Лубанский край

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Лубанский край
Lubānas novads
Центр: Лубана
Площадь: 346,9 км²
Население (2011): 2537
Плотность: 7,31 чел./км²
Создан: 2009 год
Председатель думы: Талис Салениекс
Территориальные
единицы:
Сайт [www.lubana.lv www.lubana.lv]

Лубанский край (латыш. Lubānas novads) — административно-территориальная единица на востоке Латвии в области Видземе. Край состоит из Индранской волости и города Лубана, который является центром края.

Граничит с Мадонским, Гулбенским, Ругайским и Балвским краями.

Население на 1 января 2010 года составило 11 400 человек[1]. Площадь края занимает 225,7 км²[2].

Край был образован 1 июля 2009 года по окончании латвийской административно-территориальной реформы из части Мадонского района.





Национальный состав

Национальный состав населения края по итогам переписи населения Латвии 2011 года распределён таким образом[3]:

Национальность Численность,
чел. (2011)
%
Латыши 2463 97,08 %
Русские 44 1,73 %
Белорусы 10 0,39 %
Украинцы 4 0,16 %
Поляки 4 0,16 %
Литовцы 7 0,28 %
Другие 5 0,20 %
всего 2537 100,00 %

Территориальное деление

Напишите отзыв о статье "Лубанский край"

Примечания

  1. [www.pmlp.gov.lv/lv/statistika/dokuments/2009/3ISPV_Pasvaldibas_iedzivotaju_skaits.pdf Численность населения в самоуправлениях на 01.01.2010] (латыш.). Управление по делам гражданства и миграции. [www.webcitation.org/67CSn0cjI Архивировано из первоисточника 26 апреля 2012].
  2. [www.raplm.gov.lv/uploads/filedir/Nozares/Pasvaldibas/Administratīvi%20teritoriālais%20iedalījum%20ar%20platibu.doc Административное деление Латвии] (латыш.). Министерство по делам регионального развития и самоуправлений. [www.webcitation.org/67CSnViHZ Архивировано из первоисточника 26 апреля 2012].
  3. [pop-stat.mashke.org/latvia-ethnic-comm2011.htm Население Латвии по переписи населения 2011]

Ссылки

  • [www.lubana.lv Официальный сайт Лубанского края]  (латыш.)


Отрывок, характеризующий Лубанский край

– Ай болит что? – спросил солдатик, встряхивая свою рубаху над огнем, и, не дожидаясь ответа, крякнув, прибавил: – Мало ли за день народу попортили – страсть!
Ростов не слушал солдата. Он смотрел на порхавшие над огнем снежинки и вспоминал русскую зиму с теплым, светлым домом, пушистою шубой, быстрыми санями, здоровым телом и со всею любовью и заботою семьи. «И зачем я пошел сюда!» думал он.
На другой день французы не возобновляли нападения, и остаток Багратионова отряда присоединился к армии Кутузова.



Князь Василий не обдумывал своих планов. Он еще менее думал сделать людям зло для того, чтобы приобрести выгоду. Он был только светский человек, успевший в свете и сделавший привычку из этого успеха. У него постоянно, смотря по обстоятельствам, по сближениям с людьми, составлялись различные планы и соображения, в которых он сам не отдавал себе хорошенько отчета, но которые составляли весь интерес его жизни. Не один и не два таких плана и соображения бывало у него в ходу, а десятки, из которых одни только начинали представляться ему, другие достигались, третьи уничтожались. Он не говорил себе, например: «Этот человек теперь в силе, я должен приобрести его доверие и дружбу и через него устроить себе выдачу единовременного пособия», или он не говорил себе: «Вот Пьер богат, я должен заманить его жениться на дочери и занять нужные мне 40 тысяч»; но человек в силе встречался ему, и в ту же минуту инстинкт подсказывал ему, что этот человек может быть полезен, и князь Василий сближался с ним и при первой возможности, без приготовления, по инстинкту, льстил, делался фамильярен, говорил о том, о чем нужно было.
Пьер был у него под рукою в Москве, и князь Василий устроил для него назначение в камер юнкеры, что тогда равнялось чину статского советника, и настоял на том, чтобы молодой человек с ним вместе ехал в Петербург и остановился в его доме. Как будто рассеянно и вместе с тем с несомненной уверенностью, что так должно быть, князь Василий делал всё, что было нужно для того, чтобы женить Пьера на своей дочери. Ежели бы князь Василий обдумывал вперед свои планы, он не мог бы иметь такой естественности в обращении и такой простоты и фамильярности в сношении со всеми людьми, выше и ниже себя поставленными. Что то влекло его постоянно к людям сильнее или богаче его, и он одарен был редким искусством ловить именно ту минуту, когда надо и можно было пользоваться людьми.