Ло-цзу

Ло-цзу (кит. 羅祖 — «предок Ло»), Ло-цзу да-сянь («великий святой Ло-цзу»), Ло-чжэнь-жэнь — бог-покровитель нищих и цирюльников в китайской народной мифологии, по преданию, являлся учеником древнекитайского философа Лао-цзы (VI—V вв. до н. э.), но возвратился из обителей бессмертных, странствуя с тех пор по улицам городов, и кормясь ремеслом цирюльника. Днём почитания бессмертного считался день его рождения, который приходился на 30 число седьмого лунного месяца по традиционному китайскому календарю.

Иконография

На лубках, которые в прошлом вывешивали в китайских домах, изображался краснолицым и босоногим, отличительной особенностью Ло-цзу также были рукава, которые он обычно держал засученными. На храмовых изображениях в руки Ло-цзу вложена книга по брадобрейному искусству.

Литература

•  (кит.) Ли Цяо. «Чжунго ханъе шэнь» (Китайские профессиональные божества). Тайбэй, 1996, т. 1, с. 221—230;
•  (кит.) Ма Си-ша, Хань Бин-фан. «Чжунго миньцзянь цзунцзяо ши» (История китайской народной религии). Шанхай, 1992, с. 166—241.

Ссылки

• Б. Л. Рифтин «Ло-цзу» // Мифы народов мира: энциклопедия, — М.: Советская энциклопедия, 1992, Т. 2, С. 73, ISBN 5-85270-072-X

Отрывок, характеризующий Ло-цзу

– К пятому орудию накатывай! – кричали с одной стороны.
– Разом, дружнее, по бурлацки, – слышались веселые крики переменявших пушку.
– Ай, нашему барину чуть шляпку не сбила, – показывая зубы, смеялся на Пьера краснорожий шутник. – Эх, нескладная, – укоризненно прибавил он на ядро, попавшее в колесо и ногу человека.
– Ну вы, лисицы! – смеялся другой на изгибающихся ополченцев, входивших на батарею за раненым.
– Аль не вкусна каша? Ах, вороны, заколянились! – кричали на ополченцев, замявшихся перед солдатом с оторванной ногой.
– Тое кое, малый, – передразнивали мужиков. – Страсть не любят.
Пьер замечал, как после каждого попавшего ядра, после каждой потери все более и более разгоралось общее оживление.
Как из придвигающейся грозовой тучи, чаще и чаще, светлее и светлее вспыхивали на лицах всех этих людей (как бы в отпор совершающегося) молнии скрытого, разгорающегося огня.
Пьер не смотрел вперед на поле сражения и не интересовался знать о том, что там делалось: он весь был поглощен в созерцание этого, все более и более разгорающегося огня, который точно так же (он чувствовал) разгорался и в его душе.
В десять часов пехотные солдаты, бывшие впереди батареи в кустах и по речке Каменке, отступили. С батареи видно было, как они пробегали назад мимо нее, неся на ружьях раненых. Какой то генерал со свитой вошел на курган и, поговорив с полковником, сердито посмотрев на Пьера, сошел опять вниз, приказав прикрытию пехоты, стоявшему позади батареи, лечь, чтобы менее подвергаться выстрелам. Вслед за этим в рядах пехоты, правее батареи, послышался барабан, командные крики, и с батареи видно было, как ряды пехоты двинулись вперед.