Алмейда, Лоуренсу ди

Лоуренсу ди Алмейда

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Лоуренсу ди Алмейда (порт. Lourenço de Almeida; ум. 1508) — сын Франсишку ди Алмейда, первого португальского вице-короля Индии.

Участвовал в походе 7-й Индийской армады Португалии под руководством своего отца. В 1505 году стал, по-видимому, первым португальцем, приплывшим на Шри-Ланку. Основал там торговую факторию в районе Коломбо.

В 1506 году Лоуренсу ди Алмейда возглавил силы португальцев в битве при Каннануре, завершившейся полной победой португальцев. Однако два года спустя в битве при Чауле португальцы под его командованием потерпели поражение, корабль Лоуренсу ди Алмейда затонул, и сам он погиб.

Португальцы во главе с Франсишку ди Алмейда взяли реванш через год в битве при Диу, разгромив объединенный флот Мамлюкского султаната, Каликута и Гуджарата.

Лоуренсу ди Алмейда посвящены строки в эпической поэме «Лузиады» великого португальского поэта Луиша де Камоэнса.

Отрывок, характеризующий Алмейда, Лоуренсу ди

– Я не могу сказать, я не знаю. Никто не виноват, – говорила Наташа, – я виновата. Но всё это больно ужасно. Ах, что он не едет!…
Она с красными глазами вышла к обеду. Марья Дмитриевна, знавшая о том, как князь принял Ростовых, сделала вид, что она не замечает расстроенного лица Наташи и твердо и громко шутила за столом с графом и другими гостями.


В этот вечер Ростовы поехали в оперу, на которую Марья Дмитриевна достала билет.
Наташе не хотелось ехать, но нельзя было отказаться от ласковости Марьи Дмитриевны, исключительно для нее предназначенной. Когда она, одетая, вышла в залу, дожидаясь отца и поглядевшись в большое зеркало, увидала, что она хороша, очень хороша, ей еще более стало грустно; но грустно сладостно и любовно.
«Боже мой, ежели бы он был тут; тогда бы я не так как прежде, с какой то глупой робостью перед чем то, а по новому, просто, обняла бы его, прижалась бы к нему, заставила бы его смотреть на меня теми искательными, любопытными глазами, которыми он так часто смотрел на меня и потом заставила бы его смеяться, как он смеялся тогда, и глаза его – как я вижу эти глаза! думала Наташа. – И что мне за дело до его отца и сестры: я люблю его одного, его, его, с этим лицом и глазами, с его улыбкой, мужской и вместе детской… Нет, лучше не думать о нем, не думать, забыть, совсем забыть на это время. Я не вынесу этого ожидания, я сейчас зарыдаю», – и она отошла от зеркала, делая над собой усилия, чтоб не заплакать. – «И как может Соня так ровно, так спокойно любить Николиньку, и ждать так долго и терпеливо»! подумала она, глядя на входившую, тоже одетую, с веером в руках Соню.