России по версии еженедельника «Футбол» (2): 2002, 2003
- Лучший игрок России по версии газеты «Спорт-Экспресс» (2): 2002, 2003
- В списках 33 лучших футболистов чемпионата России (10): № 1 — 2002—2004, 2006; № 2 — 1999—2001, № 3 — 1996, 1997, 2005 (рекордсмен по количеству включений, совместно с Сергеем Игнашевичем и Сергеем Овчинниковым)
- Лучший центральный полузащитник по оценкам «Спорт-Экспресс» (3): 2000, 2005, 2006
- Лучший атакующий полузащитник (под нападающими) по оценкам «Спорт-Экспресс» (4): 1999, 2002, 2003, 2004
- Член клуба 100 российских бомбардиров и клуба Григория Федотова(152 гола)
- Лучший бомбардир чемпионата России (2): 2000, 2003
- 4-е место среди игроков по количеству голов в чемпионатах России: 120
- Лучший ассистент в истории чемпионатов России: 155 передач[17]
- Лучший ассистент чемпионата России (4): 2002, 2003, 2004, 2006
- Рекордсмен чемпионатов России по числу голевых передач за сезон (20 передач в 30 играх сезона-2003)
- Лучший игрок в истории чемпионатов России по системе «гол+пас»: 275 очков (120+155)[17]
- Лучший игрок чемпионата России по системе «гол+пас» (3): 2000, 2003, 2006
- 2-е место среди игроков по количеству игр в чемпионатах России: 448
- 1-е место (вместе с Сергеем Семаком) по количеству проведённых сезонов в Премьер-лиге (Высший дивизион) России — 19[18]
Рекорды «Локомотива»
- 1-е место по числу матчей за «Локомотив»: 420
- 1-е место по числу матчей за «Локомотив» в чемпионатах России: 317
- 1-е место по количеству голов за «Локомотив»: 128
- 1-е место по количеству голов за «Локомотив» в чемпионатах России: 99
- 1-е место по количеству голов за «Локомотив» в кубках России: 12
- 1-е место по количеству голов за «Локомотив» в еврокубках: 17
- Обладатель награды болельщиков за особый вклад в историю «Локомотива» «Человек и паровоз» (2011)[1]
Личная жизнь
Дважды женат. Первая жена Татьяна. 18 декабря 2000 года родился сын Антон. 28 января 2003 года родился сын Богдан. Вторая жена Ольга — в браке родились двое детей. 8 декабря 2005 года родился сын Григорий[19]. 25 апреля 2013 года родилась дочь[20].
Лоськов — православный христианин. Он крестился в 33 года, незадолго до ухода из «Локомотива»; его крёстным отцом стал бывший президент клуба Валерий Филатов[21].
Статистика выступлений
Клубная статистика по сезонам
| Клуб | Сезон | Лига | Кубки | Еврокубки | Итого | ||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| Игры | Голы | Игры | Голы | Игры | Голы | Игры | Голы | ||
| Ростсельмаш | 1991 | 2 | 0 | 0 | 0 | - | - | 2 | 0 |
| 1992 | 6 | 0 | 1 | 0 | - | - | 7 | 0 | |
| 1993 | 18 | 1 | 2 | 0 | - | - | 20 | 1 | |
| 1994 | 37 | 11 | 3 | 1 | - | - | 40 | 12 | |
| 1995 | 27 | 5 | 1 | 0 | - | - | 28 | 5 | |
| 1996 | 27 | 8 | 1 | 0 | - | - | 28 | 8 | |
| Итого | 117 | 25 | 8 | 1 | — | — | 125 | 26 | |
| Локомотив | 1997 | 23 | 6 | 0 | 0 | 4 | 2 | 27 | 8 |
| 1998 | 18 | 4 | 3 | 0 | 6 | 0 | 27 | 4 | |
| 1999 | 28 | 14 | 2 | 0 | 10 | 3 | 40 | 17 | |
| 2000 | 26 | 15 | 4 | 4 | 3 | 1 | 33 | 20 | |
| 2001 | 29 | 12 | 4 | 1 | 10 | 0 | 43 | 13 | |
| 2002 | 30 | 7 | 0 | 0 | 9 | 3 | 39 | 10 | |
| 2003 | 30 | 14 | 3 | 2 | 11 | 2 | 44 | 18 | |
| 2004 | 30 | 4 | 6 | 1 | 2 | 0 | 38 | 5 | |
| 2005 | 22 | 6 | 1 | 1 | 3 | 5 | 26 | 12 | |
| 2006 | 29 | 13 | 3 | 3 | 4 | 1 | 36 | 17 | |
| 2007 | 13 | 0 | 4 | 0 | - | - | 17 | 0 | |
| Итого | 278 | 95 | 30 | 12 | 62 | 17 | 370 | 124 | |
| Сатурн | 2007 | 15 | 1 | 1 | 0 | - | - | 16 | 1 |
| 2008 | 15 | 1 | 2 | 0 | 1 | 0 | 18 | 1 | |
| 2009 | 17 | 5 | 0 | 0 | - | - | 17 | 5 | |
| 2010 | 6 | 0 | 0 | 0 | - | - | 6 | 0 | |
| Итого | 53 | 7 | 3 | 0 | 1 | 0 | 57 | 7 | |
| Локомотив | 2010 | 13 | 1 | 0 | 0 | 2 | 0 | 15 | 1 |
| 2011-2012 | 30 | 3 | 2 | 0 | 3 | 0 | 35 | 3 | |
| 2012-2013 | 0 | 0 | 1 | 0 | 0 | 0 | 1 | 0 | |
| Итого | 321 | 99 | 33 | 12 | 67 | 17 | 421 | 128 | |
| Всего за карьеру | 491 | 131 | 44 | 13 | 67 | 17 | 602 | 161 | |
Матчи Лоськова за сборную России
| Матчи Лоськова за сборную России | ||||||
|---|---|---|---|---|---|---|
| № | Дата | Оппонент | Счёт | Голы Лоськова | Соревнование | |
| 1 | 31 мая 2000 |  Словакия
|
1:1 | - | Товарищеский матч | |
| 2 | 4 июня 2000 |  Молдавия
|
1:0 | - | Товарищеский матч | |
| 3 | 16 августа 2000 |  Израиль
|
1:0 | - | Товарищеский матч | |
| 4 | 21 августа 2002 |  Швеция
|
1:1 | - | Товарищеский матч | |
| 5 | 7 сентября 2002 |  Ирландия
|
4:2 | - | Отборочные матчи ЧЕ-2004 | |
| 6 | 16 октября 2002 |  Албания
|
4:1 | - | Отборочные матчи ЧЕ-2004 | |
| 7 | 12 февраля 2003 |  Кипр
|
1:0 | - | Товарищеский матч | |
| 8 | 13 февраля 2003 |  Румыния
|
4:2 | - | Товарищеский матч | |
| 9 | 29 марта 2003 | Албания
|
1:3 | - | Отборочные матчи ЧЕ-2004 | |
| 10 | 20 августа 2003 | Израиль
|
1:2 | - | Товарищеский матч | |
| 11 | 15 ноября 2003 |  Уэльс
|
0:0 | - | Отборочные матчи ЧЕ-2004 | |
| 12 | 31 марта 2004 |  Болгария
|
2:2 | - | Товарищеский матч | |
| 13 | 28 апреля 2004 |  Норвегия
|
2:3 | - | Товарищеский матч | |
| 14 | 16 июня 2004 |  Португалия
|
0:2 | - | Финальные матчи ЧЕ-2004 | |
| 15 | 17 ноября 2004 |  Эстония
|
4:0 | 1 | Отборочные матчи ЧМ-2006 | |
| 16 | 9 февраля 2005 |  Италия
|
0:2 | - | Товарищеский матч | |
| 17 | 26 марта 2005 |  Лихтенштейн
|
2:1 | - | Отборочные матчи ЧМ-2006 | |
| 18 | 30 марта 2005 | Эстония
|
1:1 | - | Отборочные матчи ЧМ-2006 | |
| 19 | 4 июня 2005 |  Латвия
|
2:0 | 1 | Отборочные матчи ЧМ-2006 | |
| 20 | 8 июня 2005 |  Германия
|
2:2 | - | Товарищеский матч | |
| 21 | 8 октября 2005 |  Люксембург
|
5:1 | - | Отборочные матчи ЧМ-2006 | |
| 22 | 12 октября 2005 | Словакия
|
0:0 | - | Отборочные матчи ЧМ-2006 | |
| 23 | 1 марта 2006 |  Бразилия
|
0:1 | - | Товарищеский матч | |
| 24 | 27 мая 2006 |  Испания
|
0:0 | - | Товарищеский матч | |
| 25 | 16 августа 2006 | Латвия
|
1:0 | - | Товарищеский матч | |
Итого: 25 матчей / 2 гола; 11 побед, 8 ничьих, 6 поражений.
Напишите отзыв о статье "Лоськов, Дмитрий Вячеславович"
Примечания
- ↑ 1 2 [www.lokomotiv.info/blogs/150311/42708/ Дмитрий Лоськов — Человек и Паровоз!], lokomotiv.info. Проверено 8 мая 2015.
- ↑ [news.sportbox.ru/Vidy_sporta/Futbol/Russia/premier_league/spbnews_Statistika-Valeriya-Vedernikova-Rekord-Losikova Лоськов дебютирует за Ростсельмаш]
- ↑ [football.sport-express.ru/matchcenter/9766/ Лоськов дебютирует за Ростсельмаш]
- ↑ [www.sport-express.ru/newspaper/1997-03-18/5_2/?view=page Лоськов дебютирует за Локомотив]
- ↑ [news.sport-express.ru/2010-07-05/372456/ Лоськов покидает Сатурн]
- ↑ [www.championat.ru/football/news-555689.html Лоськов вернулся в Локомотив]
- ↑ [www.fclm.ru/ru/info/news/?id_4=9451 Лоськов продлил контракт с «Локомотивом»]
- ↑ [lenta.ru/news/2013/07/29/loskov/ Дмитрий Лоськов отказался работать в «Локомотиве»]
- ↑ [www.lokomotiv.info/blogs/250807/6595/ Гаджи Гаджиев: «Лоськова брали за интеллект» — lokomotiv.info]. Проверено 18 августа 2016.
- ↑ [news.sportbox.ru/russia-20/spbnews_NI372982_Dmitriy-Losikov-SHtuchniy-tovar ЧРФ - 20 лет. Дмитрий Лоськов. Штучный товар]. Проверено 18 августа 2016.
- ↑ 1 2 [www.fclm.ru/ru/publications/news/1689 Ян Дюрица: «После ЧМ-2010 получил тренерскую лицензию» | ФК Локомотив]. www.fclm.ru. Проверено 18 августа 2016.
- ↑ [www.lokomotiv.info/blogs/040510/31907 Чугайнов. "Три аккорда" — lokomotiv.info]. Проверено 18 августа 2016.
- ↑ [news.sportbox.ru/Vidy_sporta/Futbol/Russia/premier_league/spbnews_NI363985_Gilerme-Losikov-eto-gliba-ne-futbolist Футбол. Гилерме: Лоськов — это глыба, а не футболист]. Проверено 18 августа 2016.
- ↑ [www.sport-express.ru/newspaper/2009-10-26/8_1/ Ежедневная спортивная газета СПОРТ-ЭКСПРЕСС (интернет-версия)]. www.sport-express.ru. Проверено 18 августа 2016.
- ↑ [www.sport-express.ru/newspaper/2009-11-21/5_1/ Ежедневная спортивная газета СПОРТ-ЭКСПРЕСС (интернет-версия)]. www.sport-express.ru. Проверено 18 августа 2016.
- ↑ [www.sport-express.ru/art.shtml?149493 Таблица всех лауреатов чемпионатов России по годам] «Спорт-Экспресс», 29 декабря 2006
- ↑ 1 2 [football.sport-express.ru/reviews/45389/ Чемпионат мира - без двух лучших в премьер-лиге] (рус.), Спорт-экспресс. Проверено 8 июня 2014.
- ↑ [www.soccer.ru/news/231812.shtml Лоськов догнал Яшина с Блохиным]
- ↑ [www.sports.ru/tribuna/blogs/footanal/124592.html?comments=1 Правила жизни Дмитрия Лоськова]
- ↑ [www.fclm.ru/ru/info/news/index.php?id_4=20263 У Дмитрия Лоськова родилась дочь!]
- ↑ [www.sovsport.ru/gazeta/article-item/772282 Дмитрий Лоськов: Я не мальчик, чтобы напрашиваться]. Проверено 24 сентября 2016.
Ссылки
- [www.fclm.ru/ru/team/players/player/?id_4=3267 Профиль на официальном сайте ФК «Локомотив»]
- Лоськов, Дмитрий — статья в Лентапедии. 2012 год.
- [saturn-fc.ru/player.php?ID=11885 Профиль на официальном сайте ФК «Сатурн» Московская область]
- [sostav.bronepoezd.ru/loskov/bio.html Биография на сайте болельщиков ФК «Локомотив» Москва]
- [www.rusteam.permian.ru/players/loskov.html Профиль на сайте «Сборная России по футболу»]
- [news.sportbox.ru/Vidy_sporta/Futbol/1106206800 Профиль] на сайте Sportbox.ru
Статьи, интервью:
- [www.sport-express.ru/art.shtml?104406 Лоськов: «Мне сказали, что родился в рубашке».] «Спорт-Экспресс», 3 июня 2005
- [www.sport-express.ru/art.shtml?121793 Лоськов: «Дружу с такими, как Евсеев». Начало], [www.sport-express.ru/art.shtml?121798 Окончание.] «Спорт-Экспресс», 26 мая 2006
- [www.sport-express.ru/art.shtml?141940 Лоськов: «Уходить больно и обидно»] «Спорт-Экспресс», 7 мая 2007
| Сборная России — чемпионат Европы 2004
| ||
|---|---|---|
|
|
1 Овчинников (в) • 2 Радимов • 3 Сычёв • 4 Смертин (к) • 5 Каряка • 6 Семшов • 7 Измайлов • 8 Гусев • 9 Булыкин • 10 Мостовой • 11 Кержаков • 12 Малафеев (в) • 13 Шаронов • 14 Анюков • 15 Аленичев • 16 Евсеев • 17 Сенников • 18 Кириченко • 19 Быстров • 20 Лоськов • 21 Бугаев • 22 Алдонин • 23 Акинфеев (в) • тренер: Георгий Ярцев | |
| ||||||
| ||||||
| ||||||
Отрывок, характеризующий Лоськов, Дмитрий Вячеславович
Для них кажутся очень занимательны слова Милорадовича, награды, которые получил тот и этот генерал, и их предположения; а вопрос о тех пятидесяти тысячах, которые остались по госпиталям и могилам, даже не интересует их, потому что не подлежит их изучению.А между тем стоит только отвернуться от изучения рапортов и генеральных планов, а вникнуть в движение тех сотен тысяч людей, принимавших прямое, непосредственное участие в событии, и все, казавшиеся прежде неразрешимыми, вопросы вдруг с необыкновенной легкостью и простотой получают несомненное разрешение.
Цель отрезывания Наполеона с армией никогда не существовала, кроме как в воображении десятка людей. Она не могла существовать, потому что она была бессмысленна, и достижение ее было невозможно.
Цель народа была одна: очистить свою землю от нашествия. Цель эта достигалась, во первых, сама собою, так как французы бежали, и потому следовало только не останавливать это движение. Во вторых, цель эта достигалась действиями народной войны, уничтожавшей французов, и, в третьих, тем, что большая русская армия шла следом за французами, готовая употребить силу в случае остановки движения французов.
Русская армия должна была действовать, как кнут на бегущее животное. И опытный погонщик знал, что самое выгодное держать кнут поднятым, угрожая им, а не по голове стегать бегущее животное.
Когда человек видит умирающее животное, ужас охватывает его: то, что есть он сам, – сущность его, в его глазах очевидно уничтожается – перестает быть. Но когда умирающее есть человек, и человек любимый – ощущаемый, тогда, кроме ужаса перед уничтожением жизни, чувствуется разрыв и духовная рана, которая, так же как и рана физическая, иногда убивает, иногда залечивается, но всегда болит и боится внешнего раздражающего прикосновения.
После смерти князя Андрея Наташа и княжна Марья одинаково чувствовали это. Они, нравственно согнувшись и зажмурившись от грозного, нависшего над ними облака смерти, не смели взглянуть в лицо жизни. Они осторожно берегли свои открытые раны от оскорбительных, болезненных прикосновений. Все: быстро проехавший экипаж по улице, напоминание об обеде, вопрос девушки о платье, которое надо приготовить; еще хуже, слово неискреннего, слабого участия болезненно раздражало рану, казалось оскорблением и нарушало ту необходимую тишину, в которой они обе старались прислушиваться к незамолкшему еще в их воображении страшному, строгому хору, и мешало вглядываться в те таинственные бесконечные дали, которые на мгновение открылись перед ними.
Только вдвоем им было не оскорбительно и не больно. Они мало говорили между собой. Ежели они говорили, то о самых незначительных предметах. И та и другая одинаково избегали упоминания о чем нибудь, имеющем отношение к будущему.
Признавать возможность будущего казалось им оскорблением его памяти. Еще осторожнее они обходили в своих разговорах все то, что могло иметь отношение к умершему. Им казалось, что то, что они пережили и перечувствовали, не могло быть выражено словами. Им казалось, что всякое упоминание словами о подробностях его жизни нарушало величие и святыню совершившегося в их глазах таинства.
Беспрестанные воздержания речи, постоянное старательное обхождение всего того, что могло навести на слово о нем: эти остановки с разных сторон на границе того, чего нельзя было говорить, еще чище и яснее выставляли перед их воображением то, что они чувствовали.
Но чистая, полная печаль так же невозможна, как чистая и полная радость. Княжна Марья, по своему положению одной независимой хозяйки своей судьбы, опекунши и воспитательницы племянника, первая была вызвана жизнью из того мира печали, в котором она жила первые две недели. Она получила письма от родных, на которые надо было отвечать; комната, в которую поместили Николеньку, была сыра, и он стал кашлять. Алпатыч приехал в Ярославль с отчетами о делах и с предложениями и советами переехать в Москву в Вздвиженский дом, который остался цел и требовал только небольших починок. Жизнь не останавливалась, и надо было жить. Как ни тяжело было княжне Марье выйти из того мира уединенного созерцания, в котором она жила до сих пор, как ни жалко и как будто совестно было покинуть Наташу одну, – заботы жизни требовали ее участия, и она невольно отдалась им. Она поверяла счеты с Алпатычем, советовалась с Десалем о племяннике и делала распоряжения и приготовления для своего переезда в Москву.
Наташа оставалась одна и с тех пор, как княжна Марья стала заниматься приготовлениями к отъезду, избегала и ее.
Княжна Марья предложила графине отпустить с собой Наташу в Москву, и мать и отец радостно согласились на это предложение, с каждым днем замечая упадок физических сил дочери и полагая для нее полезным и перемену места, и помощь московских врачей.
– Я никуда не поеду, – отвечала Наташа, когда ей сделали это предложение, – только, пожалуйста, оставьте меня, – сказала она и выбежала из комнаты, с трудом удерживая слезы не столько горя, сколько досады и озлобления.
После того как она почувствовала себя покинутой княжной Марьей и одинокой в своем горе, Наташа большую часть времени, одна в своей комнате, сидела с ногами в углу дивана, и, что нибудь разрывая или переминая своими тонкими, напряженными пальцами, упорным, неподвижным взглядом смотрела на то, на чем останавливались глаза. Уединение это изнуряло, мучило ее; но оно было для нее необходимо. Как только кто нибудь входил к ней, она быстро вставала, изменяла положение и выражение взгляда и бралась за книгу или шитье, очевидно с нетерпением ожидая ухода того, кто помешал ей.
Ей все казалось, что она вот вот сейчас поймет, проникнет то, на что с страшным, непосильным ей вопросом устремлен был ее душевный взгляд.
В конце декабря, в черном шерстяном платье, с небрежно связанной пучком косой, худая и бледная, Наташа сидела с ногами в углу дивана, напряженно комкая и распуская концы пояса, и смотрела на угол двери.
Она смотрела туда, куда ушел он, на ту сторону жизни. И та сторона жизни, о которой она прежде никогда не думала, которая прежде ей казалась такою далекою, невероятною, теперь была ей ближе и роднее, понятнее, чем эта сторона жизни, в которой все было или пустота и разрушение, или страдание и оскорбление.
Она смотрела туда, где она знала, что был он; но она не могла его видеть иначе, как таким, каким он был здесь. Она видела его опять таким же, каким он был в Мытищах, у Троицы, в Ярославле.
Она видела его лицо, слышала его голос и повторяла его слова и свои слова, сказанные ему, и иногда придумывала за себя и за него новые слова, которые тогда могли бы быть сказаны.
Вот он лежит на кресле в своей бархатной шубке, облокотив голову на худую, бледную руку. Грудь его страшно низка и плечи подняты. Губы твердо сжаты, глаза блестят, и на бледном лбу вспрыгивает и исчезает морщина. Одна нога его чуть заметно быстро дрожит. Наташа знает, что он борется с мучительной болью. «Что такое эта боль? Зачем боль? Что он чувствует? Как у него болит!» – думает Наташа. Он заметил ее вниманье, поднял глаза и, не улыбаясь, стал говорить.
«Одно ужасно, – сказал он, – это связать себя навеки с страдающим человеком. Это вечное мученье». И он испытующим взглядом – Наташа видела теперь этот взгляд – посмотрел на нее. Наташа, как и всегда, ответила тогда прежде, чем успела подумать о том, что она отвечает; она сказала: «Это не может так продолжаться, этого не будет, вы будете здоровы – совсем».
Она теперь сначала видела его и переживала теперь все то, что она чувствовала тогда. Она вспомнила продолжительный, грустный, строгий взгляд его при этих словах и поняла значение упрека и отчаяния этого продолжительного взгляда.
«Я согласилась, – говорила себе теперь Наташа, – что было бы ужасно, если б он остался всегда страдающим. Я сказала это тогда так только потому, что для него это было бы ужасно, а он понял это иначе. Он подумал, что это для меня ужасно бы было. Он тогда еще хотел жить – боялся смерти. И я так грубо, глупо сказала ему. Я не думала этого. Я думала совсем другое. Если бы я сказала то, что думала, я бы сказала: пускай бы он умирал, все время умирал бы перед моими глазами, я была бы счастлива в сравнении с тем, что я теперь. Теперь… Ничего, никого нет. Знал ли он это? Нет. Не знал и никогда не узнает. И теперь никогда, никогда уже нельзя поправить этого». И опять он говорил ей те же слова, но теперь в воображении своем Наташа отвечала ему иначе. Она останавливала его и говорила: «Ужасно для вас, но не для меня. Вы знайте, что мне без вас нет ничего в жизни, и страдать с вами для меня лучшее счастие». И он брал ее руку и жал ее так, как он жал ее в тот страшный вечер, за четыре дня перед смертью. И в воображении своем она говорила ему еще другие нежные, любовные речи, которые она могла бы сказать тогда, которые она говорила теперь. «Я люблю тебя… тебя… люблю, люблю…» – говорила она, судорожно сжимая руки, стискивая зубы с ожесточенным усилием.
И сладкое горе охватывало ее, и слезы уже выступали в глаза, но вдруг она спрашивала себя: кому она говорит это? Где он и кто он теперь? И опять все застилалось сухим, жестким недоумением, и опять, напряженно сдвинув брови, она вглядывалась туда, где он был. И вот, вот, ей казалось, она проникает тайну… Но в ту минуту, как уж ей открывалось, казалось, непонятное, громкий стук ручки замка двери болезненно поразил ее слух. Быстро и неосторожно, с испуганным, незанятым ею выражением лица, в комнату вошла горничная Дуняша.
– Пожалуйте к папаше, скорее, – сказала Дуняша с особенным и оживленным выражением. – Несчастье, о Петре Ильиче… письмо, – всхлипнув, проговорила она.
Кроме общего чувства отчуждения от всех людей, Наташа в это время испытывала особенное чувство отчуждения от лиц своей семьи. Все свои: отец, мать, Соня, были ей так близки, привычны, так будничны, что все их слова, чувства казались ей оскорблением того мира, в котором она жила последнее время, и она не только была равнодушна, но враждебно смотрела на них. Она слышала слова Дуняши о Петре Ильиче, о несчастии, но не поняла их.
«Какое там у них несчастие, какое может быть несчастие? У них все свое старое, привычное и покойное», – мысленно сказала себе Наташа.
Когда она вошла в залу, отец быстро выходил из комнаты графини. Лицо его было сморщено и мокро от слез. Он, видимо, выбежал из той комнаты, чтобы дать волю давившим его рыданиям. Увидав Наташу, он отчаянно взмахнул руками и разразился болезненно судорожными всхлипываниями, исказившими его круглое, мягкое лицо.
– Пе… Петя… Поди, поди, она… она… зовет… – И он, рыдая, как дитя, быстро семеня ослабевшими ногами, подошел к стулу и упал почти на него, закрыв лицо руками.
Вдруг как электрический ток пробежал по всему существу Наташи. Что то страшно больно ударило ее в сердце. Она почувствовала страшную боль; ей показалось, что что то отрывается в ней и что она умирает. Но вслед за болью она почувствовала мгновенно освобождение от запрета жизни, лежавшего на ней. Увидав отца и услыхав из за двери страшный, грубый крик матери, она мгновенно забыла себя и свое горе. Она подбежала к отцу, но он, бессильно махая рукой, указывал на дверь матери. Княжна Марья, бледная, с дрожащей нижней челюстью, вышла из двери и взяла Наташу за руку, говоря ей что то. Наташа не видела, не слышала ее. Она быстрыми шагами вошла в дверь, остановилась на мгновение, как бы в борьбе с самой собой, и подбежала к матери.
Графиня лежала на кресле, странно неловко вытягиваясь, и билась головой об стену. Соня и девушки держали ее за руки.
– Наташу, Наташу!.. – кричала графиня. – Неправда, неправда… Он лжет… Наташу! – кричала она, отталкивая от себя окружающих. – Подите прочь все, неправда! Убили!.. ха ха ха ха!.. неправда!
Наташа стала коленом на кресло, нагнулась над матерью, обняла ее, с неожиданной силой подняла, повернула к себе ее лицо и прижалась к ней.
– Маменька!.. голубчик!.. Я тут, друг мой. Маменька, – шептала она ей, не замолкая ни на секунду.
Она не выпускала матери, нежно боролась с ней, требовала подушки, воды, расстегивала и разрывала платье на матери.
– Друг мой, голубушка… маменька, душенька, – не переставая шептала она, целуя ее голову, руки, лицо и чувствуя, как неудержимо, ручьями, щекоча ей нос и щеки, текли ее слезы.
Графиня сжала руку дочери, закрыла глаза и затихла на мгновение. Вдруг она с непривычной быстротой поднялась, бессмысленно оглянулась и, увидав Наташу, стала из всех сил сжимать ее голову. Потом она повернула к себе ее морщившееся от боли лицо и долго вглядывалась в него.
– Наташа, ты меня любишь, – сказала она тихим, доверчивым шепотом. – Наташа, ты не обманешь меня? Ты мне скажешь всю правду?
Наташа смотрела на нее налитыми слезами глазами, и в лице ее была только мольба о прощении и любви.
– Друг мой, маменька, – повторяла она, напрягая все силы своей любви на то, чтобы как нибудь снять с нее на себя излишек давившего ее горя.
И опять в бессильной борьбе с действительностью мать, отказываясь верить в то, что она могла жить, когда был убит цветущий жизнью ее любимый мальчик, спасалась от действительности в мире безумия.
Наташа не помнила, как прошел этот день, ночь, следующий день, следующая ночь. Она не спала и не отходила от матери. Любовь Наташи, упорная, терпеливая, не как объяснение, не как утешение, а как призыв к жизни, всякую секунду как будто со всех сторон обнимала графиню. На третью ночь графиня затихла на несколько минут, и Наташа закрыла глаза, облокотив голову на ручку кресла. Кровать скрипнула. Наташа открыла глаза. Графиня сидела на кровати и тихо говорила.
– Как я рада, что ты приехал. Ты устал, хочешь чаю? – Наташа подошла к ней. – Ты похорошел и возмужал, – продолжала графиня, взяв дочь за руку.
– Маменька, что вы говорите!..
– Наташа, его нет, нет больше! – И, обняв дочь, в первый раз графиня начала плакать.
Княжна Марья отложила свой отъезд. Соня, граф старались заменить Наташу, но не могли. Они видели, что она одна могла удерживать мать от безумного отчаяния. Три недели Наташа безвыходно жила при матери, спала на кресле в ее комнате, поила, кормила ее и не переставая говорила с ней, – говорила, потому что один нежный, ласкающий голос ее успокоивал графиню.
Душевная рана матери не могла залечиться. Смерть Пети оторвала половину ее жизни. Через месяц после известия о смерти Пети, заставшего ее свежей и бодрой пятидесятилетней женщиной, она вышла из своей комнаты полумертвой и не принимающею участия в жизни – старухой. Но та же рана, которая наполовину убила графиню, эта новая рана вызвала Наташу к жизни.
Душевная рана, происходящая от разрыва духовного тела, точно так же, как и рана физическая, как ни странно это кажется, после того как глубокая рана зажила и кажется сошедшейся своими краями, рана душевная, как и физическая, заживает только изнутри выпирающею силой жизни.
Так же зажила рана Наташи. Она думала, что жизнь ее кончена. Но вдруг любовь к матери показала ей, что сущность ее жизни – любовь – еще жива в ней. Проснулась любовь, и проснулась жизнь.
Последние дни князя Андрея связали Наташу с княжной Марьей. Новое несчастье еще более сблизило их. Княжна Марья отложила свой отъезд и последние три недели, как за больным ребенком, ухаживала за Наташей. Последние недели, проведенные Наташей в комнате матери, надорвали ее физические силы.
Однажды княжна Марья, в середине дня, заметив, что Наташа дрожит в лихорадочном ознобе, увела ее к себе и уложила на своей постели. Наташа легла, но когда княжна Марья, опустив сторы, хотела выйти, Наташа подозвала ее к себе.
– Мне не хочется спать. Мари, посиди со мной.
– Ты устала – постарайся заснуть.
– Нет, нет. Зачем ты увела меня? Она спросит.
– Ей гораздо лучше. Она нынче так хорошо говорила, – сказала княжна Марья.
Наташа лежала в постели и в полутьме комнаты рассматривала лицо княжны Марьи.
«Похожа она на него? – думала Наташа. – Да, похожа и не похожа. Но она особенная, чужая, совсем новая, неизвестная. И она любит меня. Что у ней на душе? Все доброе. Но как? Как она думает? Как она на меня смотрит? Да, она прекрасная».
– Маша, – сказала она, робко притянув к себе ее руку. – Маша, ты не думай, что я дурная. Нет? Маша, голубушка. Как я тебя люблю. Будем совсем, совсем друзьями.
И Наташа, обнимая, стала целовать руки и лицо княжны Марьи. Княжна Марья стыдилась и радовалась этому выражению чувств Наташи.
С этого дня между княжной Марьей и Наташей установилась та страстная и нежная дружба, которая бывает только между женщинами. Они беспрестанно целовались, говорили друг другу нежные слова и большую часть времени проводили вместе. Если одна выходила, то другаябыла беспокойна и спешила присоединиться к ней. Они вдвоем чувствовали большее согласие между собой, чем порознь, каждая сама с собою. Между ними установилось чувство сильнейшее, чем дружба: это было исключительное чувство возможности жизни только в присутствии друг друга.
Иногда они молчали целые часы; иногда, уже лежа в постелях, они начинали говорить и говорили до утра. Они говорили большей частию о дальнем прошедшем. Княжна Марья рассказывала про свое детство, про свою мать, про своего отца, про свои мечтания; и Наташа, прежде с спокойным непониманием отворачивавшаяся от этой жизни, преданности, покорности, от поэзии христианского самоотвержения, теперь, чувствуя себя связанной любовью с княжной Марьей, полюбила и прошедшее княжны Марьи и поняла непонятную ей прежде сторону жизни. Она не думала прилагать к своей жизни покорность и самоотвержение, потому что она привыкла искать других радостей, но она поняла и полюбила в другой эту прежде непонятную ей добродетель. Для княжны Марьи, слушавшей рассказы о детстве и первой молодости Наташи, тоже открывалась прежде непонятная сторона жизни, вера в жизнь, в наслаждения жизни.
Они всё точно так же никогда не говорили про него с тем, чтобы не нарушать словами, как им казалось, той высоты чувства, которая была в них, а это умолчание о нем делало то, что понемногу, не веря этому, они забывали его.
Наташа похудела, побледнела и физически так стала слаба, что все постоянно говорили о ее здоровье, и ей это приятно было. Но иногда на нее неожиданно находил не только страх смерти, но страх болезни, слабости, потери красоты, и невольно она иногда внимательно разглядывала свою голую руку, удивляясь на ее худобу, или заглядывалась по утрам в зеркало на свое вытянувшееся, жалкое, как ей казалось, лицо. Ей казалось, что это так должно быть, и вместе с тем становилось страшно и грустно.
Один раз она скоро взошла наверх и тяжело запыхалась. Тотчас же невольно она придумала себе дело внизу и оттуда вбежала опять наверх, пробуя силы и наблюдая за собой.
Другой раз она позвала Дуняшу, и голос ее задребезжал. Она еще раз кликнула ее, несмотря на то, что она слышала ее шаги, – кликнула тем грудным голосом, которым она певала, и прислушалась к нему.
Она не знала этого, не поверила бы, но под казавшимся ей непроницаемым слоем ила, застлавшим ее душу, уже пробивались тонкие, нежные молодые иглы травы, которые должны были укорениться и так застлать своими жизненными побегами задавившее ее горе, что его скоро будет не видно и не заметно. Рана заживала изнутри. В конце января княжна Марья уехала в Москву, и граф настоял на том, чтобы Наташа ехала с нею, с тем чтобы посоветоваться с докторами.
