Молуа (святой)
| Молуа | |
|
| |
|
| |
| День памяти |
11 мая, 4 августа |
|---|---|
Молуа (умер ок. 609)[1] — настоятель монастыря Киллало. Дни памяти — 11 мая[2], 4 августа.
Святой Молуа (Molua), или Луа (Lua), или Да Луа (Da Lua)[1], был ирландским святым, о котором мало что известно[1]. Считается, что он родился в благородной семье в Лимерике[3] и получил образование в Бангоре и Клонарде.
Он был монахом, быть может — отшельником, строителем.[1] Им был основан монастырь в Киллало[4], который стал носить его имя Луа[4]. У Молуа была молельня на острове Фрайар[1], неподалёку от современной деревни Киллало[4]. Она была местом паломничества вплоть до XX века, пока в 1929 году мощная плотина не подняла уровень реки Шаннон и остров не погрузился под воду. Часовня Луа была разобрана, камни пронумерованы и собраны вновь на месте бывшего дворца Бриана Бору с видом на Шаннон.
Основным учеником Молуа был св. Фланнан, ставший после него настоятелем.[1]
Напишите отзыв о статье "Молуа (святой)"
Примечания
Литература
- Farmer, David Hugh. The Oxford Dictionary of Saints. Oxford: Oxford University Press, 1992. ISBN 0-19-283069-4
Ссылки
- [www.newadvent.org/cathen/08641a.htm Killaloe]
- [www.stormont.down.anglican.org/molua.htm Who was St. Molua?]
Отрывок, характеризующий Молуа (святой)
«Экая прелесть этот Николай!» думала Наташа. – А! еще огонь в гостиной, – сказала она, указывая на окна дома, красиво блестевшие в мокрой, бархатной темноте ночи.Граф Илья Андреич вышел из предводителей, потому что эта должность была сопряжена с слишком большими расходами. Но дела его всё не поправлялись. Часто Наташа и Николай видели тайные, беспокойные переговоры родителей и слышали толки о продаже богатого, родового Ростовского дома и подмосковной. Без предводительства не нужно было иметь такого большого приема, и отрадненская жизнь велась тише, чем в прежние годы; но огромный дом и флигеля всё таки были полны народом, за стол всё так же садилось больше человек. Всё это были свои, обжившиеся в доме люди, почти члены семейства или такие, которые, казалось, необходимо должны были жить в доме графа. Таковы были Диммлер – музыкант с женой, Иогель – танцовальный учитель с семейством, старушка барышня Белова, жившая в доме, и еще многие другие: учителя Пети, бывшая гувернантка барышень и просто люди, которым лучше или выгоднее было жить у графа, чем дома. Не было такого большого приезда как прежде, но ход жизни велся тот же, без которого не могли граф с графиней представить себе жизни. Та же была, еще увеличенная Николаем, охота, те же 50 лошадей и 15 кучеров на конюшне, те же дорогие подарки в именины, и торжественные на весь уезд обеды; те же графские висты и бостоны, за которыми он, распуская всем на вид карты, давал себя каждый день на сотни обыгрывать соседям, смотревшим на право составлять партию графа Ильи Андреича, как на самую выгодную аренду.
Граф, как в огромных тенетах, ходил в своих делах, стараясь не верить тому, что он запутался и с каждым шагом всё более и более запутываясь и чувствуя себя не в силах ни разорвать сети, опутавшие его, ни осторожно, терпеливо приняться распутывать их. Графиня любящим сердцем чувствовала, что дети ее разоряются, что граф не виноват, что он не может быть не таким, каким он есть, что он сам страдает (хотя и скрывает это) от сознания своего и детского разорения, и искала средств помочь делу. С ее женской точки зрения представлялось только одно средство – женитьба Николая на богатой невесте. Она чувствовала, что это была последняя надежда, и что если Николай откажется от партии, которую она нашла ему, надо будет навсегда проститься с возможностью поправить дела. Партия эта была Жюли Карагина, дочь прекрасных, добродетельных матери и отца, с детства известная Ростовым, и теперь богатая невеста по случаю смерти последнего из ее братьев.
