Лубенченко, Константин Дмитриевич

Константин Дмитриевич Лубенченко
Министр Российской Федерации
14 января — 28 июня 2000 года
Глава правительства:	Владимир Владимирович Путин
Президент:	Владимир Владимирович Путин (и. о.)
Полномочный представитель Правительства Российской Федерации в Государственной думе Федерального собрания Российской Федерации
21 января — 31 мая 2000 года
Глава правительства:	Владимир Владимирович Путин
Предшественник:	Геннадий Николаевич Батанов
Преемник:	Андрей Викторович Логинов
Председатель Совета Союза Верховного Совета СССР
28 октября 1991 года  — 2 января 1992 года
Предшественник:	Иван Дмитриевич Лаптев
Преемник:	должность упразднена
Рождение:	27 октября 1945(1945-10-27) (78 лет) Можайск, Московская область, РСФСР, СССР
Образование:	Московский государственный университет
Учёная степень:	кандидат юридических наук
Профессия:	юрист

Лубенченко, Константин Дмитриевич (род. 27 октября 1945, Можайск) — советский и российский государственный деятель, юрист, вице-президент Ассоциации региональных банков России, последний председатель Совета Союза Верховного Совета СССР (1991—1992).

Биография

С 1964 по 1965 год — электрик предприятия п/я 12, город Жуковский.

С 1965 по 1966 год — слесарь предприятия п/я 15, город Жуковский.

С 1966 по 1967 год — слесарь, радионастройщик КБ радиостроения, город Жуковский.

С 1967 по 1968 год — лаборант Всесоюзного электротехнического института связи, город Москва.

С 1968 по 1973 год — электромеханик Управления кабельной магистрали 22, город Москва.

В 1973 году окончил юридический факультет МГУ, кандидат юридических наук(1978).

С 1976 г. ассистент, а с 1981 г. доцент кафедры теории государства и права юридического факультета Московского государственного университета.

С 1989 года — народный депутат СССР от Раменского территориального избирательного округа Московской области. Был избран членом Совета Союза Верховного Совета СССР, входил в Межрегиональную депутатскую группу.

С 1990 года — заместитель председателя Комитета Верховного Совета СССР по законодательству.

D 1990—1991 годах — Председатель Международной ассоциации парламентариев.

C марта 1991 года — член Комитета Верховного Совета СССР по законодательству и правопорядку.

В 1991 году — член совета Фонда социально-политических исследований.

28 октября 1991 года — 2 января 1992 года — последний председатель Совета Союза Верховного Совета СССР.

С января 1992 года являлся советником председателя Конституционного Суда России.

С января 1992 до сентября 1993 года — генеральный директор Парламентского центра Верховного Совета России. Подал в отставку с этого поста по причине «некоторых расхождений в понимании роли Парламентского центра в установлении и развитии парламентаризма в России».

Председатель Координационного совета московской организации Движения в поддержку парламентаризма (1992—1993).

С 1993 по 1994 год — доцент кафедры юридического факультета МГУ им. М. В. Ломоносова.

В 1994—1995 годах — начальник Юридического департамента Центрального банка России;

В 1996 году — член Комитета банковского надзора Банка России.

С 1995 до сентября 1999 года — заместитель председателя Центрального банка.

С 14 января по 28 июня 2000 года — министр Российской Федерации в первом правительстве В. В. Путина.

В 2000 году являлся полномочным представителем Правительства Российской Федерации в Государственной думе.

С 2001 года председатель правления юридического центра «Право и консалтинг».

Доцент кафедры теории государства и права и политологии юридического факультета МГУ.

Член Попечительского Совета Фонда ИНДЕМ.

Член Московского клуба юристов, адвокат Московской областной коллеги адвокатов.

Увлекается историей, философией, художественной литературой, йогой и каратэ. Любит рисовать.

Женат, имеет сына Дмитрия.

Отрывок, характеризующий Лубенченко, Константин Дмитриевич

Пьер доказывал, что придет время, когда не будет больше войны. Старый князь, подтрунивая, но не сердясь, оспаривал его.
– Кровь из жил выпусти, воды налей, тогда войны не будет. Бабьи бредни, бабьи бредни, – проговорил он, но всё таки ласково потрепал Пьера по плечу, и подошел к столу, у которого князь Андрей, видимо не желая вступать в разговор, перебирал бумаги, привезенные князем из города. Старый князь подошел к нему и стал говорить о делах.
– Предводитель, Ростов граф, половины людей не доставил. Приехал в город, вздумал на обед звать, – я ему такой обед задал… А вот просмотри эту… Ну, брат, – обратился князь Николай Андреич к сыну, хлопая по плечу Пьера, – молодец твой приятель, я его полюбил! Разжигает меня. Другой и умные речи говорит, а слушать не хочется, а он и врет да разжигает меня старика. Ну идите, идите, – сказал он, – может быть приду, за ужином вашим посижу. Опять поспорю. Мою дуру, княжну Марью полюби, – прокричал он Пьеру из двери.
Пьер теперь только, в свой приезд в Лысые Горы, оценил всю силу и прелесть своей дружбы с князем Андреем. Эта прелесть выразилась не столько в его отношениях с ним самим, сколько в отношениях со всеми родными и домашними. Пьер с старым, суровым князем и с кроткой и робкой княжной Марьей, несмотря на то, что он их почти не знал, чувствовал себя сразу старым другом. Они все уже любили его. Не только княжна Марья, подкупленная его кроткими отношениями к странницам, самым лучистым взглядом смотрела на него; но маленький, годовой князь Николай, как звал дед, улыбнулся Пьеру и пошел к нему на руки. Михаил Иваныч, m lle Bourienne с радостными улыбками смотрели на него, когда он разговаривал с старым князем.
Старый князь вышел ужинать: это было очевидно для Пьера. Он был с ним оба дня его пребывания в Лысых Горах чрезвычайно ласков, и велел ему приезжать к себе.
Когда Пьер уехал и сошлись вместе все члены семьи, его стали судить, как это всегда бывает после отъезда нового человека и, как это редко бывает, все говорили про него одно хорошее.


Возвратившись в этот раз из отпуска, Ростов в первый раз почувствовал и узнал, до какой степени сильна была его связь с Денисовым и со всем полком.
Когда Ростов подъезжал к полку, он испытывал чувство подобное тому, которое он испытывал, подъезжая к Поварскому дому. Когда он увидал первого гусара в расстегнутом мундире своего полка, когда он узнал рыжего Дементьева, увидал коновязи рыжих лошадей, когда Лаврушка радостно закричал своему барину: «Граф приехал!» и лохматый Денисов, спавший на постели, выбежал из землянки, обнял его, и офицеры сошлись к приезжему, – Ростов испытывал такое же чувство, как когда его обнимала мать, отец и сестры, и слезы радости, подступившие ему к горлу, помешали ему говорить. Полк был тоже дом, и дом неизменно милый и дорогой, как и дом родительский.
Явившись к полковому командиру, получив назначение в прежний эскадрон, сходивши на дежурство и на фуражировку, войдя во все маленькие интересы полка и почувствовав себя лишенным свободы и закованным в одну узкую неизменную рамку, Ростов испытал то же успокоение, ту же опору и то же сознание того, что он здесь дома, на своем месте, которые он чувствовал и под родительским кровом. Не было этой всей безурядицы вольного света, в котором он не находил себе места и ошибался в выборах; не было Сони, с которой надо было или не надо было объясняться. Не было возможности ехать туда или не ехать туда; не было этих 24 часов суток, которые столькими различными способами можно было употребить; не было этого бесчисленного множества людей, из которых никто не был ближе, никто не был дальше; не было этих неясных и неопределенных денежных отношений с отцом, не было напоминания об ужасном проигрыше Долохову! Тут в полку всё было ясно и просто. Весь мир был разделен на два неровные отдела. Один – наш Павлоградский полк, и другой – всё остальное. И до этого остального не было никакого дела. В полку всё было известно: кто был поручик, кто ротмистр, кто хороший, кто дурной человек, и главное, – товарищ. Маркитант верит в долг, жалованье получается в треть; выдумывать и выбирать нечего, только не делай ничего такого, что считается дурным в Павлоградском полку; а пошлют, делай то, что ясно и отчетливо, определено и приказано: и всё будет хорошо.
Вступив снова в эти определенные условия полковой жизни, Ростов испытал радость и успокоение, подобные тем, которые чувствует усталый человек, ложась на отдых. Тем отраднее была в эту кампанию эта полковая жизнь Ростову, что он, после проигрыша Долохову (поступка, которого он, несмотря на все утешения родных, не мог простить себе), решился служить не как прежде, а чтобы загладить свою вину, служить хорошо и быть вполне отличным товарищем и офицером, т. е. прекрасным человеком, что представлялось столь трудным в миру, а в полку столь возможным.
Ростов, со времени своего проигрыша, решил, что он в пять лет заплатит этот долг родителям. Ему посылалось по 10 ти тысяч в год, теперь же он решился брать только две, а остальные предоставлять родителям для уплаты долга.

Армия наша после неоднократных отступлений, наступлений и сражений при Пултуске, при Прейсиш Эйлау, сосредоточивалась около Бартенштейна. Ожидали приезда государя к армии и начала новой кампании.
Павлоградский полк, находившийся в той части армии, которая была в походе 1805 года, укомплектовываясь в России, опоздал к первым действиям кампании. Он не был ни под Пултуском, ни под Прейсиш Эйлау и во второй половине кампании, присоединившись к действующей армии, был причислен к отряду Платова.
Отряд Платова действовал независимо от армии. Несколько раз павлоградцы были частями в перестрелках с неприятелем, захватили пленных и однажды отбили даже экипажи маршала Удино. В апреле месяце павлоградцы несколько недель простояли около разоренной до тла немецкой пустой деревни, не трогаясь с места.
Была ростепель, грязь, холод, реки взломало, дороги сделались непроездны; по нескольку дней не выдавали ни лошадям ни людям провианта. Так как подвоз сделался невозможен, то люди рассыпались по заброшенным пустынным деревням отыскивать картофель, но уже и того находили мало. Всё было съедено, и все жители разбежались; те, которые оставались, были хуже нищих, и отнимать у них уж было нечего, и даже мало – жалостливые солдаты часто вместо того, чтобы пользоваться от них, отдавали им свое последнее.
Павлоградский полк в делах потерял только двух раненых; но от голоду и болезней потерял почти половину людей. В госпиталях умирали так верно, что солдаты, больные лихорадкой и опухолью, происходившими от дурной пищи, предпочитали нести службу, через силу волоча ноги во фронте, чем отправляться в больницы. С открытием весны солдаты стали находить показывавшееся из земли растение, похожее на спаржу, которое они называли почему то машкин сладкий корень, и рассыпались по лугам и полям, отыскивая этот машкин сладкий корень (который был очень горек), саблями выкапывали его и ели, несмотря на приказания не есть этого вредного растения.