Лотто, Лоренцо

Запрос «Лотто» перенаправляется сюда; об однофамильцах см. Лотто.

Лоренцо Лотто
итал. Lorenzo Lotto
Вероятный автопортрет
Имя при рождении:	Lorenzo Lotto
Дата рождения:	1480(1480)
Место рождения:	Венеция
Дата смерти:	1556(1556)
Место смерти:	Лорето
Гражданство:	Италия
Учёба:	Альвизе Виварини
Стиль:	Венецианская школа живописи
Влияние:	Альвизе Виварини, Джованни Беллини
Работы на Викискладе

Лоре́нцо Ло́тто (итал. Lorenzo Lotto; 1480, Венеция — 1556, Лорето) — один из крупнейших венецианских живописцев. Неспособный к компромиссам и в творчестве, и в области духовной, Лоренцо Лотто прожил беспокойную жизнь и часто испытывал материальные затруднения. Не подстраиваясь под господствовавшие вкусы, Лотто путешествовал в поисках заказчиков, которые могли бы понять и оценить его работы. После краткого периода успеха, он был забыт, а в Венеции осмеян. В конце XIX века (1895) Лотто был открыт вновь для широкой общественности искусствоведом Бернардом Беренсоном. По мнению Беренсона: «Чтобы понять шестнадцатый век, узнать Лотто так же важно, как узнать Тициана».

Реконструкция биографии и творческого пути Лотто основана на его переписке, особенно относящейся к периоду его пребывания в Бергамо, и Libro di spese diverse — записи о приходах и расходах и реестре его произведений, составленном самим художником. Многие свои работы Лотто подписывал и датировал.

Биография

Лоренцо Лотто родился в Венеции в 1480 году и провёл в этом городе свои детство и юность. В Венеции он получил начальное художественное образование: Вазари пишет, что Лотто, «подражавший некоторое время манере Беллини, примкнул впоследствии к манере Джорджоне». Исследователи творчества Лотто, однако, предполагают, что он был учеником Альвизе Виварини, находя сходство манеры двух художников в ранних работах первого. Но определённо Беллини, как наиболее известный и значительный венецианский мастер, повлиял на Лотто.

Молодой художник имел возможность также познакомиться с достижениями современной ему северной живописи: в Венеции в 1494—1495 (возможно) и в 1506—1507 годах бывал Дюрер, а гравюры немецкого художника получили широкое распространение и к югу от Альп. Возможно, от Дюрера Лотто перенял реалистичное изображение деталей, и, в то же время, пафос фантастических видений. Яркий свет, сияющие цвета, чёткие контуры в произведениях Лотто — характерные особенности северной живописи. Стиль таких художников, как Чима да Конельяно, был гораздо ближе Лотто, чем живопись Джорджоне, Беллини и его учеников с мягким светом, обволакивающим контуры.

Тревизо

Между 1503 и 1504 годами Лотто упоминается впервые в качестве художника в Тревизо, где он получил свой первый важный заказ и испытал первый успех. Культурная жизнь провинциального городка вращалась вокруг двора епископа Бернардо де Росси, который составляли учёные и художники. Портрет епископа, выполненный Лотто в 1505 году, своим «острым психологизмом предвосхищает портрет будущего». Для портрета де Росси Лотто создал «крышку» — сложную аллегорию, подобную «Аллегории целомудрия», написанной также около 1505 года, картине, полной загадочных символов.

Для церкви Святой Кристины в Тивероне близ Тревизо Лотто создал в 1505 году алтарь. В центральной части алтаря представлена Дева Мария с младенцем, окружённая святыми, тип изображения Богородицы, называемый Святым собеседованием. Несомненна связь этого алтарного образа с «Алтарём св. Захарии» Беллини и «Алтарём Кастельфранко» Джорджоне. Традиционная иконография у Лотто получает новое развитие. Художник отступает от обычной трактовки Святого собеседования как сцены углублённого созерцания. Взгляды, которыми обмениваются персонажи, их жесты, вносят элемент беспокойства, который усиливается холодным светом и резкими контурами.

«Успение Марии» для собора в Азоло и «Портрет молодого человека», (Музей истории искусств, Вена) в 1506 году стали последними работами для Лотто в Тревизо.

Марке и Рим

Приобретший за несколько лет значительную репутацию, художник был приглашён в 1506 году в Марке доминиканцами Реканати. С этим монашеским орденом он поддерживал связь до конца своих дней. В 1508 году Лотто закончил большой запрестольный образ для церкви Сан Доменико в Реканати (в настоящее время хранится в Городской пинакотеке). Работа завершает цикл первых произведений Лотто, художник стал зрелым, вполне сложившимся мастером.

После краткого возвращения в Тревизо, в 1509 году он отправился в Рим, вызванный папой Юлием II для того, чтобы принять участие в украшении апартаментов в Ватиканском дворце. Здесь он работал вместе с Содомой и Брамантино, росписи впоследствии были уничтожены, так как требовалось освободить место для произведений Рафаэля.

С определённой долей уверенности можно отнести к римскому периоду «Кающегося Святого Иеронима» (1509, Замок Святого Ангела), к этой теме художник уже обращался в 1506 году (в этой картине искусствоведы усматривают влияние изобразительного искусства Германии и Нидерландов). Римская версия отличается менее «северным», светлым, но в то же время тревожным пейзажем с антропоморфными деревьями.

Судя по поздним картинам художника, он побывал в Перудже и во Флоренции, где познакомился с работами Перуджино и Рафаэля. Лотто вернулся обратно в Марке, что известно из контракта, подписанного 18 октября 1511 года художником с Братством Доброго Иисуса Ези. Лотто обязался написать «Снятие с креста» для церкви Сан-Флориано (в настоящее время картина хранится в местной художественной галерее).

Бергамо (1513—1526)

В 1513 году Лотто выдержал своего рода соревнование с другими художниками, в результате которого он был выбран доминиканцами Бергамо для исполнения запрестольного образа их церкви (Chiesa dei Santi Domenico e Stefano). Началось его пребывание в городе, где прошли самые спокойные и плодотворные годы жизни художника.

По мнению Р. Лонги Лотто, как и Моретто, Савольдо и Морони:

«… отдав дань „grand goût“ века, ориентирующемуся на античность, которая отразилась в творчестве Рафаэля, Микеланджело или Тициана, продолжали идти по другому пути и благодаря своей более выраженной человечности, более смиренной набожности, более верному и тщательно продуманному колориту <…>, сохранили расположенность к лучшему пониманию природы людей и вещей, а это было равнозначно как умению чётко раствориться в безликой толпе, так и возможности идти самостоятельным, без мифологических реминисценций, непроторенным путём».

В 1524 году Лотто получил заказ от графа Джованни Баттиста Суарди, представителя известной семьи из Бергамо, на украшение часовни у семейной виллы в Трескоре. Представление на фреске капеллы Суарди Христа в виде виноградной лозы соперничает «по странности с загадочными измышлениями средневековой символики». Сцены из житий святых Варвары, Клары, Бригитты соседствуют с изображениями пророков и сивилл, предсказавших торжество Христа. Эпизоды из житий святых Клары и Варвары Лотто, подобно Мемлингу (см. «Страсти Христовы»), помещает в современную городскую среду.

Создавая фреску с историей святой Бригитты, Лотто был вынужден, следуя интерьеру часовни (где в стенах два оконных и один дверной проёмы), разделить роспись на три части. На каждой из них представлены несколько эпизодов из жизни святой.

Некоторые работы

• "Мадонна с младенцем и Св. Петром мучеником", 1503, музей Каподимонте , Неаполь
• " Портрет епископа Бернардо де Росси ", 1505 г.., музей Каподимонте , Неаполь
• «Аллегорическая композиция», 1505 г.., Вашингтон
• " Портрет молодого человека с масляной лампой ", ок. 1506 г.., (за припущкенням секретарь Бернардо деи Росси), Музей истории искусств , Вена
• «Алтарь Тивероне», 1506 г.., церковь Санта Кристина, Тревизо
• «Портрет неизвестного юноши», 1506 г.., Уффици , Флоренция
• «Оплакивание Христа», 1508 г.., Пинакотека Комунале, Реканати
• «Полиптих с Реканати», 1508 г.., Вилла Колоредо МЭЛЗ, Реканати
• Алтарь Мартиненго , в 1516 г.., Бергамо
• «Портрет Лючии Брембати», ок. 1518 г.., Академия Каррара , Бергамо
• алтарь «Мадонна на троне и святыми», 1521 г.., церковь Св. Бернардино, Бергамо
• «Мистические помолвке Св. Екатерины», 1 523 г.., Академия Каррара , Бергамо
• «Сцены из жизни Св. Варвары», фреска 1524-1525 гг., Оратория СУАР Трискоре (недалеко Бергамо)
• «Путь на Голгофу», 1526 г.., Лувр , Париж
• «Портрет неизвестного с золотой лапкой льва», 1527 г.., Музей истории искусств , Вена
• «Христос и грешница», в тысяча пятьсот двадцать девять г.., Лувр , Париж
• «Протрет Андрео Одоне», в 1 527 г.., Королевская коллекция, Лондон
• алтарь "Св. Николай из Бари в славе", в 1529 г.., церковь Санта Мария деи Кармине, Венеция
• «Мадонна с младенцем, Св. Екатериной Александрийской и апостолом Фомой», 1530, Музей истории искусств , Вена
• "Мадонна с младенцем и двумя ангелами", Музей изобразительных искусств имени Пушкина , Москва
• "Портрет молодого человека с расчетной книгой", ок. 1530 г.., Галерея академии, Флоренция
• «Лукреция Валье», тысячу пятьсот тридцать три р., Национальная галерея (Лондон)
• "Марсилио Казотт с женой и ангелом", +1533 г.., Прадо , Мадрид
• "Поклонение пастухов младенцу Христу", ок. 1534 г.., Государственный музей истории и искусств, Брешия
• «Портрет архитектора» , в 1533 (?), частное собрание
• "Благовещение", в 1 535 г.., Пинакотека Комунале, Реканати
• "Св. Христофор между Св. Рохом и Св. Себастьяном", одна тысяча пятьсот тридцать пять г.., Апостольский дворец, Лорето.
• "Св. Семейство с тремя ангелами, Св. Елизаветой и Св. Захарией", один тысяча пятьсот тридцать семь г.., Лувр , Париж
• «  Алтарь с алебардой » , одна тысяча пятьсот тридцать девять г.., Пинакотека Цивик Франческо Подеста, Анкона
• «Портрет пожилого благородного господина с перчатками», 1 543 г.., Пинакотека Брера , Милан
• «Портрет пожилого благородного господина с перчатками», Эрмитаж , Санкт-Петербург
• «Лаура Пола», +1543 г.., Пинакотека Брера , Милан
• «Портрет Фебо да Брешиа», +1544 г.., Пинакотека Брера , Милан
• "Св. Иероним в пустыне", 1 544 г.., Галерея Дориа Памфили, Рим
• «  Оплакивание Христа (Лоренцо Лотто) » , 1545 г.., Пинакотека Брера , Милан

Галерея

• Micer Marsilio Cassotti y su esposa Faustina (Lorenzo Lotto).jpg

  Mecсер Maрсилио с женой

• Lorenzo Lotto 052b.jpg

  Портрет молодого человека. 1506. Музей истории искусств, Вена

• Lorenzo Lotto 046.jpg

  Лукреция (Портрет Дамы). Ок. 1533. Национальная галерея, Лондон

• Lorenzo Lotto 007.jpg

  Пьета. (Полиптих Реканати). 1508. Городская пинакотека. Реканати (Мачерата)

Выставки в России

• 2011 год — ГМИИ, Москва: парные портреты Фебо да Брешиа и Лауры да Поло из собрания галереи Брера в Милане;
• 2012 год — ГМИИ, Москва: «Лоренцо Лотто. Ренессанс в провинции Марке» (14 декабря 2012 — 10 февраля 2013);
• 2015 год — Государственный Эрмитаж, Санкт-Петербург: «Лоренцо Лотто. Мадонна на троне со святыми Екатериной, Августином, Себастьяном, Антонием Аббатом и Иоанном Крестителем из церкви Санто Спирито в Бергамо» (25 марта 2015 - 21 июня 2015).

Источники

При написании этой статьи использовался материал из Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона (1890—1907).

Литература

• Лонги Р. От Чимабуэ до Моранди. М. Радуга. 1984
• Маркова В. Э. Тема «sacra conversazione» в творчестве Лоренцо Лотто // Культура Возрождения и религиозная жизнь эпохи. М.: «Наука», 1997. С.182-189.
• Маркова В. Э. Новое о картине Лоренцо Лотто из собрания ГМИИ // Музей 3. М., Советский художник, 1982.- С.177-179.
• Lorenzo Lotto: Rediscovered Master of the Renaissance, by David Alan Brown, Peter Humfrey, and Mauro Lucco, with contributions by Augusto Gentili et al. Washington, D.C.: Catalogue of the exhibition in the National Gallery of Art; New Haven: Yale University Press, 1997.
• Humfrey, Peter — Lorenzo Lotto; New Haven, Yale University Press, 1997; ISBN 0-300-06905-7 (the first full-length study of Lorenzo Lotto since the monograph of Bernard Berenson)
• Bernard Berenson — Lorenzo Lotto, Abscondita 2008.
• Stefano Zuffi, Lotto, Elemond Art, Milano 1992. ISBN 88-435-4365-2
• Pierluigi De Vecchi ed Elda Cerchiari, I tempi dell’arte, volume 2, Bompiani, Milano 1999. ISBN 88-451-7212-0

См. также

• Ковёр Лотто

Отрывок, характеризующий Лотто, Лоренцо

– Voyons, chere princesse, – сказала m lle Bourienne, – encore un petit effort. [Ну, княжна, еще маленькое усилие.]
Маленькая княгиня, взяв платье из рук горничной, подходила к княжне Марье.
– Нет, теперь мы это сделаем просто, мило, – говорила она.
Голоса ее, m lle Bourienne и Кати, которая о чем то засмеялась, сливались в веселое лепетанье, похожее на пение птиц.
– Non, laissez moi, [Нет, оставьте меня,] – сказала княжна.
И голос ее звучал такой серьезностью и страданием, что лепетанье птиц тотчас же замолкло. Они посмотрели на большие, прекрасные глаза, полные слез и мысли, ясно и умоляюще смотревшие на них, и поняли, что настаивать бесполезно и даже жестоко.
– Au moins changez de coiffure, – сказала маленькая княгиня. – Je vous disais, – с упреком сказала она, обращаясь к m lle Bourienne, – Marieie a une de ces figures, auxquelles ce genre de coiffure ne va pas du tout. Mais du tout, du tout. Changez de grace. [По крайней мере, перемените прическу. У Мари одно из тех лиц, которым этот род прически совсем нейдет. Перемените, пожалуйста.]
– Laissez moi, laissez moi, tout ca m'est parfaitement egal, [Оставьте меня, мне всё равно,] – отвечал голос, едва удерживающий слезы.
M lle Bourienne и маленькая княгиня должны были признаться самим себе, что княжна. Марья в этом виде была очень дурна, хуже, чем всегда; но было уже поздно. Она смотрела на них с тем выражением, которое они знали, выражением мысли и грусти. Выражение это не внушало им страха к княжне Марье. (Этого чувства она никому не внушала.) Но они знали, что когда на ее лице появлялось это выражение, она была молчалива и непоколебима в своих решениях.
– Vous changerez, n'est ce pas? [Вы перемените, не правда ли?] – сказала Лиза, и когда княжна Марья ничего не ответила, Лиза вышла из комнаты.
Княжна Марья осталась одна. Она не исполнила желания Лизы и не только не переменила прически, но и не взглянула на себя в зеркало. Она, бессильно опустив глаза и руки, молча сидела и думала. Ей представлялся муж, мужчина, сильное, преобладающее и непонятно привлекательное существо, переносящее ее вдруг в свой, совершенно другой, счастливый мир. Ребенок свой, такой, какого она видела вчера у дочери кормилицы, – представлялся ей у своей собственной груди. Муж стоит и нежно смотрит на нее и ребенка. «Но нет, это невозможно: я слишком дурна», думала она.
– Пожалуйте к чаю. Князь сейчас выйдут, – сказал из за двери голос горничной.
Она очнулась и ужаснулась тому, о чем она думала. И прежде чем итти вниз, она встала, вошла в образную и, устремив на освещенный лампадой черный лик большого образа Спасителя, простояла перед ним с сложенными несколько минут руками. В душе княжны Марьи было мучительное сомненье. Возможна ли для нее радость любви, земной любви к мужчине? В помышлениях о браке княжне Марье мечталось и семейное счастие, и дети, но главною, сильнейшею и затаенною ее мечтою была любовь земная. Чувство было тем сильнее, чем более она старалась скрывать его от других и даже от самой себя. Боже мой, – говорила она, – как мне подавить в сердце своем эти мысли дьявола? Как мне отказаться так, навсегда от злых помыслов, чтобы спокойно исполнять Твою волю? И едва она сделала этот вопрос, как Бог уже отвечал ей в ее собственном сердце: «Не желай ничего для себя; не ищи, не волнуйся, не завидуй. Будущее людей и твоя судьба должна быть неизвестна тебе; но живи так, чтобы быть готовой ко всему. Если Богу угодно будет испытать тебя в обязанностях брака, будь готова исполнить Его волю». С этой успокоительной мыслью (но всё таки с надеждой на исполнение своей запрещенной, земной мечты) княжна Марья, вздохнув, перекрестилась и сошла вниз, не думая ни о своем платье, ни о прическе, ни о том, как она войдет и что скажет. Что могло всё это значить в сравнении с предопределением Бога, без воли Которого не падет ни один волос с головы человеческой.


Когда княжна Марья взошла в комнату, князь Василий с сыном уже были в гостиной, разговаривая с маленькой княгиней и m lle Bourienne. Когда она вошла своей тяжелой походкой, ступая на пятки, мужчины и m lle Bourienne приподнялись, и маленькая княгиня, указывая на нее мужчинам, сказала: Voila Marie! [Вот Мари!] Княжна Марья видела всех и подробно видела. Она видела лицо князя Василья, на мгновенье серьезно остановившееся при виде княжны и тотчас же улыбнувшееся, и лицо маленькой княгини, читавшей с любопытством на лицах гостей впечатление, которое произведет на них Marie. Она видела и m lle Bourienne с ее лентой и красивым лицом и оживленным, как никогда, взглядом, устремленным на него; но она не могла видеть его, она видела только что то большое, яркое и прекрасное, подвинувшееся к ней, когда она вошла в комнату. Сначала к ней подошел князь Василий, и она поцеловала плешивую голову, наклонившуюся над ее рукою, и отвечала на его слова, что она, напротив, очень хорошо помнит его. Потом к ней подошел Анатоль. Она всё еще не видала его. Она только почувствовала нежную руку, твердо взявшую ее, и чуть дотронулась до белого лба, над которым были припомажены прекрасные русые волосы. Когда она взглянула на него, красота его поразила ее. Анатопь, заложив большой палец правой руки за застегнутую пуговицу мундира, с выгнутой вперед грудью, а назад – спиною, покачивая одной отставленной ногой и слегка склонив голову, молча, весело глядел на княжну, видимо совершенно о ней не думая. Анатоль был не находчив, не быстр и не красноречив в разговорах, но у него зато была драгоценная для света способность спокойствия и ничем не изменяемая уверенность. Замолчи при первом знакомстве несамоуверенный человек и выкажи сознание неприличности этого молчания и желание найти что нибудь, и будет нехорошо; но Анатоль молчал, покачивал ногой, весело наблюдая прическу княжны. Видно было, что он так спокойно мог молчать очень долго. «Ежели кому неловко это молчание, так разговаривайте, а мне не хочется», как будто говорил его вид. Кроме того в обращении с женщинами у Анатоля была та манера, которая более всего внушает в женщинах любопытство, страх и даже любовь, – манера презрительного сознания своего превосходства. Как будто он говорил им своим видом: «Знаю вас, знаю, да что с вами возиться? А уж вы бы рады!» Может быть, что он этого не думал, встречаясь с женщинами (и даже вероятно, что нет, потому что он вообще мало думал), но такой у него был вид и такая манера. Княжна почувствовала это и, как будто желая ему показать, что она и не смеет думать об том, чтобы занять его, обратилась к старому князю. Разговор шел общий и оживленный, благодаря голоску и губке с усиками, поднимавшейся над белыми зубами маленькой княгини. Она встретила князя Василья с тем приемом шуточки, который часто употребляется болтливо веселыми людьми и который состоит в том, что между человеком, с которым так обращаются, и собой предполагают какие то давно установившиеся шуточки и веселые, отчасти не всем известные, забавные воспоминания, тогда как никаких таких воспоминаний нет, как их и не было между маленькой княгиней и князем Васильем. Князь Василий охотно поддался этому тону; маленькая княгиня вовлекла в это воспоминание никогда не бывших смешных происшествий и Анатоля, которого она почти не знала. M lle Bourienne тоже разделяла эти общие воспоминания, и даже княжна Марья с удовольствием почувствовала и себя втянутою в это веселое воспоминание.
– Вот, по крайней мере, мы вами теперь вполне воспользуемся, милый князь, – говорила маленькая княгиня, разумеется по французски, князю Василью, – это не так, как на наших вечерах у Annette, где вы всегда убежите; помните cette chere Annette? [милую Аннет?]
– А, да вы мне не подите говорить про политику, как Annette!
– А наш чайный столик?
– О, да!
– Отчего вы никогда не бывали у Annette? – спросила маленькая княгиня у Анатоля. – А я знаю, знаю, – сказала она, подмигнув, – ваш брат Ипполит мне рассказывал про ваши дела. – О! – Она погрозила ему пальчиком. – Еще в Париже ваши проказы знаю!
– А он, Ипполит, тебе не говорил? – сказал князь Василий (обращаясь к сыну и схватив за руку княгиню, как будто она хотела убежать, а он едва успел удержать ее), – а он тебе не говорил, как он сам, Ипполит, иссыхал по милой княгине и как она le mettait a la porte? [выгнала его из дома?]
– Oh! C'est la perle des femmes, princesse! [Ах! это перл женщин, княжна!] – обратился он к княжне.
С своей стороны m lle Bourienne не упустила случая при слове Париж вступить тоже в общий разговор воспоминаний. Она позволила себе спросить, давно ли Анатоль оставил Париж, и как понравился ему этот город. Анатоль весьма охотно отвечал француженке и, улыбаясь, глядя на нее, разговаривал с нею про ее отечество. Увидав хорошенькую Bourienne, Анатоль решил, что и здесь, в Лысых Горах, будет нескучно. «Очень недурна! – думал он, оглядывая ее, – очень недурна эта demoiselle de compagn. [компаньонка.] Надеюсь, что она возьмет ее с собой, когда выйдет за меня, – подумал он, – la petite est gentille». [малютка – мила.]
Старый князь неторопливо одевался в кабинете, хмурясь и обдумывая то, что ему делать. Приезд этих гостей сердил его. «Что мне князь Василий и его сынок? Князь Василий хвастунишка, пустой, ну и сын хорош должен быть», ворчал он про себя. Его сердило то, что приезд этих гостей поднимал в его душе нерешенный, постоянно заглушаемый вопрос, – вопрос, насчет которого старый князь всегда сам себя обманывал. Вопрос состоял в том, решится ли он когда либо расстаться с княжной Марьей и отдать ее мужу. Князь никогда прямо не решался задавать себе этот вопрос, зная вперед, что он ответил бы по справедливости, а справедливость противоречила больше чем чувству, а всей возможности его жизни. Жизнь без княжны Марьи князю Николаю Андреевичу, несмотря на то, что он, казалось, мало дорожил ею, была немыслима. «И к чему ей выходить замуж? – думал он, – наверно, быть несчастной. Вон Лиза за Андреем (лучше мужа теперь, кажется, трудно найти), а разве она довольна своей судьбой? И кто ее возьмет из любви? Дурна, неловка. Возьмут за связи, за богатство. И разве не живут в девках? Еще счастливее!» Так думал, одеваясь, князь Николай Андреевич, а вместе с тем всё откладываемый вопрос требовал немедленного решения. Князь Василий привез своего сына, очевидно, с намерением сделать предложение и, вероятно, нынче или завтра потребует прямого ответа. Имя, положение в свете приличное. «Что ж, я не прочь, – говорил сам себе князь, – но пусть он будет стоить ее. Вот это то мы и посмотрим».
– Это то мы и посмотрим, – проговорил он вслух. – Это то мы и посмотрим.
И он, как всегда, бодрыми шагами вошел в гостиную, быстро окинул глазами всех, заметил и перемену платья маленькой княгини, и ленточку Bourienne, и уродливую прическу княжны Марьи, и улыбки Bourienne и Анатоля, и одиночество своей княжны в общем разговоре. «Убралась, как дура! – подумал он, злобно взглянув на дочь. – Стыда нет: а он ее и знать не хочет!»
Он подошел к князю Василью.
– Ну, здравствуй, здравствуй; рад видеть.
– Для мила дружка семь верст не околица, – заговорил князь Василий, как всегда, быстро, самоуверенно и фамильярно. – Вот мой второй, прошу любить и жаловать.
Князь Николай Андреевич оглядел Анатоля. – Молодец, молодец! – сказал он, – ну, поди поцелуй, – и он подставил ему щеку.
Анатоль поцеловал старика и любопытно и совершенно спокойно смотрел на него, ожидая, скоро ли произойдет от него обещанное отцом чудацкое.
Князь Николай Андреевич сел на свое обычное место в угол дивана, подвинул к себе кресло для князя Василья, указал на него и стал расспрашивать о политических делах и новостях. Он слушал как будто со вниманием рассказ князя Василья, но беспрестанно взглядывал на княжну Марью.
– Так уж из Потсдама пишут? – повторил он последние слова князя Василья и вдруг, встав, подошел к дочери.
– Это ты для гостей так убралась, а? – сказал он. – Хороша, очень хороша. Ты при гостях причесана по новому, а я при гостях тебе говорю, что вперед не смей ты переодеваться без моего спроса.
– Это я, mon pиre, [батюшка,] виновата, – краснея, заступилась маленькая княгиня.
– Вам полная воля с, – сказал князь Николай Андреевич, расшаркиваясь перед невесткой, – а ей уродовать себя нечего – и так дурна.
И он опять сел на место, не обращая более внимания на до слез доведенную дочь.
– Напротив, эта прическа очень идет княжне, – сказал князь Василий.
– Ну, батюшка, молодой князь, как его зовут? – сказал князь Николай Андреевич, обращаясь к Анатолию, – поди сюда, поговорим, познакомимся.
«Вот когда начинается потеха», подумал Анатоль и с улыбкой подсел к старому князю.
– Ну, вот что: вы, мой милый, говорят, за границей воспитывались. Не так, как нас с твоим отцом дьячок грамоте учил. Скажите мне, мой милый, вы теперь служите в конной гвардии? – спросил старик, близко и пристально глядя на Анатоля.
– Нет, я перешел в армию, – отвечал Анатоль, едва удерживаясь от смеха.
– А! хорошее дело. Что ж, хотите, мой милый, послужить царю и отечеству? Время военное. Такому молодцу служить надо, служить надо. Что ж, во фронте?
– Нет, князь. Полк наш выступил. А я числюсь. При чем я числюсь, папа? – обратился Анатоль со смехом к отцу.
– Славно служит, славно. При чем я числюсь! Ха ха ха! – засмеялся князь Николай Андреевич.
И Анатоль засмеялся еще громче. Вдруг князь Николай Андреевич нахмурился.
– Ну, ступай, – сказал он Анатолю.
Анатоль с улыбкой подошел опять к дамам.
– Ведь ты их там за границей воспитывал, князь Василий? А? – обратился старый князь к князю Василью.
– Я делал, что мог; и я вам скажу, что тамошнее воспитание гораздо лучше нашего.
– Да, нынче всё другое, всё по новому. Молодец малый! молодец! Ну, пойдем ко мне.
Он взял князя Василья под руку и повел в кабинет.