Лошади в древнегреческой мифологии
Поделись знанием:
– Напротив, эта прическа очень идет княжне, – сказал князь Василий.
– Ну, батюшка, молодой князь, как его зовут? – сказал князь Николай Андреевич, обращаясь к Анатолию, – поди сюда, поговорим, познакомимся.
«Вот когда начинается потеха», подумал Анатоль и с улыбкой подсел к старому князю.
– Ну, вот что: вы, мой милый, говорят, за границей воспитывались. Не так, как нас с твоим отцом дьячок грамоте учил. Скажите мне, мой милый, вы теперь служите в конной гвардии? – спросил старик, близко и пристально глядя на Анатоля.
– Нет, я перешел в армию, – отвечал Анатоль, едва удерживаясь от смеха.
– А! хорошее дело. Что ж, хотите, мой милый, послужить царю и отечеству? Время военное. Такому молодцу служить надо, служить надо. Что ж, во фронте?
– Нет, князь. Полк наш выступил. А я числюсь. При чем я числюсь, папа? – обратился Анатоль со смехом к отцу.
– Славно служит, славно. При чем я числюсь! Ха ха ха! – засмеялся князь Николай Андреевич.
И Анатоль засмеялся еще громче. Вдруг князь Николай Андреевич нахмурился.
– Ну, ступай, – сказал он Анатолю.
Анатоль с улыбкой подошел опять к дамам.
– Ведь ты их там за границей воспитывал, князь Василий? А? – обратился старый князь к князю Василью.
– Я делал, что мог; и я вам скажу, что тамошнее воспитание гораздо лучше нашего.
– Да, нынче всё другое, всё по новому. Молодец малый! молодец! Ну, пойдем ко мне.
Он взял князя Василья под руку и повел в кабинет.
Князь Василий, оставшись один на один с князем, тотчас же объявил ему о своем желании и надеждах.
– Что ж ты думаешь, – сердито сказал старый князь, – что я ее держу, не могу расстаться? Вообразят себе! – проговорил он сердито. – Мне хоть завтра! Только скажу тебе, что я своего зятя знать хочу лучше. Ты знаешь мои правила: всё открыто! Я завтра при тебе спрошу: хочет она, тогда пусть он поживет. Пускай поживет, я посмотрю. – Князь фыркнул.
– Пускай выходит, мне всё равно, – закричал он тем пронзительным голосом, которым он кричал при прощаньи с сыном.
– Я вам прямо скажу, – сказал князь Василий тоном хитрого человека, убедившегося в ненужности хитрить перед проницательностью собеседника. – Вы ведь насквозь людей видите. Анатоль не гений, но честный, добрый малый, прекрасный сын и родной.
– Ну, ну, хорошо, увидим.
Как оно всегда бывает для одиноких женщин, долго проживших без мужского общества, при появлении Анатоля все три женщины в доме князя Николая Андреевича одинаково почувствовали, что жизнь их была не жизнью до этого времени. Сила мыслить, чувствовать, наблюдать мгновенно удесятерилась во всех их, и как будто до сих пор происходившая во мраке, их жизнь вдруг осветилась новым, полным значения светом.
Княжна Марья вовсе не думала и не помнила о своем лице и прическе. Красивое, открытое лицо человека, который, может быть, будет ее мужем, поглощало всё ее внимание. Он ей казался добр, храбр, решителен, мужествен и великодушен. Она была убеждена в этом. Тысячи мечтаний о будущей семейной жизни беспрестанно возникали в ее воображении. Она отгоняла и старалась скрыть их.
«Но не слишком ли я холодна с ним? – думала княжна Марья. – Я стараюсь сдерживать себя, потому что в глубине души чувствую себя к нему уже слишком близкою; но ведь он не знает всего того, что я о нем думаю, и может вообразить себе, что он мне неприятен».
И княжна Марья старалась и не умела быть любезной с новым гостем. «La pauvre fille! Elle est diablement laide», [Бедная девушка, она дьявольски дурна собою,] думал про нее Анатоль.
M lle Bourienne, взведенная тоже приездом Анатоля на высокую степень возбуждения, думала в другом роде. Конечно, красивая молодая девушка без определенного положения в свете, без родных и друзей и даже родины не думала посвятить свою жизнь услугам князю Николаю Андреевичу, чтению ему книг и дружбе к княжне Марье. M lle Bourienne давно ждала того русского князя, который сразу сумеет оценить ее превосходство над русскими, дурными, дурно одетыми, неловкими княжнами, влюбится в нее и увезет ее; и вот этот русский князь, наконец, приехал. У m lle Bourienne была история, слышанная ею от тетки, доконченная ею самой, которую она любила повторять в своем воображении. Это была история о том, как соблазненной девушке представлялась ее бедная мать, sa pauvre mere, и упрекала ее за то, что она без брака отдалась мужчине. M lle Bourienne часто трогалась до слез, в воображении своем рассказывая ему , соблазнителю, эту историю. Теперь этот он , настоящий русский князь, явился. Он увезет ее, потом явится ma pauvre mere, и он женится на ней. Так складывалась в голове m lle Bourienne вся ее будущая история, в самое то время как она разговаривала с ним о Париже. Не расчеты руководили m lle Bourienne (она даже ни минуты не обдумывала того, что ей делать), но всё это уже давно было готово в ней и теперь только сгруппировалось около появившегося Анатоля, которому она желала и старалась, как можно больше, нравиться.
Маленькая княгиня, как старая полковая лошадь, услыхав звук трубы, бессознательно и забывая свое положение, готовилась к привычному галопу кокетства, без всякой задней мысли или борьбы, а с наивным, легкомысленным весельем.
Несмотря на то, что Анатоль в женском обществе ставил себя обыкновенно в положение человека, которому надоедала беготня за ним женщин, он чувствовал тщеславное удовольствие, видя свое влияние на этих трех женщин. Кроме того он начинал испытывать к хорошенькой и вызывающей Bourienne то страстное, зверское чувство, которое на него находило с чрезвычайной быстротой и побуждало его к самым грубым и смелым поступкам.
Общество после чаю перешло в диванную, и княжну попросили поиграть на клавикордах. Анатоль облокотился перед ней подле m lle Bourienne, и глаза его, смеясь и радуясь, смотрели на княжну Марью. Княжна Марья с мучительным и радостным волнением чувствовала на себе его взгляд. Любимая соната переносила ее в самый задушевно поэтический мир, а чувствуемый на себе взгляд придавал этому миру еще большую поэтичность. Взгляд же Анатоля, хотя и был устремлен на нее, относился не к ней, а к движениям ножки m lle Bourienne, которую он в это время трогал своею ногою под фортепиано. M lle Bourienne смотрела тоже на княжну, и в ее прекрасных глазах было тоже новое для княжны Марьи выражение испуганной радости и надежды.
«Как она меня любит! – думала княжна Марья. – Как я счастлива теперь и как могу быть счастлива с таким другом и таким мужем! Неужели мужем?» думала она, не смея взглянуть на его лицо, чувствуя всё тот же взгляд, устремленный на себя.
Ввечеру, когда после ужина стали расходиться, Анатоль поцеловал руку княжны. Она сама не знала, как у ней достало смелости, но она прямо взглянула на приблизившееся к ее близоруким глазам прекрасное лицо. После княжны он подошел к руке m lle Bourienne (это было неприлично, но он делал всё так уверенно и просто), и m lle Bourienne вспыхнула и испуганно взглянула на княжну.
«Quelle delicatesse» [Какая деликатность,] – подумала княжна. – Неужели Ame (так звали m lle Bourienne) думает, что я могу ревновать ее и не ценить ее чистую нежность и преданность ко мне. – Она подошла к m lle Bourienne и крепко ее поцеловала. Анатоль подошел к руке маленькой княгини.
– Non, non, non! Quand votre pere m'ecrira, que vous vous conduisez bien, je vous donnerai ma main a baiser. Pas avant. [Нет, нет, нет! Когда отец ваш напишет мне, что вы себя ведете хорошо, тогда я дам вам поцеловать руку. Не прежде.] – И, подняв пальчик и улыбаясь, она вышла из комнаты.
Все разошлись, и, кроме Анатоля, который заснул тотчас же, как лег на постель, никто долго не спал эту ночь.
«Неужели он мой муж, именно этот чужой, красивый, добрый мужчина; главное – добрый», думала княжна Марья, и страх, который почти никогда не приходил к ней, нашел на нее. Она боялась оглянуться; ей чудилось, что кто то стоит тут за ширмами, в темном углу. И этот кто то был он – дьявол, и он – этот мужчина с белым лбом, черными бровями и румяным ртом.
Она позвонила горничную и попросила ее лечь в ее комнате.
M lle Bourienne в этот вечер долго ходила по зимнему саду, тщетно ожидая кого то и то улыбаясь кому то, то до слез трогаясь воображаемыми словами рauvre mere, упрекающей ее за ее падение.
Маленькая княгиня ворчала на горничную за то, что постель была нехороша. Нельзя было ей лечь ни на бок, ни на грудь. Всё было тяжело и неловко. Живот ее мешал ей. Он мешал ей больше, чем когда нибудь, именно нынче, потому что присутствие Анатоля перенесло ее живее в другое время, когда этого не было и ей было всё легко и весело. Она сидела в кофточке и чепце на кресле. Катя, сонная и с спутанной косой, в третий раз перебивала и переворачивала тяжелую перину, что то приговаривая.
– Я тебе говорила, что всё буграми и ямами, – твердила маленькая княгиня, – я бы сама рада была заснуть, стало быть, я не виновата, – и голос ее задрожал, как у собирающегося плакать ребенка.
Старый князь тоже не спал. Тихон сквозь сон слышал, как он сердито шагал и фыркал носом. Старому князю казалось, что он был оскорблен за свою дочь. Оскорбление самое больное, потому что оно относилось не к нему, а к другому, к дочери, которую он любит больше себя. Он сказал себе, что он передумает всё это дело и найдет то, что справедливо и должно сделать, но вместо того он только больше раздражал себя.
«Первый встречный показался – и отец и всё забыто, и бежит кверху, причесывается и хвостом виляет, и сама на себя не похожа! Рада бросить отца! И знала, что я замечу. Фр… фр… фр… И разве я не вижу, что этот дурень смотрит только на Бурьенку (надо ее прогнать)! И как гордости настолько нет, чтобы понять это! Хоть не для себя, коли нет гордости, так для меня, по крайней мере. Надо ей показать, что этот болван об ней и не думает, а только смотрит на Bourienne. Нет у ней гордости, но я покажу ей это»…
Сказав дочери, что она заблуждается, что Анатоль намерен ухаживать за Bourienne, старый князь знал, что он раздражит самолюбие княжны Марьи, и его дело (желание не разлучаться с дочерью) будет выиграно, и потому успокоился на этом. Он кликнул Тихона и стал раздеваться.
«И чорт их принес! – думал он в то время, как Тихон накрывал ночной рубашкой его сухое, старческое тело, обросшее на груди седыми волосами. – Я их не звал. Приехали расстраивать мою жизнь. И немного ее осталось».
– К чорту! – проговорил он в то время, как голова его еще была покрыта рубашкой.
Тихон знал привычку князя иногда вслух выражать свои мысли, а потому с неизменным лицом встретил вопросительно сердитый взгляд лица, появившегося из под рубашки.
– Легли? – спросил князь.
Тихон, как и все хорошие лакеи, знал чутьем направление мыслей барина. Он угадал, что спрашивали о князе Василье с сыном.
– Изволили лечь и огонь потушили, ваше сиятельство.
– Не за чем, не за чем… – быстро проговорил князь и, всунув ноги в туфли и руки в халат, пошел к дивану, на котором он спал.
Несмотря на то, что между Анатолем и m lle Bourienne ничего не было сказано, они совершенно поняли друг друга в отношении первой части романа, до появления pauvre mere, поняли, что им нужно много сказать друг другу тайно, и потому с утра они искали случая увидаться наедине. В то время как княжна прошла в обычный час к отцу, m lle Bourienne сошлась с Анатолем в зимнем саду.
Княжна Марья подходила в этот день с особенным трепетом к двери кабинета. Ей казалось, что не только все знают, что нынче совершится решение ее судьбы, но что и знают то, что она об этом думает. Она читала это выражение в лице Тихона и в лице камердинера князя Василья, который с горячей водой встретился в коридоре и низко поклонился ей.
Старый князь в это утро был чрезвычайно ласков и старателен в своем обращении с дочерью. Это выражение старательности хорошо знала княжна Марья. Это было то выражение, которое бывало на его лице в те минуты, когда сухие руки его сжимались в кулак от досады за то, что княжна Марья не понимала арифметической задачи, и он, вставая, отходил от нее и тихим голосом повторял несколько раз одни и те же слова.
Он тотчас же приступил к делу и начал разговор, говоря «вы».
– Мне сделали пропозицию насчет вас, – сказал он, неестественно улыбаясь. – Вы, я думаю, догадались, – продолжал он, – что князь Василий приехал сюда и привез с собой своего воспитанника (почему то князь Николай Андреич называл Анатоля воспитанником) не для моих прекрасных глаз. Мне вчера сделали пропозицию насчет вас. А так как вы знаете мои правила, я отнесся к вам.
– Как мне вас понимать, mon pere? – проговорила княжна, бледнея и краснея.
– Как понимать! – сердито крикнул отец. – Князь Василий находит тебя по своему вкусу для невестки и делает тебе пропозицию за своего воспитанника. Вот как понимать. Как понимать?!… А я у тебя спрашиваю.
– Я не знаю, как вы, mon pere, – шопотом проговорила княжна.
– Я? я? что ж я то? меня то оставьте в стороне. Не я пойду замуж. Что вы? вот это желательно знать.
Княжна видела, что отец недоброжелательно смотрел на это дело, но ей в ту же минуту пришла мысль, что теперь или никогда решится судьба ее жизни. Она опустила глаза, чтобы не видеть взгляда, под влиянием которого она чувствовала, что не могла думать, а могла по привычке только повиноваться, и сказала:
– Я желаю только одного – исполнить вашу волю, – сказала она, – но ежели бы мое желание нужно было выразить…
Она не успела договорить. Князь перебил ее.
– И прекрасно, – закричал он. – Он тебя возьмет с приданным, да кстати захватит m lle Bourienne. Та будет женой, а ты…
Князь остановился. Он заметил впечатление, произведенное этими словами на дочь. Она опустила голову и собиралась плакать.
В список включены мотивы, известные из произведений древнегреческого эпоса и мифографии и связанные с лошадьми, а также список лошадей, названных в них по именам.
С лошадьми тесно связан Посейдон[1]. Вяч. Вс. Иванов реконструирует женский мифологический образ, связанный с лошадью, микен. po-ti-ni-ja i-qe-ja[2]. Также лошади связаны с культом близнецов.
Мотивы, связанные с лошадьми, не встречаются на Крите. Археологически установлено, что лошадь и т. н. культ коня отсутствовали на Крите до сер. II тыс. до н. э.[3].
Содержание
Основные мотивы
Превращения в коней:
- Кронос превратился в коня, от него Филира родила Хирона.
- Деметра в облике кобылицы родила от ставшего конём Посейдона Ариона и (или) Деспину.
- Гиппа (она же Меланиппа или Окиронея). Дочь Хирона, превращенная в кобылицу Артемидой и ставшая созвездием.
- Облик кобылицы принимала Местра.
- По версии, Одиссей был превращён в коня и умер от старости.
Кони, опасные для людей:
- Кобылицы Диомеда фракийца. Съели Абдера. Геракл бросил им на съедение хозяина.
- Кони Ипполита разорвали его.
- Кобылицы сожрали Главка (сына Сисифа).
- Лошади съели Анфа (сына Автоноя) (см. Прочие).
- Конь растерзал дочь Гиппомена, исторического архонта Афин.
- Лимона растерзана конями за прелюбодеяние (см. Мифы Беотии).
- Фракийца Ликурга растерзали лошади.
Герои, погибшие во время езды:
- Демофонт (сын Тесея) упал с коня на свой меч из-за проклятия Филлиды.
- Кихир упал с коня и умер (см. Балканы в древнегреческой мифологии).
- Фаэтон упал с колесницы.
Вскормлены кобылицами:
- Гиппофоонт вскормлен кобылицей.
- Гиппота выкормила кобылица[4].
- Молоком коров и кобылиц вскормлена Гарпалика (дочь Гарпалика).
- Камилла вскормлена кобылицей.
Связь с Посейдоном:
- Рея дала Кроносу проглотить жеребёнка вместо Посейдона.
- Посейдон впервые укротил коня.
- Посейдон создал коня, ударив трезубцем в берег.
- Посейдон подарил коней Диоскурам.
- В Афинах была статуя Посейдона на коне, бросающего копье в Полибота.
- Посейдон стал конём, чтобы овладеть Деметрой, и его назвали Гиппий.
- Когда у Одиссея нашлись лошади, он посвятил храм Посейдону Гиппию.
- Гиппокампы — морские кони, отождествляются с кетами.
- Создание конницы в Аргосе приписывалось царю Агенору.
- Аргивянин Орсилох изобрёл квадригу (см. Мифы Арголиды).
- Эрихтоний (царь Афин) изобрёл квадригу.
- Уздечку и попону изобрёл Пелефроний (см. Мифы Фессалии).
Распространение коневодства:
- Авгий. Владелец Авгиевых конюшен.
- Автолик. Мог изменять масть лошадей.
- Автолик угнал коней Еврита с Евбеи и продал их Гераклу. Их искал Ифит (сын Еврита).
- Кобылиц Адмета пас Аполлон.
- Известные кони были у Акаста (сына Пелия).
- Конь Дамеона из Флиунта. См. Тараксипп.
- Лучшие кони водились на Дотийской равнине в Фессалии.
- Евен заколол лошадей и бросился в реку, названную его именем.
- Эионей забрал коней Иксиона в залог.
- Магнесийские кобылицы породили кентавров.
- Океан — обладатель крылатого коня.
- На одноглазом коне сидел Оксил (сын Гемона).
- Орифия подарила Пилумну коней.
- Полидект хотел свататься к Гипподамии и искал коней.
- Укротителем коней называют Сфенела.
- Беря клятву с женихов Елены, Тиндарей приносил в жертву коня.
- Троил упражнялся в верховой езде и был убит Ахиллом.
- Коней Эномаю подарил Арес.
- Из-за проклятия Эномая элидяне спаривали лошадей за пределами Элиды.
Негреческие сюжеты:
- Кони Эрихтония (сына Дардана) произошли от Борея.
- Кони Лаомедонта, называемые «ветроногими». Их он обещал Аполлону и Посейдону, а затем Гераклу.
- «Кони Троса» упомянуты в «Илиаде».
- Коня Колаксая и «энетского коня» упоминает Алкман.
- Семирамида была влюблена в коня.
- Мар, один из авсонов, был получеловеком-полуконём (см. Мифы Италии).
- Мессап, сын Нептуна — укротитель коней (Мифы Италии).
- Перс Эрифра отправил табун лошадей на остров Огирис.
Скачка на коне:
- Игры по Пелию. Победил Беллерофонт.
- Олимпийские игры. Победил Иасий.
Колесницы
- Гелиос доверил свою колесницу Фаэтону, но тот потерял управление. Колесницу Фаэтона показывали в Коринфе.
- Колесницу, запряженную крылатыми конями, Пелопу дал Посейдон. Колесницу Пелопа показывали во Флиунте.
- Крылатую колесницу Посейдон также дал Идасу (сыну Афарея), и тот похитил Марпессу.
- Салмоней, сидя на колеснице, изображал молнии.
- Амфиарай на колеснице спустился в Аид.
- Амфитрион обучал Геракла езде на колеснице.
- Деянира, Кирена и Мирина ездили на колеснице.
- Этол наехал колесницей на Аписа и погубил его.
- Гиппия. Эпитет Афины, на колеснице победившей Энкелада.
- На колеснице изображались Молиониды.
- Колесница Гордия.
- Гилл нагнал колесницу Еврисфея и убил его.
- Лай на колеснице похитил Хрисиппа, а позже был убит Эдипом.
- Гирнефо похищали с помощью колесницы.
В колесницы в мифах запрягали не только лошадей, но и кабана и льва (Аполлон для Адмета), львов (Кибела), лебедей (Аполлон), ланей (Артемида), драконов (Триптолем и Медея). Феодамант ехал на запряжённой быками колеснице.
Ассоциация Аполлона с колесницей носит позднейший характер — через отождествление его с Гелиосом.
Состязания колесниц:
- Гипподамия. Пелоп победил Эномая с помощью Миртила.
- Паллена (дочь Сифона).
- Фива (дочь Килика). Геракл победил её в состязании колесниц.
- Олимпийские игры, учреждённые Гераклом. Победил либо Сем, либо Иолай.
- Игры по Пелию. Победил Евфем.
- На Немейских играх (описаны Стацием).
- Игры по Офельту во время индийского похода (описаны Нонном).
- Игры по Патроклу (описаны Гомером). Победил Диомед.
- Игры по Ахиллу. Победил либо Евмел (сын Адмета), либо Менелай.
Известные по именам лошади
Кони богов
- Абраксас — конь Гелиоса[5].
- Актеон (Актин) — конь Гелиоса-Аполлона[6].
- Аластор — конь Плутона[7].
- Бел — конь Гелиоса[5].
- Бронте — кобыла Гелиоса[8].
- Деймос — имя коня Ареса[9].
- Иао — конь Гелиоса[5].
- Ламп (en:Lampos) — конь Гелиоса[10].
- Никтей — конь Плутона[7].
- Орфней («Темный») — конь Плутона[11].
- Пироент (Пирой) — конь Гелиоса[12].
- Сотер — конь Гелиоса[5].
- Стеропа — кобыла Гелиоса[13].
- Фаэтон — конь Гелиоса[14].
- Филогей (Филогевс) — конь Гелиоса-Аполлона[6].
- Флегон[15] — конь Гелиоса[12].
- Фобос — конь Ареса[9].
- Эой — конь Гелиоса[16]. Эпитет Гелиоса[17].
- Эрифрей — конь Гелиоса-Аполлона[6].
- Эфон — конь Гелиоса[18].
- Эфон — конь Плутона[11].
- Эфопс (Айтопс) — жеребец Гелиоса[19].
Кони героев
- Арион.
- Асхет — конь Амфиарая[20].
- Балий — имя двух коней:
- Балий (конь Ахилла) — см. Балий и Ксанф.
- Балий — конь Скельмиса, от крови Зефира[21].
- Гарпаг — конь, сын Подарги, подарок Гермеса Диоскурам[22].
- Гарпинна — лошадь Эномая[23].
- Дин (Динос) — конь Диомеда фракийца, питавшийся человеческим мясом[24]. (См. 8-й подвиг Геракла).
- Ирида — кобылица Адмета на Немейских играх[25].
- Кер — конь Адраста[26].
- Кидон — конь Гипподама на Немейских играх[27].
- Кикн — конь Амфиарая[20].
- Киллар — конь Кастора[28], подарок Геры[22]. Был огромен[29]. Либо конь, укрощённый Полидевком[30].
- Ксанф — имя нескольких коней в греческой мифологии:
- Ксанф (конь Ахилла) — см. Балий и Ксанф.
- Ксанф — конь Гектора[31].
- Ксанф — конь Диомеда фракийца, питавшийся человеческим мясом и убитый Гераклом[24]. (См. Дин).
- Ксанф — подарок Геры Диоскурам[22]. Конь Кастора, предсказал ему опасность[32]. Возможно, тождествен коню Ахилла.
- Ксанф — сын Борея и Гарпии, выкуп за Орифию[33].
- Ламп — конь Гектора[31].
- Лампон — конь Диомеда фракийца, питавшийся человеческим мясом[24]. (См. Дин).
- Парфения — кобыла Мармака, первого жениха Гипподамии. По её имени названа река Парфения в Элиде[34].
- Пегас.
- Педас — конь Патрокла. Убит Сарпедоном[35].
- Подарг (Подарк) — имя нескольких коней в греческой мифологии:
- Подарка — дочь Борея и Гарпии, кобыла Эрехтея. Выкуп за Орифию[38].
- Псилла — лошадь Эномая[23].
- Реб — конь Мезенция[39]. Убит Энеем[40].
- Скифий — конь. См. Мифы Фессалии.
- Стримон — конь Хромия (сына Геракла)[41].
- Флогий — конь, сын Подарги, подарок Гермеса Диоскурам[22].
- Фолоя — кобылица Адмета на Немейских играх[25].
- Фоя — кобылица Адмета на Немейских играх[42].
- Эрифа — кобыла Мармака. См. Парфения.
- Эфа — кобылица Агамемнона[43].
- Эфион — конь Евнея на Немейских играх[27].
- Эфон — конь Гектора[31].
- Эфон — конь Палланта[44].
Связанные с лошадьми имена и названия
«Лошадиных» имен в мифологии и эпосе не менее девяноста: Аганипп, Аганиппа, Алексипп, Алкиппа, Антипп, Антиппа, Анфиппа, Арсипп, Арсиппа, Архипп, Гермиппа, Гилипп, Гипериппа, Гиппа, Гиппалким, Гиппарета, Гиппас, Гиппей, Гиппо, Гипподам, Гипподамант, Гипподамия, Гипподика, Гипподох, Гипподром, Гиппозиг, Гиппокл, Гиппокоонт, Гиппокорист, Гиппократа, Гипполит (Ипполит), Гипполита (Ипполита), Гипполох, Гиппомах, Гиппомедонт, Гиппомедуса, Гиппомен, Гиппоной, Гиппонома, Гиппоноя, Гиппосид, Гиппосон, Гиппострат, Гиппот, Гиппотад, Гиппотион, Гиппофой, Гиппофоонт, Гиппофоя, Гиппур, Главкиппа, Гомолипп, Дамасипп, Диоксипп, Диоксиппа, Еваниппа, Евгипп, Евипп, Евиппа, Зевксипп, Зевксиппа, Кианипп, Кидиппа, Клитиппа, Кресиппа, Ксантипп, Ксантиппа, Ктесипп, Левкипп, Левкиппа, Лисиппа, Меланипп, Меланиппа, Менипп, Мениппа, Мениппида, Мунипп, Никиппа, Онесипп, Пириппа, Плексипп, Тараксипп, Трепсипп, Фидипп, Филиппида, Хрисипп, Хрисиппа, Эласипп, Эрасипп, Эфипп.
Происхождение имён:
- Аргириппа. Город.
- Название источника Гиппокрена.
- Геракла называли Гипподет, ибо он связал лошадей орхоменцев.
См. также
- Кентавры
- Рогатые кентавры (см. Кипр в древнегреческой мифологии).
- Фауна древнегреческой мифологии
Напишите отзыв о статье "Лошади в древнегреческой мифологии"
Примечания
- ↑ Элиаде М. История веры и религиозных идей. В 3 т. Т. 1. М., 2001. С. 243-244, 412
- ↑ Мифы народов мира. В 2 т. М., 1991-92. Т. 1. С. 666
- ↑ Гамкрелидзе Т. В., Иванов Вяч. Вс. Индоевропейский язык и индоевропейцы. Тб., 1984. С. 551
- ↑ Элиаде М. История веры и религиозных идей. В 3 т. Т. 1. М., 2001. С. 261
- ↑ 1 2 3 4 Гигин. Мифы 183, со ссылкой на Гомера
- ↑ 1 2 3 Фульгенций. Мифологии I 12; Первый Ватиканский мифограф II 12, 6
- ↑ 1 2 Клавдиан. Похищение Прозерпины I 285
- ↑ Гигин. Мифы 183, со ссылкой на Евмела; см. Лосев А. Ф. Мифология греков и римлян. М., 1996. С. 688 (о четырёх лошадях)
- ↑ 1 2 Антимах. Фиваида, фр. 37 Висс
- ↑ Гомер. Одиссея XXIII 245; Фульгенций. Мифологии I 12; Первый Ватиканский мифограф II 12, 6
- ↑ 1 2 Клавдиан. Похищение Прозерпины I 284
- ↑ 1 2 Овидий. Метаморфозы II 153; Гигин. Мифы 183
- ↑ Гигин. Мифы 183; со ссылкой на Евмела
- ↑ Гомер. Одиссея XXIII 245
- ↑ Любкер Ф. Реальный словарь классических древностей. М., 2001. В 3 т. Т. 3. С. 78
- ↑ Овидий. Метаморфозы II 153; Гигин. Мифы 183, со ссылкой на Евмела и Овидия
- ↑ Нонн. Деяния Диониса XXXVIII 117
- ↑ Овидий II 153; Гигин. Мифы 183
- ↑ Гигин. Мифы 183, со ссылкой на Евмела
- ↑ 1 2 Стаций. Фиваида VI 463
- ↑ Нонн. Деяния Диониса XXXVII 345
- ↑ 1 2 3 4 Стесихор. Погребальные игры по Пелию, фр. 178 Пейдж
- ↑ 1 2 Ликофрон. Александра 167
- ↑ 1 2 3 4 Гигин. Мифы 30
- ↑ 1 2 Стаций. Фиваида VI 461
- ↑ Антимах. Фиваида, фр.32 Висс
- ↑ 1 2 Стаций. Фиваида VI 465
- ↑ Сенека. Федра 811; Валерий Флакк. Аргонавтика I 426; Стаций. Фиваида IV 215
- ↑ Проперций. Элегии II 7, 16
- ↑ Вергилий. Георгики III 89-90
- ↑ 1 2 3 4 Гомер. Илиада VIII 185
- ↑ Алкман. Гимн Диоскурам // Зайцев А. И. «Гимн Диоскурам» Алкмана и его эпические источники // Исследования по древнегреческой и индоевропейкой поэзии. СПб, 2006. С.269
- ↑ Нонн. Деяния Диониса XXXVII 155
- ↑ Павсаний. Описание Эллады VI 21, 7-8
- ↑ Гомер. Илиада XVI 467
- ↑ Гомер. Илиада XXIII 295
- ↑ Стаций. Фиваида VI 466
- ↑ Нонн. Деяния Диониса XXXVII 156
- ↑ Вергилий. Энеида X 861
- ↑ Вергилий. Энеида X 891
- ↑ Стаций. Фиваида VI 464
- ↑ Стаций. Фиваида VI 462
- ↑ Гомер. Илиада XXIII 295, 525
- ↑ Вергилий. Энеида XI 89
|
||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Лошади в древнегреческой мифологии
И он опять сел на место, не обращая более внимания на до слез доведенную дочь.– Напротив, эта прическа очень идет княжне, – сказал князь Василий.
– Ну, батюшка, молодой князь, как его зовут? – сказал князь Николай Андреевич, обращаясь к Анатолию, – поди сюда, поговорим, познакомимся.
«Вот когда начинается потеха», подумал Анатоль и с улыбкой подсел к старому князю.
– Ну, вот что: вы, мой милый, говорят, за границей воспитывались. Не так, как нас с твоим отцом дьячок грамоте учил. Скажите мне, мой милый, вы теперь служите в конной гвардии? – спросил старик, близко и пристально глядя на Анатоля.
– Нет, я перешел в армию, – отвечал Анатоль, едва удерживаясь от смеха.
– А! хорошее дело. Что ж, хотите, мой милый, послужить царю и отечеству? Время военное. Такому молодцу служить надо, служить надо. Что ж, во фронте?
– Нет, князь. Полк наш выступил. А я числюсь. При чем я числюсь, папа? – обратился Анатоль со смехом к отцу.
– Славно служит, славно. При чем я числюсь! Ха ха ха! – засмеялся князь Николай Андреевич.
И Анатоль засмеялся еще громче. Вдруг князь Николай Андреевич нахмурился.
– Ну, ступай, – сказал он Анатолю.
Анатоль с улыбкой подошел опять к дамам.
– Ведь ты их там за границей воспитывал, князь Василий? А? – обратился старый князь к князю Василью.
– Я делал, что мог; и я вам скажу, что тамошнее воспитание гораздо лучше нашего.
– Да, нынче всё другое, всё по новому. Молодец малый! молодец! Ну, пойдем ко мне.
Он взял князя Василья под руку и повел в кабинет.
Князь Василий, оставшись один на один с князем, тотчас же объявил ему о своем желании и надеждах.
– Что ж ты думаешь, – сердито сказал старый князь, – что я ее держу, не могу расстаться? Вообразят себе! – проговорил он сердито. – Мне хоть завтра! Только скажу тебе, что я своего зятя знать хочу лучше. Ты знаешь мои правила: всё открыто! Я завтра при тебе спрошу: хочет она, тогда пусть он поживет. Пускай поживет, я посмотрю. – Князь фыркнул.
– Пускай выходит, мне всё равно, – закричал он тем пронзительным голосом, которым он кричал при прощаньи с сыном.
– Я вам прямо скажу, – сказал князь Василий тоном хитрого человека, убедившегося в ненужности хитрить перед проницательностью собеседника. – Вы ведь насквозь людей видите. Анатоль не гений, но честный, добрый малый, прекрасный сын и родной.
– Ну, ну, хорошо, увидим.
Как оно всегда бывает для одиноких женщин, долго проживших без мужского общества, при появлении Анатоля все три женщины в доме князя Николая Андреевича одинаково почувствовали, что жизнь их была не жизнью до этого времени. Сила мыслить, чувствовать, наблюдать мгновенно удесятерилась во всех их, и как будто до сих пор происходившая во мраке, их жизнь вдруг осветилась новым, полным значения светом.
Княжна Марья вовсе не думала и не помнила о своем лице и прическе. Красивое, открытое лицо человека, который, может быть, будет ее мужем, поглощало всё ее внимание. Он ей казался добр, храбр, решителен, мужествен и великодушен. Она была убеждена в этом. Тысячи мечтаний о будущей семейной жизни беспрестанно возникали в ее воображении. Она отгоняла и старалась скрыть их.
«Но не слишком ли я холодна с ним? – думала княжна Марья. – Я стараюсь сдерживать себя, потому что в глубине души чувствую себя к нему уже слишком близкою; но ведь он не знает всего того, что я о нем думаю, и может вообразить себе, что он мне неприятен».
И княжна Марья старалась и не умела быть любезной с новым гостем. «La pauvre fille! Elle est diablement laide», [Бедная девушка, она дьявольски дурна собою,] думал про нее Анатоль.
M lle Bourienne, взведенная тоже приездом Анатоля на высокую степень возбуждения, думала в другом роде. Конечно, красивая молодая девушка без определенного положения в свете, без родных и друзей и даже родины не думала посвятить свою жизнь услугам князю Николаю Андреевичу, чтению ему книг и дружбе к княжне Марье. M lle Bourienne давно ждала того русского князя, который сразу сумеет оценить ее превосходство над русскими, дурными, дурно одетыми, неловкими княжнами, влюбится в нее и увезет ее; и вот этот русский князь, наконец, приехал. У m lle Bourienne была история, слышанная ею от тетки, доконченная ею самой, которую она любила повторять в своем воображении. Это была история о том, как соблазненной девушке представлялась ее бедная мать, sa pauvre mere, и упрекала ее за то, что она без брака отдалась мужчине. M lle Bourienne часто трогалась до слез, в воображении своем рассказывая ему , соблазнителю, эту историю. Теперь этот он , настоящий русский князь, явился. Он увезет ее, потом явится ma pauvre mere, и он женится на ней. Так складывалась в голове m lle Bourienne вся ее будущая история, в самое то время как она разговаривала с ним о Париже. Не расчеты руководили m lle Bourienne (она даже ни минуты не обдумывала того, что ей делать), но всё это уже давно было готово в ней и теперь только сгруппировалось около появившегося Анатоля, которому она желала и старалась, как можно больше, нравиться.
Маленькая княгиня, как старая полковая лошадь, услыхав звук трубы, бессознательно и забывая свое положение, готовилась к привычному галопу кокетства, без всякой задней мысли или борьбы, а с наивным, легкомысленным весельем.
Несмотря на то, что Анатоль в женском обществе ставил себя обыкновенно в положение человека, которому надоедала беготня за ним женщин, он чувствовал тщеславное удовольствие, видя свое влияние на этих трех женщин. Кроме того он начинал испытывать к хорошенькой и вызывающей Bourienne то страстное, зверское чувство, которое на него находило с чрезвычайной быстротой и побуждало его к самым грубым и смелым поступкам.
Общество после чаю перешло в диванную, и княжну попросили поиграть на клавикордах. Анатоль облокотился перед ней подле m lle Bourienne, и глаза его, смеясь и радуясь, смотрели на княжну Марью. Княжна Марья с мучительным и радостным волнением чувствовала на себе его взгляд. Любимая соната переносила ее в самый задушевно поэтический мир, а чувствуемый на себе взгляд придавал этому миру еще большую поэтичность. Взгляд же Анатоля, хотя и был устремлен на нее, относился не к ней, а к движениям ножки m lle Bourienne, которую он в это время трогал своею ногою под фортепиано. M lle Bourienne смотрела тоже на княжну, и в ее прекрасных глазах было тоже новое для княжны Марьи выражение испуганной радости и надежды.
«Как она меня любит! – думала княжна Марья. – Как я счастлива теперь и как могу быть счастлива с таким другом и таким мужем! Неужели мужем?» думала она, не смея взглянуть на его лицо, чувствуя всё тот же взгляд, устремленный на себя.
Ввечеру, когда после ужина стали расходиться, Анатоль поцеловал руку княжны. Она сама не знала, как у ней достало смелости, но она прямо взглянула на приблизившееся к ее близоруким глазам прекрасное лицо. После княжны он подошел к руке m lle Bourienne (это было неприлично, но он делал всё так уверенно и просто), и m lle Bourienne вспыхнула и испуганно взглянула на княжну.
«Quelle delicatesse» [Какая деликатность,] – подумала княжна. – Неужели Ame (так звали m lle Bourienne) думает, что я могу ревновать ее и не ценить ее чистую нежность и преданность ко мне. – Она подошла к m lle Bourienne и крепко ее поцеловала. Анатоль подошел к руке маленькой княгини.
– Non, non, non! Quand votre pere m'ecrira, que vous vous conduisez bien, je vous donnerai ma main a baiser. Pas avant. [Нет, нет, нет! Когда отец ваш напишет мне, что вы себя ведете хорошо, тогда я дам вам поцеловать руку. Не прежде.] – И, подняв пальчик и улыбаясь, она вышла из комнаты.
Все разошлись, и, кроме Анатоля, который заснул тотчас же, как лег на постель, никто долго не спал эту ночь.
«Неужели он мой муж, именно этот чужой, красивый, добрый мужчина; главное – добрый», думала княжна Марья, и страх, который почти никогда не приходил к ней, нашел на нее. Она боялась оглянуться; ей чудилось, что кто то стоит тут за ширмами, в темном углу. И этот кто то был он – дьявол, и он – этот мужчина с белым лбом, черными бровями и румяным ртом.
Она позвонила горничную и попросила ее лечь в ее комнате.
M lle Bourienne в этот вечер долго ходила по зимнему саду, тщетно ожидая кого то и то улыбаясь кому то, то до слез трогаясь воображаемыми словами рauvre mere, упрекающей ее за ее падение.
Маленькая княгиня ворчала на горничную за то, что постель была нехороша. Нельзя было ей лечь ни на бок, ни на грудь. Всё было тяжело и неловко. Живот ее мешал ей. Он мешал ей больше, чем когда нибудь, именно нынче, потому что присутствие Анатоля перенесло ее живее в другое время, когда этого не было и ей было всё легко и весело. Она сидела в кофточке и чепце на кресле. Катя, сонная и с спутанной косой, в третий раз перебивала и переворачивала тяжелую перину, что то приговаривая.
– Я тебе говорила, что всё буграми и ямами, – твердила маленькая княгиня, – я бы сама рада была заснуть, стало быть, я не виновата, – и голос ее задрожал, как у собирающегося плакать ребенка.
Старый князь тоже не спал. Тихон сквозь сон слышал, как он сердито шагал и фыркал носом. Старому князю казалось, что он был оскорблен за свою дочь. Оскорбление самое больное, потому что оно относилось не к нему, а к другому, к дочери, которую он любит больше себя. Он сказал себе, что он передумает всё это дело и найдет то, что справедливо и должно сделать, но вместо того он только больше раздражал себя.
«Первый встречный показался – и отец и всё забыто, и бежит кверху, причесывается и хвостом виляет, и сама на себя не похожа! Рада бросить отца! И знала, что я замечу. Фр… фр… фр… И разве я не вижу, что этот дурень смотрит только на Бурьенку (надо ее прогнать)! И как гордости настолько нет, чтобы понять это! Хоть не для себя, коли нет гордости, так для меня, по крайней мере. Надо ей показать, что этот болван об ней и не думает, а только смотрит на Bourienne. Нет у ней гордости, но я покажу ей это»…
Сказав дочери, что она заблуждается, что Анатоль намерен ухаживать за Bourienne, старый князь знал, что он раздражит самолюбие княжны Марьи, и его дело (желание не разлучаться с дочерью) будет выиграно, и потому успокоился на этом. Он кликнул Тихона и стал раздеваться.
«И чорт их принес! – думал он в то время, как Тихон накрывал ночной рубашкой его сухое, старческое тело, обросшее на груди седыми волосами. – Я их не звал. Приехали расстраивать мою жизнь. И немного ее осталось».
– К чорту! – проговорил он в то время, как голова его еще была покрыта рубашкой.
Тихон знал привычку князя иногда вслух выражать свои мысли, а потому с неизменным лицом встретил вопросительно сердитый взгляд лица, появившегося из под рубашки.
– Легли? – спросил князь.
Тихон, как и все хорошие лакеи, знал чутьем направление мыслей барина. Он угадал, что спрашивали о князе Василье с сыном.
– Изволили лечь и огонь потушили, ваше сиятельство.
– Не за чем, не за чем… – быстро проговорил князь и, всунув ноги в туфли и руки в халат, пошел к дивану, на котором он спал.
Несмотря на то, что между Анатолем и m lle Bourienne ничего не было сказано, они совершенно поняли друг друга в отношении первой части романа, до появления pauvre mere, поняли, что им нужно много сказать друг другу тайно, и потому с утра они искали случая увидаться наедине. В то время как княжна прошла в обычный час к отцу, m lle Bourienne сошлась с Анатолем в зимнем саду.
Княжна Марья подходила в этот день с особенным трепетом к двери кабинета. Ей казалось, что не только все знают, что нынче совершится решение ее судьбы, но что и знают то, что она об этом думает. Она читала это выражение в лице Тихона и в лице камердинера князя Василья, который с горячей водой встретился в коридоре и низко поклонился ей.
Старый князь в это утро был чрезвычайно ласков и старателен в своем обращении с дочерью. Это выражение старательности хорошо знала княжна Марья. Это было то выражение, которое бывало на его лице в те минуты, когда сухие руки его сжимались в кулак от досады за то, что княжна Марья не понимала арифметической задачи, и он, вставая, отходил от нее и тихим голосом повторял несколько раз одни и те же слова.
Он тотчас же приступил к делу и начал разговор, говоря «вы».
– Мне сделали пропозицию насчет вас, – сказал он, неестественно улыбаясь. – Вы, я думаю, догадались, – продолжал он, – что князь Василий приехал сюда и привез с собой своего воспитанника (почему то князь Николай Андреич называл Анатоля воспитанником) не для моих прекрасных глаз. Мне вчера сделали пропозицию насчет вас. А так как вы знаете мои правила, я отнесся к вам.
– Как мне вас понимать, mon pere? – проговорила княжна, бледнея и краснея.
– Как понимать! – сердито крикнул отец. – Князь Василий находит тебя по своему вкусу для невестки и делает тебе пропозицию за своего воспитанника. Вот как понимать. Как понимать?!… А я у тебя спрашиваю.
– Я не знаю, как вы, mon pere, – шопотом проговорила княжна.
– Я? я? что ж я то? меня то оставьте в стороне. Не я пойду замуж. Что вы? вот это желательно знать.
Княжна видела, что отец недоброжелательно смотрел на это дело, но ей в ту же минуту пришла мысль, что теперь или никогда решится судьба ее жизни. Она опустила глаза, чтобы не видеть взгляда, под влиянием которого она чувствовала, что не могла думать, а могла по привычке только повиноваться, и сказала:
– Я желаю только одного – исполнить вашу волю, – сказала она, – но ежели бы мое желание нужно было выразить…
Она не успела договорить. Князь перебил ее.
– И прекрасно, – закричал он. – Он тебя возьмет с приданным, да кстати захватит m lle Bourienne. Та будет женой, а ты…
Князь остановился. Он заметил впечатление, произведенное этими словами на дочь. Она опустила голову и собиралась плакать.
