Лотар-Шевченко, Вера Августовна

Вера Августовна Лотар-Шевченко Vera Lothar
Основная информация
Дата рождения	10 марта 1901(1901-03-10)
Место рождения	Турин, Италия
Дата смерти	1982(1982)
Место смерти	Новосибирск, СССР
Страна	Франция Франция СССР СССР
Профессии	Исполнитель
Инструменты	Фортепиано
[www.lotar-shevchenko.ru/bio/ www.lotar-shevchenko.ru]

Ве́ра А́вгустовна Ло́тар-Шевче́нко (фр. Vera Lothar; 10 марта 1901, Турин, Италия — 1982, Новосибирск, СССР) — французская и советская пианистка.

Биография

Дочь преподавателей Парижского университета Сорбонна. Училась в Париже у Альфреда Корто, затем в Венской академии музыки. В 12 лет дебютировала с оркестром под руководством Артуро Тосканини.

Вышла замуж за эмигранта из России Владимира Шевченко, инженера-акустика, работавшего также над созданием смычковых инструментов (современные журналисты утверждают, что в Париже у него была репутация «русского Страдивари»). В 1937 году вместе с мужем переехала в Советский Союз. При поддержке известной пианистки Марии Юдиной получила возможность выступить в Ленинграде и Москве. В 1941 г. была репрессирована. Отбыла 8 лет заключения в ГУЛаге. Находясь в заключении, вырезала на нарах фортепианную клавиатуру и «играла» на ней.

После освобождения работала концертмейстером в Нижнем Тагиле, аккомпанируя спектаклям в городском театре, режиссёром которого был Владимир Мотыль; по предположению журналистов, отзвук знакомства с Лотар-Шевченко слышен в образе Полины Анненковой-Гебль в фильме Мотыля «Звезда пленительного счастья». (После выхода фильма он прислал Вере Августовне журнал со статьей о создателях фильма, поверх которой размашистым почерком Мотыля стоял автограф: «Образ Полины я делал с Вас, Вера!») Затем была солисткой областных филармоний в Свердловске и Барнауле.

19 декабря 1965 года в газете «Комсомольская правда» был опубликован очерк Симона Соловейчика «Пианистка», посвящённый судьбе Лотар-Шевченко (Соловейчик случайно услышал один из её барнаульских концертов). Этот очерк сделал имя пианистки знаменитым: она получила огромное количество писем, концерты стали проходить с аншлагами, а академик Лаврентьев, руководитель Сибирского отделения АН СССР, предложил Лотар-Шевченко жить и работать в Новосибирском Академгородке, она стала солисткой Новосибирской государственной филармонии. В последние годы жизни Лотар-Шевченко вновь получила возможность концертировать в Москве и Ленинграде, однако записей её игры почти не осталось.

Ключевыми авторами репертуара Лотар-Шевченко были Иоганн Себастьян Бах, Людвиг ван Бетховен, Фридерик Шопен, Ференц Лист, Клод Дебюсси. Значительным событием в культурной жизни Новосибирска стало исполнение пианисткой всех сонат Бетховена.

Вера Лотар-Шевченко похоронена на Южном кладбище Новосибирского Академгородка. На её могиле выбита её собственная фраза:

Жизнь, в которой есть Бах, благословенна.

Судьба Лотар-Шевченко в самых общих чертах легла в сюжетную основу фильма режиссёра Валерия Ахадова на сценарий Евгения Козловского «Руфь» (1989), в котором главную роль сыграла Анни Жирардо с фортепианными исполнениями Елены Кушнеровой.

В 1991 году о Вере Августовне на Западно-Сибирской киностудии режиссёром-оператором Валерием Николаевичем Клабуковым, живущий сейчас в Германии, по сценарию С.Березанской и Л.Гуревича был снят документальный фильм «Мы ещё будем жить настоящей жизнью» (цветной, 80 минут).

С 2005 года в Новосибирске проходит Международный конкурс пианистов имени Лотар-Шевченко.

Ссылки

• [www.lotar-shevchenko.ru/ Сайт Международного конкурса пианистов имени Лотар-Шевченко]
• [historyntagil.ru/6_57.htm Страница на сайте «История Нижнего Тагила»]
• [sscadm.nsu.ru/ssc/lotar_shevch.htm Страница на сайте Новосибирского Государственного Университета]
• [2005.novayagazeta.ru/nomer/2005/92n/n92n-s37.shtml Юрий Данилин. Мысли без слов (из книги «Портреты по памяти»)] // «Новая газета», № 92, 8 декабря 2005 г.
• [www.youtube.com/watch?v=qO7EYPdzpXg Дебюсси «La plus que lent» из фильма «Руфь»]
• [www.youtube.com/watch?v=wM6ppXz-BRU Рахманинов, Прелюдия соль минор из фильма «Руфь»]

Отрывок, характеризующий Лотар-Шевченко, Вера Августовна

– Ожиг, жиг, ожиг, жиг… – свистела натачиваемая сабля. И вдруг Петя услыхал стройный хор музыки, игравшей какой то неизвестный, торжественно сладкий гимн. Петя был музыкален, так же как Наташа, и больше Николая, но он никогда не учился музыке, не думал о музыке, и потому мотивы, неожиданно приходившие ему в голову, были для него особенно новы и привлекательны. Музыка играла все слышнее и слышнее. Напев разрастался, переходил из одного инструмента в другой. Происходило то, что называется фугой, хотя Петя не имел ни малейшего понятия о том, что такое фуга. Каждый инструмент, то похожий на скрипку, то на трубы – но лучше и чище, чем скрипки и трубы, – каждый инструмент играл свое и, не доиграв еще мотива, сливался с другим, начинавшим почти то же, и с третьим, и с четвертым, и все они сливались в одно и опять разбегались, и опять сливались то в торжественно церковное, то в ярко блестящее и победное.
«Ах, да, ведь это я во сне, – качнувшись наперед, сказал себе Петя. – Это у меня в ушах. А может быть, это моя музыка. Ну, опять. Валяй моя музыка! Ну!..»
Он закрыл глаза. И с разных сторон, как будто издалека, затрепетали звуки, стали слаживаться, разбегаться, сливаться, и опять все соединилось в тот же сладкий и торжественный гимн. «Ах, это прелесть что такое! Сколько хочу и как хочу», – сказал себе Петя. Он попробовал руководить этим огромным хором инструментов.
«Ну, тише, тише, замирайте теперь. – И звуки слушались его. – Ну, теперь полнее, веселее. Еще, еще радостнее. – И из неизвестной глубины поднимались усиливающиеся, торжественные звуки. – Ну, голоса, приставайте!» – приказал Петя. И сначала издалека послышались голоса мужские, потом женские. Голоса росли, росли в равномерном торжественном усилии. Пете страшно и радостно было внимать их необычайной красоте.
С торжественным победным маршем сливалась песня, и капли капали, и вжиг, жиг, жиг… свистела сабля, и опять подрались и заржали лошади, не нарушая хора, а входя в него.
Петя не знал, как долго это продолжалось: он наслаждался, все время удивлялся своему наслаждению и жалел, что некому сообщить его. Его разбудил ласковый голос Лихачева.
– Готово, ваше благородие, надвое хранцуза распластаете.
Петя очнулся.
– Уж светает, право, светает! – вскрикнул он.
Невидные прежде лошади стали видны до хвостов, и сквозь оголенные ветки виднелся водянистый свет. Петя встряхнулся, вскочил, достал из кармана целковый и дал Лихачеву, махнув, попробовал шашку и положил ее в ножны. Казаки отвязывали лошадей и подтягивали подпруги.
– Вот и командир, – сказал Лихачев. Из караулки вышел Денисов и, окликнув Петю, приказал собираться.


Быстро в полутьме разобрали лошадей, подтянули подпруги и разобрались по командам. Денисов стоял у караулки, отдавая последние приказания. Пехота партии, шлепая сотней ног, прошла вперед по дороге и быстро скрылась между деревьев в предрассветном тумане. Эсаул что то приказывал казакам. Петя держал свою лошадь в поводу, с нетерпением ожидая приказания садиться. Обмытое холодной водой, лицо его, в особенности глаза горели огнем, озноб пробегал по спине, и во всем теле что то быстро и равномерно дрожало.
– Ну, готово у вас все? – сказал Денисов. – Давай лошадей.
Лошадей подали. Денисов рассердился на казака за то, что подпруги были слабы, и, разбранив его, сел. Петя взялся за стремя. Лошадь, по привычке, хотела куснуть его за ногу, но Петя, не чувствуя своей тяжести, быстро вскочил в седло и, оглядываясь на тронувшихся сзади в темноте гусар, подъехал к Денисову.
– Василий Федорович, вы мне поручите что нибудь? Пожалуйста… ради бога… – сказал он. Денисов, казалось, забыл про существование Пети. Он оглянулся на него.
– Об одном тебя пг'ошу, – сказал он строго, – слушаться меня и никуда не соваться.
Во все время переезда Денисов ни слова не говорил больше с Петей и ехал молча. Когда подъехали к опушке леса, в поле заметно уже стало светлеть. Денисов поговорил что то шепотом с эсаулом, и казаки стали проезжать мимо Пети и Денисова. Когда они все проехали, Денисов тронул свою лошадь и поехал под гору. Садясь на зады и скользя, лошади спускались с своими седоками в лощину. Петя ехал рядом с Денисовым. Дрожь во всем его теле все усиливалась. Становилось все светлее и светлее, только туман скрывал отдаленные предметы. Съехав вниз и оглянувшись назад, Денисов кивнул головой казаку, стоявшему подле него.
– Сигнал! – проговорил он.
Казак поднял руку, раздался выстрел. И в то же мгновение послышался топот впереди поскакавших лошадей, крики с разных сторон и еще выстрелы.
В то же мгновение, как раздались первые звуки топота и крика, Петя, ударив свою лошадь и выпустив поводья, не слушая Денисова, кричавшего на него, поскакал вперед. Пете показалось, что вдруг совершенно, как середь дня, ярко рассвело в ту минуту, как послышался выстрел. Он подскакал к мосту. Впереди по дороге скакали казаки. На мосту он столкнулся с отставшим казаком и поскакал дальше. Впереди какие то люди, – должно быть, это были французы, – бежали с правой стороны дороги на левую. Один упал в грязь под ногами Петиной лошади.