Лоренс, Дейвид Герберт

Дейвид Герберт Лоренс
David Herbert Lawrence
Лоренс в 21 год
Дата рождения:	11 сентября 1885(1885-09-11)
Место рождения:	Иствуд, графство Ноттингемшир, Англия
Дата смерти:	2 марта 1930(1930-03-02) (44 года)
Место смерти:	Ванс, Франция
Гражданство:	Великобритания Великобритания
Род деятельности:	писатель, поэт, драматург
Язык произведений:	английский
Дебют:	роман «Белый павлин»

Де́йвид Ге́рберт Ло́ренс (Лоуренс; англ. David Herbert Lawrence; 11 сентября 1885, Иствуд, графство Ноттингемшир — 2 марта 1930, Ванс) — один из ключевых английских писателей начала XX века. В психологических романах «Сыновья и любовники» (1913), «Радуга» (1915), «Влюблённые женщины» (1920) призывал современников открыть себя «тёмным богам» инстинктивного восприятия природы, эмоциональности и сексуальности. Зрелость и мудрость, по Лоренсу, означают отказ от столь характерного для XIX века рационализма. Помимо романов, Лоренс также писал эссе, стихи, пьесы, записки о своих путешествиях и рассказы. Некоторые книги Лоренса, включая роман «Любовник леди Чаттерлей», были долгое время запрещены к публикации по причине непристойности. Главный мотив поэтического творчества Лоренса — отказ от дегуманизирующего влияния индустриального общества и возвращение к естественности и спонтанности жизни.

Юные годы

Дейвид Герберт Лоренс был четвёртым ребёнком в семье малограмотного шахтёра и бывшей школьной учительницы. Натянутые отношения между родителями легли в основу многих его ранних работ.

В 1898 году Лоренс получил стипендию в Ноттингемскую высшую школу, а в 1906 году завершил своё образование на педагогическом факультете Ноттингемского университета. Преподавал в начальной школе Кройдона, где и начал писать стихи и рассказы. В 1907 году он выиграл конкурс рассказов газеты Nottingham Guardian.

Творчество

Его первый роман, «Белый павлин» (The White Peacock), был опубликован в 1911 году, несколько недель спустя смерти его матери, после которой он серьёзно заболел. Лоренс оставил преподавание и написал «Нарушитель границ» (The Trespasser, 1912). За ним последовал роман «Сыновья и любовники» (Sons and Lovers, 1913) — его первая серьёзная работа, являвшаяся полуавтобиографическим отчётом о юности и двусмысленных отношениях с родителями.

В январе 1912 года Лоренс встретил Фриду фон Рихтхофен (Frieda von Richthofen) — жену своего бывшего преподавателя и мать троих детей. Они сразу же полюбили друг друга и в мае вместе уехали в Германию. После двухлетнего путешествия по Германии и Италии они вернулись в Англию и поженились в июле 1914 года. С самого начала это был бурный брак, и он вдохновил Лоренса на написание сборника стихов «Смотри! Мы справились!» (Look! We Have Come Through, 1917).

Лоренс пробовал свои силы как поэт с самой юности. Начинал он с вполне традиционных «георгианских» стихов, но его творческий поиск привел к тому, что он разработал собственную, неповторимую поэтику, близкую к той, что использовали поэты из группы имажистов. Лоренс печатался в антологиях поэтов-имажистов. Яркая, чувственная поэзия Лоренса далеко не сразу завоевала признание читателей и критиков. При его жизни его поэзию ценили лишь специалисты. Однако сейчас Лоренс считается одним из признанных классиков поэзии двадцатого века.

Ещё за границей Лоренс начал работать над объёмным проектом «Сёстры». Со временем этот проект включил в себя два его самых знаменитых романа: «Радуга» (The Rainbow, опубликован в сентябре 1915 года, но запрещён в ноябре) и «Влюбленные женщины» (Women in Love, завершён в 1917 году, но издан частным образом только в 1920 году в Нью-Йорке). Разочарованный Англией и английским обществом, не принявшими его творчество, Лоренс в 1919 году вместе с Фридой навсегда покинул родину. «Пропавшая девушка» (The Lost Girl, 1920) принесла ему премию имени Джэймса Тайта Блэка (англ. James Tait Black Memorial Prize); за ней последовала «Флейта Аарона» (Aaron’s Rod, 1922). После длительных путешествий Лоренс опубликовал четыре описания своих странствий, «Кенгуру» (Kangaroo, 1923), роман, написанный в Австралии, и литературно-критический труд «Классическая американская литература» (Studies in Classic American Literature).

Во время своего пребывания на Вилле Миренда во Флоренции в 1928 году он написал и опубликовал свой последний роман «Любовник леди Чаттерлей» (Lady Chatterley’s Lover). В Великобритании роман был опубликован лишь в 1960 году. Он находился под запретом из-за использованной в тексте ненормативной лексики, откровенных сексуальных сцен, а также непристойности сюжетной линии: любовной связи парня из рабочего класса и аристократки.

Слабое здоровье Лоренса резко пошатнулось в 1930 году. В последние месяцы своей жизни он много писал стихи, статьи и эссе. После лечения в санатории, в мае 1930 года он умер от туберкулёза в городе Вансе во Франции. После его смерти Фрида вышла замуж за Анжело Равальи (англ. Angelo Ravagli). После того, как они перебрались на ранчо в Таос, новый муж Фриды перевёз прах Лоренса для захоронения в небольшой часовне в горах Нью-Мексико.

Интересные факты

• В фильме «Солдат Джейн» старшина «Чиф» Джон Джеймс Аргайл на построении читает новобранцам стихотворение Лоренса «Жалость к себе» («Self-Pity»), а в конце фильма дарит Джейн томик стихов Лоренса.
• Лоренс был тем, кто придал английскому слову sex его современное значение — половые отношения (sexual intercourse). До него слово sex означало только пол.
• В 1985 году великобританские кинематографисты сняли телевизионный фильм «Coming Through» («Преодоление»), посвященный истории взаимоотношений Д.Лоуренса и Фриды фон Рихтхофен (режиссёр Питер Бэрбер-Флеминг / Peter Barber-Fleming).

Список произведений

Романы

• «Белый павлин», The White Peacock — 1911
• «Нарушитель», The Trespasser — 1912
• «Сыновья и любовники», Sons and Lovers — 1913, (рус.пер. Раисы Облонской)
• «Радуга», The Rainbow — 1915, (рус.пер. Елены Осеневой)
• «Влюблённые женщины», Women in Love — 1920, (рус.пер. Валерии Бернацкой)
• «Пропавшая девушка», The Lost Girl — 1920
• «Флейта Аарона», Aaron’s Rod — 1922
• «Кенгуру», Kangaroo — 1923
• «Джек в Австралии», The Boy in the Bush -1924
• «Пернатый змей», The Plumed Serpent — 1926, (рус.пер. Г. Минушина)
• «Любовник леди Чаттерлей», Lady Chatterley’s Lover — 1928, (рус.пер. Татьяны Лещенко-Сухомлиной)
• The Escaped Cock (позднее опубликована под наименованием The Man Who Died) — 1929
• «Дева и цыган», The Virgin and the Gypsy — 1926, впервые опубликована в 1930, (рус.пер. И. Багрова)

Сборники рассказов

• «Прусский офицер», The Prussian Officer and Other Stories — 1914
• «Англия, моя Англия», England, My England and Other Stories — 1922
• «Сент-Мор», St Mawr and other stories — 1925, (рус.пер. Марины Литвиновой и Татьяны Шабаевой)
• «Победитель на деревянной лошадке», The Rocking-Horse Winner — 1926

Путевые заметки

• «Сумерки Италии», Twilight in Italy and Other Essays — 1916, (рус.пер. Аллы Николаевской)
• «Утро в Мексике», Mornings in Mexico — 1927, (рус.пер. Аллы Николаевской)

Эссе

• «Апокалипсис», Apocalypse — 1931, (рус.пер. Алексея Надежкина)
• «По следам этрусков», Sketches of Etruscan Places and other Italian essays — 1932, (рус.пер. Аллы Николаевской)

Стихи

• [www.stihi.ru/avtor/transpoetry&book=15#15 Д. Г. Лоуренс. (В переводах В. И. Постникова)]

См. также

• Солнце (рассказ)

Ссылки

• Лоренс Дейвид Герберт — статья из Большой советской энциклопедии.
• [feb-web.ru/feb/kle/kle-abc/ke4/ke4-4281.htm Лоренс, Дейвид Герберт] // Краткая литературная энциклопедия. — М.: Советская энциклопедия, 1962—1978.
• [www.fictionbook.ru/author/lourens_dyevid_gerbert/siynovya_i_lyubovniki/lourens_siynovya_i_lyubovniki.html «Сыновья и любовники» на fictionbook.ru]
• [lib.aldebaran.ru/author/lourens_dyevid/lourens_dyevid_lyubovnik_ledi_chatterli/ «Любовник леди Чаттерлей» на lib.aldebaran.ru]
• [www.peoples.ru/art/literature/prose/roman/lawrence/ Биография Д. Г. Лоренса]
• [kudryavitsky.narod.ru/imagists.html О Д. Г. Лоренсе и о других поэтах-имажистах]

Отрывок, характеризующий Лоренс, Дейвид Герберт

Бедный муж мой переносит труды и голод в жидовских корчмах; но новости, которые я имею, еще более воодушевляют меня.
Вы слышали, верно, о героическом подвиге Раевского, обнявшего двух сыновей и сказавшего: «Погибну с ними, но не поколеблемся!И действительно, хотя неприятель был вдвое сильнее нас, мы не колебнулись. Мы проводим время, как можем; но на войне, как на войне. Княжна Алина и Sophie сидят со мною целые дни, и мы, несчастные вдовы живых мужей, за корпией делаем прекрасные разговоры; только вас, мой друг, недостает… и т. д.
Преимущественно не понимала княжна Марья всего значения этой войны потому, что старый князь никогда не говорил про нее, не признавал ее и смеялся за обедом над Десалем, говорившим об этой войне. Тон князя был так спокоен и уверен, что княжна Марья, не рассуждая, верила ему.
Весь июль месяц старый князь был чрезвычайно деятелен и даже оживлен. Он заложил еще новый сад и новый корпус, строение для дворовых. Одно, что беспокоило княжну Марью, было то, что он мало спал и, изменив свою привычку спать в кабинете, каждый день менял место своих ночлегов. То он приказывал разбить свою походную кровать в галерее, то он оставался на диване или в вольтеровском кресле в гостиной и дремал не раздеваясь, между тем как не m lle Bourienne, a мальчик Петруша читал ему; то он ночевал в столовой.
Первого августа было получено второе письмо от кня зя Андрея. В первом письме, полученном вскоре после его отъезда, князь Андрей просил с покорностью прощения у своего отца за то, что он позволил себе сказать ему, и просил его возвратить ему свою милость. На это письмо старый князь отвечал ласковым письмом и после этого письма отдалил от себя француженку. Второе письмо князя Андрея, писанное из под Витебска, после того как французы заняли его, состояло из краткого описания всей кампании с планом, нарисованным в письме, и из соображений о дальнейшем ходе кампании. В письме этом князь Андрей представлял отцу неудобства его положения вблизи от театра войны, на самой линии движения войск, и советовал ехать в Москву.
За обедом в этот день на слова Десаля, говорившего о том, что, как слышно, французы уже вступили в Витебск, старый князь вспомнил о письме князя Андрея.
– Получил от князя Андрея нынче, – сказал он княжне Марье, – не читала?
– Нет, mon pere, [батюшка] – испуганно отвечала княжна. Она не могла читать письма, про получение которого она даже и не слышала.
– Он пишет про войну про эту, – сказал князь с той сделавшейся ему привычной, презрительной улыбкой, с которой он говорил всегда про настоящую войну.
– Должно быть, очень интересно, – сказал Десаль. – Князь в состоянии знать…
– Ах, очень интересно! – сказала m llе Bourienne.
– Подите принесите мне, – обратился старый князь к m llе Bourienne. – Вы знаете, на маленьком столе под пресс папье.
M lle Bourienne радостно вскочила.
– Ах нет, – нахмурившись, крикнул он. – Поди ты, Михаил Иваныч.
Михаил Иваныч встал и пошел в кабинет. Но только что он вышел, старый князь, беспокойно оглядывавшийся, бросил салфетку и пошел сам.
– Ничего то не умеют, все перепутают.
Пока он ходил, княжна Марья, Десаль, m lle Bourienne и даже Николушка молча переглядывались. Старый князь вернулся поспешным шагом, сопутствуемый Михаилом Иванычем, с письмом и планом, которые он, не давая никому читать во время обеда, положил подле себя.
Перейдя в гостиную, он передал письмо княжне Марье и, разложив пред собой план новой постройки, на который он устремил глаза, приказал ей читать вслух. Прочтя письмо, княжна Марья вопросительно взглянула на отца.
Он смотрел на план, очевидно, погруженный в свои мысли.
– Что вы об этом думаете, князь? – позволил себе Десаль обратиться с вопросом.
– Я! я!.. – как бы неприятно пробуждаясь, сказал князь, не спуская глаз с плана постройки.
– Весьма может быть, что театр войны так приблизится к нам…
– Ха ха ха! Театр войны! – сказал князь. – Я говорил и говорю, что театр войны есть Польша, и дальше Немана никогда не проникнет неприятель.
Десаль с удивлением посмотрел на князя, говорившего о Немане, когда неприятель был уже у Днепра; но княжна Марья, забывшая географическое положение Немана, думала, что то, что ее отец говорит, правда.
– При ростепели снегов потонут в болотах Польши. Они только могут не видеть, – проговорил князь, видимо, думая о кампании 1807 го года, бывшей, как казалось, так недавно. – Бенигсен должен был раньше вступить в Пруссию, дело приняло бы другой оборот…
– Но, князь, – робко сказал Десаль, – в письме говорится о Витебске…
– А, в письме, да… – недовольно проговорил князь, – да… да… – Лицо его приняло вдруг мрачное выражение. Он помолчал. – Да, он пишет, французы разбиты, при какой это реке?
Десаль опустил глаза.
– Князь ничего про это не пишет, – тихо сказал он.
– А разве не пишет? Ну, я сам не выдумал же. – Все долго молчали.
– Да… да… Ну, Михайла Иваныч, – вдруг сказал он, приподняв голову и указывая на план постройки, – расскажи, как ты это хочешь переделать…
Михаил Иваныч подошел к плану, и князь, поговорив с ним о плане новой постройки, сердито взглянув на княжну Марью и Десаля, ушел к себе.
Княжна Марья видела смущенный и удивленный взгляд Десаля, устремленный на ее отца, заметила его молчание и была поражена тем, что отец забыл письмо сына на столе в гостиной; но она боялась не только говорить и расспрашивать Десаля о причине его смущения и молчания, но боялась и думать об этом.
Ввечеру Михаил Иваныч, присланный от князя, пришел к княжне Марье за письмом князя Андрея, которое забыто было в гостиной. Княжна Марья подала письмо. Хотя ей это и неприятно было, она позволила себе спросить у Михаила Иваныча, что делает ее отец.
– Всё хлопочут, – с почтительно насмешливой улыбкой, которая заставила побледнеть княжну Марью, сказал Михаил Иваныч. – Очень беспокоятся насчет нового корпуса. Читали немножко, а теперь, – понизив голос, сказал Михаил Иваныч, – у бюра, должно, завещанием занялись. (В последнее время одно из любимых занятий князя было занятие над бумагами, которые должны были остаться после его смерти и которые он называл завещанием.)
– А Алпатыча посылают в Смоленск? – спросила княжна Марья.
– Как же с, уж он давно ждет.


Когда Михаил Иваныч вернулся с письмом в кабинет, князь в очках, с абажуром на глазах и на свече, сидел у открытого бюро, с бумагами в далеко отставленной руке, и в несколько торжественной позе читал свои бумаги (ремарки, как он называл), которые должны были быть доставлены государю после его смерти.
Когда Михаил Иваныч вошел, у него в глазах стояли слезы воспоминания о том времени, когда он писал то, что читал теперь. Он взял из рук Михаила Иваныча письмо, положил в карман, уложил бумаги и позвал уже давно дожидавшегося Алпатыча.
На листочке бумаги у него было записано то, что нужно было в Смоленске, и он, ходя по комнате мимо дожидавшегося у двери Алпатыча, стал отдавать приказания.
– Первое, бумаги почтовой, слышишь, восемь дестей, вот по образцу; золотообрезной… образчик, чтобы непременно по нем была; лаку, сургучу – по записке Михаила Иваныча.
Он походил по комнате и заглянул в памятную записку.
– Потом губернатору лично письмо отдать о записи.
Потом были нужны задвижки к дверям новой постройки, непременно такого фасона, которые выдумал сам князь. Потом ящик переплетный надо было заказать для укладки завещания.
Отдача приказаний Алпатычу продолжалась более двух часов. Князь все не отпускал его. Он сел, задумался и, закрыв глаза, задремал. Алпатыч пошевелился.
– Ну, ступай, ступай; ежели что нужно, я пришлю.
Алпатыч вышел. Князь подошел опять к бюро, заглянув в него, потрогал рукою свои бумаги, опять запер и сел к столу писать письмо губернатору.
Уже было поздно, когда он встал, запечатав письмо. Ему хотелось спать, но он знал, что не заснет и что самые дурные мысли приходят ему в постели. Он кликнул Тихона и пошел с ним по комнатам, чтобы сказать ему, где стлать постель на нынешнюю ночь. Он ходил, примеривая каждый уголок.
Везде ему казалось нехорошо, но хуже всего был привычный диван в кабинете. Диван этот был страшен ему, вероятно по тяжелым мыслям, которые он передумал, лежа на нем. Нигде не было хорошо, но все таки лучше всех был уголок в диванной за фортепиано: он никогда еще не спал тут.