Лотоцкий, Антон Львович

Антон Львович Лотоцкий
укр. Антін Львович Лотоцький
Псевдонимы:	Тото-Долото, Само собой не Руданский, Я. Вільшенко и др.
Дата рождения:	13 января 1881(1881-01-13)
Место рождения:	с. Вильховец ( теперь Бережанский район Тернопольская область
Дата смерти:	28 мая 1949(1949-05-28) (68 лет)
Место смерти:	Львов
Гражданство:	Австро-Венгрия Австро-Венгрия Польша Польша СССР СССР
Род деятельности:	детский писатель, журналист, издатель, педагог
Годы творчества:	конец 1890-х - 1940-е
Язык произведений:	украинский

Антон Львович Лотоцкий (укр. Антін Львович Лотоцький); (13 января 1881, с. Вильховец (теперь Бережанский район Тернопольской области, Украина) — 28 мая 1949, Львов) — украинский галицкий детский писатель, журналист, издатель, педагог.

Биография

Родился в семье галицкого педагога и писателя Льва Лотоцкого. После окончания гимназии поступил на философский факультет Львовского университета. Сотрудничал с редакцией газеты «Дело», продолжил начатое ещё в гимназии занятие литературным творчеством. В этот период были опубликованы его первые книги, рассказы, легенды и предания Цветы с поля (1907), Медведевская поповна (1909), историческая повесть времен Хмельницкого Трилесы (1910).

В 1911 г. А. Лотоцкий начал работать учителем гимназии в Рогатине. Педагогическую работу, совмещал с литературным трудом. Вышла из печати его книга Пешком на гору Маркияна (1912), исследование Тарас Шевченко в немецких переводах (1913—1914).

После начала Первой мировой войны в 1914 г. Лотоцкий вступил старшиной в легион Украинских Сечевых Стрельцов (УСС), подразделение армии Австро-Венгерской империи, которое формировалось из галичан украинофильского толка, проживавших на территории империи.

Активно сотрудничал с идеологическим, культурно-просветительским отделом легиона УСС под названием Прессовая квартира. Был соредактором стрелецких журналов. Печатал свои произведения почти во всех изданиях Прессовой квартиры.

После окончания войны А. Лотоцкий вернулся педагогом в гимназию в Рогатине. Учительствуя, издал несколько своих книжек: Господин Коцкий, Вильгельм Тель (обе — 1920), Смертное зелье, Красная Шапочка, Чернокнижник с Черногоры (все — 1921), Вифлеемская звезда, Встреча св. Николая, Конек-попрыгунчик (все — 1922) и др.

С 1923 г. полностью посвятил себя писательской и издательской деятельности. Вместе с М. Угриным-Безгрешным (Николай Венгжин) в том же году основал в Рогатине издательство Журавли, Синие колокольчики, стал издавать печатный орган Украинского педагогического общества — журнал Рогатинец. В нём был помещен ряд остросюжетных произведений А. Лотоцкого.

Стали выходить в свет книги писателя : повесть Наезд обров (1923), Приключения Лиса Микиты, Сказка о Шевченко (обе — 1924), Сон в лунную ночь, Царевна-лягушка, повесть Кужель и меч (1927), В ночь святого Николая (1931), Открытие Канады, Иван и Гануся. Драматическая сказка (обе — 1932), Исторические рассказы, Первое паломничество (обе — 1933). Писал стихи. Занимался публицистикой.

А. Лотоцкий принимал активное участие в работе львовского журнала Мир ребенка. Ни один выпуск журнала не обходился без его стихов, рассказов, драматических сценок. Будучи знатоком многих иностранных языков, знакомил детей с лучшими образцами мировой литературы. В этом же издании писатель напечатал цикл краеведческих рассказов.

В 1934 А. Лотоцкий издал 4-хтомную Историю Украины для детей. Тогда же вышли в свет Путешествия Мышки-Гризокнижки по Львову, рассказы Три побратима и др. Впоследствии отдельными книгами вышли его исторические рассказы и повести, научно-популярные географические рассказы: На рассвете, Казак Гайда, Легендарные рассказы о началах Киева (1935), Княжья Галица (1936), Отрок князя Романа, Роксолана. Историческое повествование XVI века (обе — 1937); От Ла Платы до Анд, Колосья Божьей Матери. Марийские легенды (обе — 1938), стихи Приключения Ромка Помка (1938), цикл рассказов по отечественной истории Было время на Украине (кн. 1 — 5, 1934—1938), поэма Золотые ворота (1937), книга Семь чудес света (1939).

Кроме того, в соавторстве с М. Угриным-Безгрешным написал учебник Краткая грамматика украинского литературного языка, который вышел в Рогатине двумя изданиями (1936, 1938).

Накануне Второй мировой войны А. Лотоцкий написал одну из лучших своих книг — Княжья слава. Вышла она уже во время немецкой оккупации — в 1942 г. в «Украинском издательстве» (Краков — Львов). Во время немецкой оккупации жил и работал в Рогатине, преподавал в школе.

После освобождения, в 1944 переехал во Львов, а так как был одиноким, поселился в интернате для престарелых.

В апреле 1946 года при содействии писателей Ирины Вильде и Петра Козланюка, А. Лотоцкий был принят в члены Союза советских писателей Украины. В том же 1946 году переиздано литературное произведение Антона Лотоцкого — сказка «Котигорошек».

Кроме того, в творческом наследии писателя — ряд литературно-критических и языковедческих исследований, научно-популярные, публицистические статьи и другие произведения.

Умер во Львове и похоронен на Лычаковском кладбище.

Память

• Именем Антона Лотоцкого названы улицы в г. Львове, Снятыне (Ивано-Франковской области),

В 1991 г. переиздан сборник исторических рассказов писателя "Княжа слава ", "Крест над Днепром ", повести «Кужель и меч».

Ссылка

• [chytay.com.ua/avtori/antin-lototskiy.html Антін Лотоцький] (укр.)

Отрывок, характеризующий Лотоцкий, Антон Львович

– Яков, давай бутылку, Яков! – кричал сам хозяин, высокий красавец, стоявший посреди толпы в одной тонкой рубашке, раскрытой на средине груди. – Стойте, господа. Вот он Петруша, милый друг, – обратился он к Пьеру.
Другой голос невысокого человека, с ясными голубыми глазами, особенно поражавший среди этих всех пьяных голосов своим трезвым выражением, закричал от окна: «Иди сюда – разойми пари!» Это был Долохов, семеновский офицер, известный игрок и бретёр, живший вместе с Анатолем. Пьер улыбался, весело глядя вокруг себя.
– Ничего не понимаю. В чем дело?
– Стойте, он не пьян. Дай бутылку, – сказал Анатоль и, взяв со стола стакан, подошел к Пьеру.
– Прежде всего пей.
Пьер стал пить стакан за стаканом, исподлобья оглядывая пьяных гостей, которые опять столпились у окна, и прислушиваясь к их говору. Анатоль наливал ему вино и рассказывал, что Долохов держит пари с англичанином Стивенсом, моряком, бывшим тут, в том, что он, Долохов, выпьет бутылку рому, сидя на окне третьего этажа с опущенными наружу ногами.
– Ну, пей же всю! – сказал Анатоль, подавая последний стакан Пьеру, – а то не пущу!
– Нет, не хочу, – сказал Пьер, отталкивая Анатоля, и подошел к окну.
Долохов держал за руку англичанина и ясно, отчетливо выговаривал условия пари, обращаясь преимущественно к Анатолю и Пьеру.
Долохов был человек среднего роста, курчавый и с светлыми, голубыми глазами. Ему было лет двадцать пять. Он не носил усов, как и все пехотные офицеры, и рот его, самая поразительная черта его лица, был весь виден. Линии этого рта были замечательно тонко изогнуты. В средине верхняя губа энергически опускалась на крепкую нижнюю острым клином, и в углах образовывалось постоянно что то вроде двух улыбок, по одной с каждой стороны; и всё вместе, а особенно в соединении с твердым, наглым, умным взглядом, составляло впечатление такое, что нельзя было не заметить этого лица. Долохов был небогатый человек, без всяких связей. И несмотря на то, что Анатоль проживал десятки тысяч, Долохов жил с ним и успел себя поставить так, что Анатоль и все знавшие их уважали Долохова больше, чем Анатоля. Долохов играл во все игры и почти всегда выигрывал. Сколько бы он ни пил, он никогда не терял ясности головы. И Курагин, и Долохов в то время были знаменитостями в мире повес и кутил Петербурга.
Бутылка рому была принесена; раму, не пускавшую сесть на наружный откос окна, выламывали два лакея, видимо торопившиеся и робевшие от советов и криков окружавших господ.
Анатоль с своим победительным видом подошел к окну. Ему хотелось сломать что нибудь. Он оттолкнул лакеев и потянул раму, но рама не сдавалась. Он разбил стекло.
– Ну ка ты, силач, – обратился он к Пьеру.
Пьер взялся за перекладины, потянул и с треском выворотип дубовую раму.
– Всю вон, а то подумают, что я держусь, – сказал Долохов.
– Англичанин хвастает… а?… хорошо?… – говорил Анатоль.
– Хорошо, – сказал Пьер, глядя на Долохова, который, взяв в руки бутылку рома, подходил к окну, из которого виднелся свет неба и сливавшихся на нем утренней и вечерней зари.
Долохов с бутылкой рома в руке вскочил на окно. «Слушать!»
крикнул он, стоя на подоконнике и обращаясь в комнату. Все замолчали.
– Я держу пари (он говорил по французски, чтоб его понял англичанин, и говорил не слишком хорошо на этом языке). Держу пари на пятьдесят империалов, хотите на сто? – прибавил он, обращаясь к англичанину.
– Нет, пятьдесят, – сказал англичанин.
– Хорошо, на пятьдесят империалов, – что я выпью бутылку рома всю, не отнимая ото рта, выпью, сидя за окном, вот на этом месте (он нагнулся и показал покатый выступ стены за окном) и не держась ни за что… Так?…
– Очень хорошо, – сказал англичанин.
Анатоль повернулся к англичанину и, взяв его за пуговицу фрака и сверху глядя на него (англичанин был мал ростом), начал по английски повторять ему условия пари.
– Постой! – закричал Долохов, стуча бутылкой по окну, чтоб обратить на себя внимание. – Постой, Курагин; слушайте. Если кто сделает то же, то я плачу сто империалов. Понимаете?
Англичанин кивнул головой, не давая никак разуметь, намерен ли он или нет принять это новое пари. Анатоль не отпускал англичанина и, несмотря на то что тот, кивая, давал знать что он всё понял, Анатоль переводил ему слова Долохова по английски. Молодой худощавый мальчик, лейб гусар, проигравшийся в этот вечер, взлез на окно, высунулся и посмотрел вниз.
– У!… у!… у!… – проговорил он, глядя за окно на камень тротуара.
– Смирно! – закричал Долохов и сдернул с окна офицера, который, запутавшись шпорами, неловко спрыгнул в комнату.
Поставив бутылку на подоконник, чтобы было удобно достать ее, Долохов осторожно и тихо полез в окно. Спустив ноги и расперевшись обеими руками в края окна, он примерился, уселся, опустил руки, подвинулся направо, налево и достал бутылку. Анатоль принес две свечки и поставил их на подоконник, хотя было уже совсем светло. Спина Долохова в белой рубашке и курчавая голова его были освещены с обеих сторон. Все столпились у окна. Англичанин стоял впереди. Пьер улыбался и ничего не говорил. Один из присутствующих, постарше других, с испуганным и сердитым лицом, вдруг продвинулся вперед и хотел схватить Долохова за рубашку.
– Господа, это глупости; он убьется до смерти, – сказал этот более благоразумный человек.
Анатоль остановил его:
– Не трогай, ты его испугаешь, он убьется. А?… Что тогда?… А?…
Долохов обернулся, поправляясь и опять расперевшись руками.
– Ежели кто ко мне еще будет соваться, – сказал он, редко пропуская слова сквозь стиснутые и тонкие губы, – я того сейчас спущу вот сюда. Ну!…
Сказав «ну»!, он повернулся опять, отпустил руки, взял бутылку и поднес ко рту, закинул назад голову и вскинул кверху свободную руку для перевеса. Один из лакеев, начавший подбирать стекла, остановился в согнутом положении, не спуская глаз с окна и спины Долохова. Анатоль стоял прямо, разинув глаза. Англичанин, выпятив вперед губы, смотрел сбоку. Тот, который останавливал, убежал в угол комнаты и лег на диван лицом к стене. Пьер закрыл лицо, и слабая улыбка, забывшись, осталась на его лице, хоть оно теперь выражало ужас и страх. Все молчали. Пьер отнял от глаз руки: Долохов сидел всё в том же положении, только голова загнулась назад, так что курчавые волосы затылка прикасались к воротнику рубахи, и рука с бутылкой поднималась всё выше и выше, содрогаясь и делая усилие. Бутылка видимо опорожнялась и с тем вместе поднималась, загибая голову. «Что же это так долго?» подумал Пьер. Ему казалось, что прошло больше получаса. Вдруг Долохов сделал движение назад спиной, и рука его нервически задрожала; этого содрогания было достаточно, чтобы сдвинуть всё тело, сидевшее на покатом откосе. Он сдвинулся весь, и еще сильнее задрожали, делая усилие, рука и голова его. Одна рука поднялась, чтобы схватиться за подоконник, но опять опустилась. Пьер опять закрыл глаза и сказал себе, что никогда уж не откроет их. Вдруг он почувствовал, что всё вокруг зашевелилось. Он взглянул: Долохов стоял на подоконнике, лицо его было бледно и весело.