Саммерс, Лоуренс

Ло́уренс Ге́нри Са́ммерс Lawrence Henry Summers
71-й министр финансов США
2 июля 1999 — 20 января 2001
Президент:	Билл Клинтон
Предшественник:	Роберт Рубин
Преемник:	Пол О'Нил
Рождение:	30 ноября 1954(1954-11-30) (69 лет) Нью-Хейвен, Коннектикут, Соединённые Штаты
Профессия:	экономист

Лоуренс Генри Саммерс (англ. Lawrence Henry Summers; род. 30 ноября 1954, Нью-Хейвен, шт. Коннектикут) — американский экономист, директор Национального экономического совета (с 20 января 2009 года по декабрь 2010). Член Бильдербергского клуба, Совета по международным отношениям, министр финансов при Клинтоне, главный экономист во Всемирном банке, бывший президент Гарвардского университета, член совета директоров Brookings Institute (институт Брукингс), будучи служащим Международного валютного фонда являлся убеждённым сторонником глобализации, протеже Девида Рокфеллера, ученик Роберта Рубина.

Биография

Родился в семье экономистов Аниты Саммерс (урождённой Эрроу) и Роберта Саммерса. Племянник двух лауреатов Нобелевской премии: его отец — родной брат П. Самуэльсона, а мать — родная сестра К. Эрроу, Саммерс родился в еврейской семье потомков иммигрантов из Польши и Румынии, его отец сменил фамилию Самуэльсон на Саммерс. Бакалавр Массачусетского технологического института (1975), доктор философии Гарвардского университета (1982).

Академическая карьера

В 1983 году Саммерс стал самым молодым профессором (28 лет) в истории Гарварда, а в 2001-2006 годах был его президентом.

Государственная карьера

Саммерс был шеф-экономистом Всемирного банка (1991-93), министром финансов США (1999—2001).

Избранный президентом США Барак Обама предложил кандидатуру Лоуренса Саммерса на должность директора Национального экономического совета. 20 января 2009 года Л.Саммерс приступил к работе в качестве директора совета. Изначально он договорился, что будет работать на этой должности только год, однако после согласился остаться, чтобы помочь в проведении реформы финансового регулирования. Когда Саммер объявил, что к концу 2010 года покинет свой пост, Барак Обама заявил, что он «помог вывести страну из глубин наихудшей рецессии с 30-х годов к экономическому росту» (см. Мировой финансово-экономический кризис) и добавил, что будет искать советов Саммерса «на неформальной основе».

В 2013 году его кандидатура рассматривалась президентом США Бараком Обамой на должность председателя ФРС на смену Бену Бернанке, второй срок полномочий которого истекает в январе 2014 года. Саммерс считался ведущим кандидатом, поддерживаемым командой Обамы, в частности его кандидатуру поддержал недавно вышедший в отставку глава Казначейства (министр финансов) США Тимоти Гайтнер. Однако 15 сентября 2013 г. Саммерс отозвал свою кандидатуру. Приняв это его заявление Обама назвал его ключевым членом своей команды, которая помогла Соединенным Штатам справиться с самым серьезным кризисом (Мировой финансово-экономический кризис) со времен Великой депрессии и отметил, что будет всегда благодарен Саммерсу.

Общественная деятельность

Член «Группы тридцати».

Не раз оказывался замешан в различных скандалах.

Указывают также на его тесные связи с Уолл-стрит.

Выступал за большие деньги спикером-фрилансером для крупнейших финансовых конгломератов, в частности, для JPMorgan Chase, Goldman Sachs, Lehman Brothers и Merrill Lynch.

Взгляды

Выступает за дерегулирование финансового сектора. Как отмечают многие эксперты, Саммерс на протяжении многих лет оставался верен теории, что "рынки останутся рынками, просто не надо им мешать". "Контрагенты и кредиторы больше знают о тех, с кем имеют дело, лучше умеют оценивать риски и обладают большими побудительными мотивами, чем любой государственный регулятор", - заявлял он в защиту утверждения, что частный рынок сам справится с регулированием финансовых рынков без помощи государства.

Выступал за отмену наличных денег.

Награды

• Премия Алана Уотермана (1987).
• Медаль Джона Бейтса Кларка (1993).

Основные произведения

• «Понимание безработицы» (Understanding Unemployment, 1990);
• «Реформа в Восточной Европе» (Reform in Eastern Europe (1991, в соавторстве с О. Бланшаром, П. Кругманом и Р. Лэйярдом).

Ссылки

• [www.president.harvard.edu/biography Биография Л. Саммерса на сайте Гарвардского университета]

Отрывок, характеризующий Саммерс, Лоуренс

– Так… так… – повторил Кутузов, смеющимся, суживающимся глазом глядя на Пьера.
В это время Борис, с своей придворной ловкостью, выдвинулся рядом с Пьером в близость начальства и с самым естественным видом и не громко, как бы продолжая начатый разговор, сказал Пьеру:
– Ополченцы – те прямо надели чистые, белые рубахи, чтобы приготовиться к смерти. Какое геройство, граф!
Борис сказал это Пьеру, очевидно, для того, чтобы быть услышанным светлейшим. Он знал, что Кутузов обратит внимание на эти слова, и действительно светлейший обратился к нему:
– Ты что говоришь про ополченье? – сказал он Борису.
– Они, ваша светлость, готовясь к завтрашнему дню, к смерти, надели белые рубахи.
– А!.. Чудесный, бесподобный народ! – сказал Кутузов и, закрыв глаза, покачал головой. – Бесподобный народ! – повторил он со вздохом.
– Хотите пороху понюхать? – сказал он Пьеру. – Да, приятный запах. Имею честь быть обожателем супруги вашей, здорова она? Мой привал к вашим услугам. – И, как это часто бывает с старыми людьми, Кутузов стал рассеянно оглядываться, как будто забыв все, что ему нужно было сказать или сделать.
Очевидно, вспомнив то, что он искал, он подманил к себе Андрея Сергеича Кайсарова, брата своего адъютанта.
– Как, как, как стихи то Марина, как стихи, как? Что на Геракова написал: «Будешь в корпусе учитель… Скажи, скажи, – заговорил Кутузов, очевидно, собираясь посмеяться. Кайсаров прочел… Кутузов, улыбаясь, кивал головой в такт стихов.
Когда Пьер отошел от Кутузова, Долохов, подвинувшись к нему, взял его за руку.
– Очень рад встретить вас здесь, граф, – сказал он ему громко и не стесняясь присутствием посторонних, с особенной решительностью и торжественностью. – Накануне дня, в который бог знает кому из нас суждено остаться в живых, я рад случаю сказать вам, что я жалею о тех недоразумениях, которые были между нами, и желал бы, чтобы вы не имели против меня ничего. Прошу вас простить меня.
Пьер, улыбаясь, глядел на Долохова, не зная, что сказать ему. Долохов со слезами, выступившими ему на глаза, обнял и поцеловал Пьера.
Борис что то сказал своему генералу, и граф Бенигсен обратился к Пьеру и предложил ехать с собою вместе по линии.
– Вам это будет интересно, – сказал он.
– Да, очень интересно, – сказал Пьер.
Через полчаса Кутузов уехал в Татаринову, и Бенигсен со свитой, в числе которой был и Пьер, поехал по линии.


Бенигсен от Горок спустился по большой дороге к мосту, на который Пьеру указывал офицер с кургана как на центр позиции и у которого на берегу лежали ряды скошенной, пахнувшей сеном травы. Через мост они проехали в село Бородино, оттуда повернули влево и мимо огромного количества войск и пушек выехали к высокому кургану, на котором копали землю ополченцы. Это был редут, еще не имевший названия, потом получивший название редута Раевского, или курганной батареи.
Пьер не обратил особенного внимания на этот редут. Он не знал, что это место будет для него памятнее всех мест Бородинского поля. Потом они поехали через овраг к Семеновскому, в котором солдаты растаскивали последние бревна изб и овинов. Потом под гору и на гору они проехали вперед через поломанную, выбитую, как градом, рожь, по вновь проложенной артиллерией по колчам пашни дороге на флеши [род укрепления. (Примеч. Л.Н. Толстого.) ], тоже тогда еще копаемые.
Бенигсен остановился на флешах и стал смотреть вперед на (бывший еще вчера нашим) Шевардинский редут, на котором виднелось несколько всадников. Офицеры говорили, что там был Наполеон или Мюрат. И все жадно смотрели на эту кучку всадников. Пьер тоже смотрел туда, стараясь угадать, который из этих чуть видневшихся людей был Наполеон. Наконец всадники съехали с кургана и скрылись.
Бенигсен обратился к подошедшему к нему генералу и стал пояснять все положение наших войск. Пьер слушал слова Бенигсена, напрягая все свои умственные силы к тому, чтоб понять сущность предстоящего сражения, но с огорчением чувствовал, что умственные способности его для этого были недостаточны. Он ничего не понимал. Бенигсен перестал говорить, и заметив фигуру прислушивавшегося Пьера, сказал вдруг, обращаясь к нему:
– Вам, я думаю, неинтересно?
– Ах, напротив, очень интересно, – повторил Пьер не совсем правдиво.
С флеш они поехали еще левее дорогою, вьющеюся по частому, невысокому березовому лесу. В середине этого
леса выскочил перед ними на дорогу коричневый с белыми ногами заяц и, испуганный топотом большого количества лошадей, так растерялся, что долго прыгал по дороге впереди их, возбуждая общее внимание и смех, и, только когда в несколько голосов крикнули на него, бросился в сторону и скрылся в чаще. Проехав версты две по лесу, они выехали на поляну, на которой стояли войска корпуса Тучкова, долженствовавшего защищать левый фланг.
Здесь, на крайнем левом фланге, Бенигсен много и горячо говорил и сделал, как казалось Пьеру, важное в военном отношении распоряжение. Впереди расположения войск Тучкова находилось возвышение. Это возвышение не было занято войсками. Бенигсен громко критиковал эту ошибку, говоря, что было безумно оставить незанятою командующую местностью высоту и поставить войска под нею. Некоторые генералы выражали то же мнение. Один в особенности с воинской горячностью говорил о том, что их поставили тут на убой. Бенигсен приказал своим именем передвинуть войска на высоту.
Распоряжение это на левом фланге еще более заставило Пьера усумниться в его способности понять военное дело. Слушая Бенигсена и генералов, осуждавших положение войск под горою, Пьер вполне понимал их и разделял их мнение; но именно вследствие этого он не мог понять, каким образом мог тот, кто поставил их тут под горою, сделать такую очевидную и грубую ошибку.
Пьер не знал того, что войска эти были поставлены не для защиты позиции, как думал Бенигсен, а были поставлены в скрытое место для засады, то есть для того, чтобы быть незамеченными и вдруг ударить на подвигавшегося неприятеля. Бенигсен не знал этого и передвинул войска вперед по особенным соображениям, не сказав об этом главнокомандующему.


Князь Андрей в этот ясный августовский вечер 25 го числа лежал, облокотившись на руку, в разломанном сарае деревни Князькова, на краю расположения своего полка. В отверстие сломанной стены он смотрел на шедшую вдоль по забору полосу тридцатилетних берез с обрубленными нижними сучьями, на пашню с разбитыми на ней копнами овса и на кустарник, по которому виднелись дымы костров – солдатских кухонь.
Как ни тесна и никому не нужна и ни тяжка теперь казалась князю Андрею его жизнь, он так же, как и семь лет тому назад в Аустерлице накануне сражения, чувствовал себя взволнованным и раздраженным.