Луазелёр-Делоншан, Жан Луи Огюст
Поделись знанием:
Когда привели к князю Андрею Николушку, испуганно смотревшего на отца, но не плакавшего, потому что никто не плакал, князь Андрей поцеловал его и, очевидно, не знал, что говорить с ним.
Когда Николушку уводили, княжна Марья подошла еще раз к брату, поцеловала его и, не в силах удерживаться более, заплакала.
Он пристально посмотрел на нее.
– Ты об Николушке? – сказал он.
Княжна Марья, плача, утвердительно нагнула голову.
– Мари, ты знаешь Еван… – но он вдруг замолчал.
– Что ты говоришь?
– Ничего. Не надо плакать здесь, – сказал он, тем же холодным взглядом глядя на нее.
Когда княжна Марья заплакала, он понял, что она плакала о том, что Николушка останется без отца. С большим усилием над собой он постарался вернуться назад в жизнь и перенесся на их точку зрения.
«Да, им это должно казаться жалко! – подумал он. – А как это просто!»
«Птицы небесные ни сеют, ни жнут, но отец ваш питает их», – сказал он сам себе и хотел то же сказать княжне. «Но нет, они поймут это по своему, они не поймут! Этого они не могут понимать, что все эти чувства, которыми они дорожат, все наши, все эти мысли, которые кажутся нам так важны, что они – не нужны. Мы не можем понимать друг друга». – И он замолчал.
Маленькому сыну князя Андрея было семь лет. Он едва умел читать, он ничего не знал. Он многое пережил после этого дня, приобретая знания, наблюдательность, опытность; но ежели бы он владел тогда всеми этими после приобретенными способностями, он не мог бы лучше, глубже понять все значение той сцены, которую он видел между отцом, княжной Марьей и Наташей, чем он ее понял теперь. Он все понял и, не плача, вышел из комнаты, молча подошел к Наташе, вышедшей за ним, застенчиво взглянул на нее задумчивыми прекрасными глазами; приподнятая румяная верхняя губа его дрогнула, он прислонился к ней головой и заплакал.
С этого дня он избегал Десаля, избегал ласкавшую его графиню и либо сидел один, либо робко подходил к княжне Марье и к Наташе, которую он, казалось, полюбил еще больше своей тетки, и тихо и застенчиво ласкался к ним.
Княжна Марья, выйдя от князя Андрея, поняла вполне все то, что сказало ей лицо Наташи. Она не говорила больше с Наташей о надежде на спасение его жизни. Она чередовалась с нею у его дивана и не плакала больше, но беспрестанно молилась, обращаясь душою к тому вечному, непостижимому, которого присутствие так ощутительно было теперь над умиравшим человеком.
(перенаправлено с «Луазелер-Делоншан, Жан Луи Огюст»)
| Жан Луи Огюст Луазелёр-Делоншан | |
| фр. Jean Louis Auguste Loiseleur-Deslongchamps | |
 | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
| Страна: |
Франция |
| Научная сфера: | |
| Систематик живой природы | ||
|
Автор наименований ряда ботанических таксонов. В ботанической (бинарной) номенклатуре эти названия дополняются сокращением «Loisel.».
[www.ipni.org/ipni/advPlantNameSearch.do?find_authorAbbrev=Loisel.&find_includePublicationAuthors=on&find_includePublicationAuthors=off&find_includeBasionymAuthors=on&find_includeBasionymAuthors=off&find_isAPNIRecord=on&find_isAPNIRecord=false&find_isGCIRecord=on&find_isGCIRecord=false&find_isIKRecord=on&find_isIKRecord=false&find_rankToReturn=all&output_format=normal&find_sortByFamily=on&find_sortByFamily=off&query_type=by_query&back_page=plantsearch Список таких таксонов] на сайте IPNI [www.ipni.org/ipni/idAuthorSearch.do?id=12663-1-1 Персональная страница] на сайте IPNI Другой вариант сокращения: Lois.
| ||
Жан Луи Огюст Луазелёр-Делоншан (фр. Jean Louis Auguste Loiseleur-Deslongchamps, 24 марта 1774, Дрё — 8 мая 1849, Париж) — французский ботаник, доктор медицины.
Биография
Жан Луи Огюст Луазелёр-Делоншан получил в Париже степень доктора медицины в 1805 году с диссертацией на тему Recherches sur l’ancienneté des purgatifs et sur les purgatifs indigènes.
Избранный членом Парижской медицинской академии в 1823 году, Луазелёр-Делонгшан стал кавалером Ордена Почётного легиона в 1834 году.
Умер в Париже 8 мая 1849 года.
Некоторые публикации
- Herbier général de l’Amateur (de fleurs) en huit volumes.
- Recherches Historiques Botaniques et médicales Sur Les Narcisses Indigènes, pour servir à l’histoire des plantes de France, Auduin, 1810.
- Nouveau voyage dans l’empire de Flore, ou Principes élémentaires de botanique, Paris: Méquignon, 1817.
- Manuel des plantes usuelles indigènes, ou histoire abrégée des plantes de France, distribuées d’après une nouvelle méthode: contenant leurs propriétés et leurs usages en médecine, dans la pharmacie et dans l'économie domestique, suivi de Recherches et observations sur l’emploi de plusieurs espèces qui, dans la pratique de la médecine, peuvent remplacer un certain nombre de substances exotiques, Paris: Méquignon aîné, père, 1819, 2 vol. in-8° de près de 500 p. chacun.
- Flora Gallica, seu enumeratio plantarum in Gallia sponte nascentium, secundum linnaeanum naturalium synopsi. Editio secunda aucta et emendata., Paris, 1828.
- Rapport sur la culture du mûrier et les éducations de vers à soie, dans les environs de Paris, 1836.
- Nouvel Herbier de l’Amateur, contenant la description, la culture, l’histoire et les propriétés des plantes rares et nouvelles cultivées dans les jardins de Paris avec figures peintes d’après nature par Deville, élève de Bessa, Paris, Audot, 1816—1827, 8 vol.
- Considérations sur les céréales, et principalement sur les froments, Paris: Libraire de Madame V. Bouchard-Huzard, 1842—1843.
- La Rose, son histoire, sa culture, sa poésie, Paris: Audot, 1844.
Почести
В честь учёного был назван род Loiseleuria семейства Вересковые.
Кроме того, его именем была названа улица Loiseleur-Deslongchamps в городе Дрё, а также различные растения рода Рододендрон.
Напишите отзыв о статье "Луазелёр-Делоншан, Жан Луи Огюст"
Примечания
Литература
- Philippe Loiseleur des Longchamps Deville: Portraits de famille, Paris; Les Presses Réunies, mars 1964, p. 11—14.
Отрывок, характеризующий Луазелёр-Делоншан, Жан Луи Огюст
Когда привели к князю Андрею Николушку, испуганно смотревшего на отца, но не плакавшего, потому что никто не плакал, князь Андрей поцеловал его и, очевидно, не знал, что говорить с ним.
Когда Николушку уводили, княжна Марья подошла еще раз к брату, поцеловала его и, не в силах удерживаться более, заплакала.
Он пристально посмотрел на нее.
– Ты об Николушке? – сказал он.
Княжна Марья, плача, утвердительно нагнула голову.
– Мари, ты знаешь Еван… – но он вдруг замолчал.
– Что ты говоришь?
– Ничего. Не надо плакать здесь, – сказал он, тем же холодным взглядом глядя на нее.
Когда княжна Марья заплакала, он понял, что она плакала о том, что Николушка останется без отца. С большим усилием над собой он постарался вернуться назад в жизнь и перенесся на их точку зрения.
«Да, им это должно казаться жалко! – подумал он. – А как это просто!»
«Птицы небесные ни сеют, ни жнут, но отец ваш питает их», – сказал он сам себе и хотел то же сказать княжне. «Но нет, они поймут это по своему, они не поймут! Этого они не могут понимать, что все эти чувства, которыми они дорожат, все наши, все эти мысли, которые кажутся нам так важны, что они – не нужны. Мы не можем понимать друг друга». – И он замолчал.
Маленькому сыну князя Андрея было семь лет. Он едва умел читать, он ничего не знал. Он многое пережил после этого дня, приобретая знания, наблюдательность, опытность; но ежели бы он владел тогда всеми этими после приобретенными способностями, он не мог бы лучше, глубже понять все значение той сцены, которую он видел между отцом, княжной Марьей и Наташей, чем он ее понял теперь. Он все понял и, не плача, вышел из комнаты, молча подошел к Наташе, вышедшей за ним, застенчиво взглянул на нее задумчивыми прекрасными глазами; приподнятая румяная верхняя губа его дрогнула, он прислонился к ней головой и заплакал.
С этого дня он избегал Десаля, избегал ласкавшую его графиню и либо сидел один, либо робко подходил к княжне Марье и к Наташе, которую он, казалось, полюбил еще больше своей тетки, и тихо и застенчиво ласкался к ним.
Княжна Марья, выйдя от князя Андрея, поняла вполне все то, что сказало ей лицо Наташи. Она не говорила больше с Наташей о надежде на спасение его жизни. Она чередовалась с нею у его дивана и не плакала больше, но беспрестанно молилась, обращаясь душою к тому вечному, непостижимому, которого присутствие так ощутительно было теперь над умиравшим человеком.
