Ло Жуйцин

Ло Жуйцин
罗瑞卿
Дата рождения	31 мая 1906(1906-05-31)
Место рождения	Наньчун, провинция Сычуань, империя Цин
Дата смерти	3 августа 1978(1978-08-03) (72 года)
Место смерти	Берлин, ФРГ
Принадлежность	НОАК
Годы службы	1928-1966
Звание	Генерал НОАК
Сражения/войны	Великий поход китайских коммунистов Битва ста полков Гражданская война в Китае Корейская война

Ло Жуйцин (кит. упр. 罗瑞卿, пиньинь: Luó Ruìqīng, 31 мая 1906 — 3 августа 1978) — китайский военный и политический деятель, министр общественной безопасности КНР в 1949—1959.

Биография

Родился в Наньчуне провинции Сычуань, был сыном богатого землевладельца, но его отец растратил семейное состояние из-за пристрастия к опиуму, и поэтому у молодого Ло были проблемы с получением стандартного образования — у семьи не хватало денег, чтобы платить за учёбу. В 1926 году он вступил в коммунистический союз молодёжи, и в том же году поступил в Уханьское военно-тактическое училище (уханьское отделение Академии Вампу), по его окончании в 1927 году начал военную карьеру. В октябре 1928 года вступил в КПК, в последующие годы участвовал в создании китайской Красной армии.

В 1934—1936 годах Ло Жуйцин участвовал в Великом походе, в начале 1937 года сопровождал Чжоу Эньлая, когда тому пришлось улаживать последствия Сианьского инцидента, затем стал ректором «Антияпонского военно-политического университета». Когда в 1940 году университет был переведён из Шэньси в Шаньси, Ло Жуйцин переключился на руководство партизанским движением в тылу японцев, помогал Пэн Дэхуаю в организации «Битвы ста полков».

Когда по окончании второй мировой войны возобновилась гражданская война в Китае, Ло Жуйцин руководил коммунистическими войсками в провинциях Суйюань, Чахар, Хэбэй и Шаньси.

В 1949 году, после образования КНР, Ло Жуйцин стал министром общественной безопасности и членом Центрального военного совета. В 1950—1953 годах принимал участие в Корейской войне. В 1955 году получил звание генерала армии. После разгона в 1959 году «антипартийной группы Пэн Дэхуая — Хуан Кэчэна» Ло Жуйцин занял место Хуан Кэчэна в качестве начальника Генштаба НОАК, в этом же году он стал заместителем председателя Госсовета КНР.

Из-за трений с Линь Бяо в 1965 году Ло Жуйцин был смещён со всех постов, за исключением поста заместителя председателя госсовета. В начале Культурной революции, когда Ло Жуйцин подвёргся критике в рамках дела «клики Пэн Дэхуая — Ло Жуйцина — Лу Динъи — Ян Шанкуня», 16 марта 1966 года он совершил попытку самоубийства, выбросившись с третьего этажа, однако отделался переломом обеих ног. Эту попытку посчитали признанием вины, и Ло Жуйцин впоследствии вновь и вновь подвергался «критике». В 1969 году ему пришлось ампутировать ноги, которые так и не удалось вылечить.

На встрече в Центральном военном совете в 1975 году Мао Цзэдун реабилитировал Ло Жуйцина, признав, что Линь Бяо сфабриковал всё дело. В 1977 году Ло Жуйцин был избран в состав ЦК КПК и вернулся в Центральный военный совет.

Ло Жуйцин скончался 3 августа 1978, находясь на лечении в ФРГ.

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Отрывок, характеризующий Ло Жуйцин

– Есть он, однако, старше моего в чином, – говорил немец, гусарский полковник, краснея и обращаясь к подъехавшему адъютанту, – то оставляяй его делать, как он хочет. Я своих гусар не могу жертвовать. Трубач! Играй отступление!
Но дело становилось к спеху. Канонада и стрельба, сливаясь, гремели справа и в центре, и французские капоты стрелков Ланна проходили уже плотину мельницы и выстраивались на этой стороне в двух ружейных выстрелах. Пехотный полковник вздрагивающею походкой подошел к лошади и, взлезши на нее и сделавшись очень прямым и высоким, поехал к павлоградскому командиру. Полковые командиры съехались с учтивыми поклонами и со скрываемою злобой в сердце.
– Опять таки, полковник, – говорил генерал, – не могу я, однако, оставить половину людей в лесу. Я вас прошу , я вас прошу , – повторил он, – занять позицию и приготовиться к атаке.
– А вас прошу не мешивайтся не свое дело, – отвечал, горячась, полковник. – Коли бы вы был кавалерист…
– Я не кавалерист, полковник, но я русский генерал, и ежели вам это неизвестно…
– Очень известно, ваше превосходительство, – вдруг вскрикнул, трогая лошадь, полковник, и делаясь красно багровым. – Не угодно ли пожаловать в цепи, и вы будете посмотрейть, что этот позиция никуда негодный. Я не хочу истребить своя полка для ваше удовольствие.
– Вы забываетесь, полковник. Я не удовольствие свое соблюдаю и говорить этого не позволю.
Генерал, принимая приглашение полковника на турнир храбрости, выпрямив грудь и нахмурившись, поехал с ним вместе по направлению к цепи, как будто всё их разногласие должно было решиться там, в цепи, под пулями. Они приехали в цепь, несколько пуль пролетело над ними, и они молча остановились. Смотреть в цепи нечего было, так как и с того места, на котором они прежде стояли, ясно было, что по кустам и оврагам кавалерии действовать невозможно, и что французы обходят левое крыло. Генерал и полковник строго и значительно смотрели, как два петуха, готовящиеся к бою, друг на друга, напрасно выжидая признаков трусости. Оба выдержали экзамен. Так как говорить было нечего, и ни тому, ни другому не хотелось подать повод другому сказать, что он первый выехал из под пуль, они долго простояли бы там, взаимно испытывая храбрость, ежели бы в это время в лесу, почти сзади их, не послышались трескотня ружей и глухой сливающийся крик. Французы напали на солдат, находившихся в лесу с дровами. Гусарам уже нельзя было отступать вместе с пехотой. Они были отрезаны от пути отступления налево французскою цепью. Теперь, как ни неудобна была местность, необходимо было атаковать, чтобы проложить себе дорогу.
Эскадрон, где служил Ростов, только что успевший сесть на лошадей, был остановлен лицом к неприятелю. Опять, как и на Энском мосту, между эскадроном и неприятелем никого не было, и между ними, разделяя их, лежала та же страшная черта неизвестности и страха, как бы черта, отделяющая живых от мертвых. Все люди чувствовали эту черту, и вопрос о том, перейдут ли или нет и как перейдут они черту, волновал их.
Ко фронту подъехал полковник, сердито ответил что то на вопросы офицеров и, как человек, отчаянно настаивающий на своем, отдал какое то приказание. Никто ничего определенного не говорил, но по эскадрону пронеслась молва об атаке. Раздалась команда построения, потом визгнули сабли, вынутые из ножен. Но всё еще никто не двигался. Войска левого фланга, и пехота и гусары, чувствовали, что начальство само не знает, что делать, и нерешимость начальников сообщалась войскам.
«Поскорее, поскорее бы», думал Ростов, чувствуя, что наконец то наступило время изведать наслаждение атаки, про которое он так много слышал от товарищей гусаров.