Луганский областной художественный музей
| Луганский художественный музей Луганський художній музей | |
|---|---|
 Здание музея | |
| Дата основания | 1944 |
| Местонахождение | Украина, Луганск, улица Почтовая, 3 |
| Директор | Л. М. Борщенко |
| Сайт | [lugartmuseum.com/ useum.com] |
Луганский художественный музей — областной художественный музей в городе Луганске; культурно-просветительский центр города.
Содержание
Общие данные
Здание музея, построенное в 1876 году, после реконструкций изменилось по сравнению с первоначальным видом до неузнаваемости.
Экспозиции открыты ежедневно с 09:00 до 17:00, кроме понедельника и вторника.
На правах филиала Луганского областного художественного музея работает также художественная галерея (выставочный зал Союза художников) по адресу: ул. Шевченко, д. 4.
Директор музея — заслуженный работник культуры Украины Борщенко Лидия Михайловна[1], главный хранитель — Аникина Анна Александровна.
История музея
Коллекция Луганского областного художественного музея начала формироваться в январе 1920 года, и уже в 1924 году насчитывала более 1000 экспонатов. Её основу составили картины, мебель, фарфор, изделия из бронзы, древнегреческая посуда, привезённые из Москвы, Харькова и Одессы.
В 1924 году музей был реорганизован, и получил название «Социальный музей Донбасса». Позже его превратили в краеведческий музей.
Во время внезапного начала Великой отечественной войны фонды краеведческого музея не успели вывезти, поэтому большинство экспонатов были утрачены. Из всей довоенной художественной коллекции сохранилось лишь 20 картин.
В июле 1944 года местная администрация (облисполком) приняла постановление об организации в тогдашнем Ворошиловграде музея изобразительного искусства. Первоначально музей не имел постоянного помещения, его экспонаты выставлялись в клубах города и области на передвижных выставках.
До открытия стационарной экспозиции фонды укомплектовывались в основном из музеев и коллекций других городов. В 1947 году ряд произведений поступило из Киева, что стало началом поступлений музея.
В 1949 году художественный музей получил постоянное помещение в историческом здании на улице Почтовой. В 1951 году была открыта первая экспозиция[1], в 1963 году развернута новая экспозиция после масштабной реконструкции.
В дальнейшем многие современные отечественных художников передавали свои лучшие работы в музей.
В настоящее время музей является культурным и образовательно-научным центром города и страны. Сотрудники музея постоянно публикуют свои работы, осуществляют просветительскую работу.
Экспозиция
Сейчас в фондах Луганского областного художественного музея хранится около 9000 произведений отечественного и зарубежного искусства XVI—XX веков, в том числе около 2 тысяч экспонатов современного изобразительного и прикладного искусства Луганщины (среди них — представители нового поколения В. В. Козлов (младший), С. Н. Кондрашов, В. И. Панич, Г. Л. Писарев, В. Г. Скубак, А. Л. Щиголев, и др.)[2].
Жанровое многообразие коллекции живописи, графики, скульптуры и прикладного искусства мастеров края — результат научно-исследовательской и собирательской работы специалистов музея, их многолетнего сотрудничества с местным филиалом Союза художников Украины, с многочисленными представителями интеллигенции, неравнодушными к судьбе отечественного искусства.
Специалисты выделяют работы зарубежных художников Моретто да Брешиа, Ф.Тревизани, Ф. де Нева, А.Ханнемана, О.Верне; и т. д.
Экспозицию русского искусства XVIII — начала XX в. украшают полотна И. Айвазовского, А.Саврасова, И. Шишкина, Л.Лагорио, А.Мещерского, В.Поленова, В.Маковского, Н. Ге, В. Верещагина, М. Богданов-Бельского, В.Тропинина, В. Перова («Странник») и др.
К произведениям европейского уровня искусствоведы относят полотна таких мастеров украинского пейзажной живописи XIX — начала XX в., как В. Орловский («Жаркий полдень в южной усадьбе»), С.Светославский («Коровы»), В.Зарубин («Танец на Днепре»), и портрета — М. Бодаревский («Портрет И. М. Терещенка»), М.Кузнецов («Портрет Кефала»), Н. Пимоненко («Женский портрет»), Мурашко («Портрет П. Шлейфера»). Значительное место в коллекции украинского искусства занимают произведения С. Васильковского, М. Беркос, П. Левченко, Н. Онацкого.
Напишите отзыв о статье "Луганский областной художественный музей"
Примечания
| ||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Луганский областной художественный музей
– О господи! О смерть моя! О господи! – громче застонал солдат.– Да я сейчас еще спрошу их, – сказал Пьер и, поднявшись, пошел к двери балагана. В то время как Пьер подходил к двери, снаружи подходил с двумя солдатами тот капрал, который вчера угощал Пьера трубкой. И капрал и солдаты были в походной форме, в ранцах и киверах с застегнутыми чешуями, изменявшими их знакомые лица.
Капрал шел к двери с тем, чтобы, по приказанию начальства, затворить ее. Перед выпуском надо было пересчитать пленных.
– Caporal, que fera t on du malade?.. [Капрал, что с больным делать?..] – начал Пьер; но в ту минуту, как он говорил это, он усумнился, тот ли это знакомый его капрал или другой, неизвестный человек: так непохож был на себя капрал в эту минуту. Кроме того, в ту минуту, как Пьер говорил это, с двух сторон вдруг послышался треск барабанов. Капрал нахмурился на слова Пьера и, проговорив бессмысленное ругательство, захлопнул дверь. В балагане стало полутемно; с двух сторон резко трещали барабаны, заглушая стоны больного.
«Вот оно!.. Опять оно!» – сказал себе Пьер, и невольный холод пробежал по его спине. В измененном лице капрала, в звуке его голоса, в возбуждающем и заглушающем треске барабанов Пьер узнал ту таинственную, безучастную силу, которая заставляла людей против своей воли умерщвлять себе подобных, ту силу, действие которой он видел во время казни. Бояться, стараться избегать этой силы, обращаться с просьбами или увещаниями к людям, которые служили орудиями ее, было бесполезно. Это знал теперь Пьер. Надо было ждать и терпеть. Пьер не подошел больше к больному и не оглянулся на него. Он, молча, нахмурившись, стоял у двери балагана.
Когда двери балагана отворились и пленные, как стадо баранов, давя друг друга, затеснились в выходе, Пьер пробился вперед их и подошел к тому самому капитану, который, по уверению капрала, готов был все сделать для Пьера. Капитан тоже был в походной форме, и из холодного лица его смотрело тоже «оно», которое Пьер узнал в словах капрала и в треске барабанов.
– Filez, filez, [Проходите, проходите.] – приговаривал капитан, строго хмурясь и глядя на толпившихся мимо него пленных. Пьер знал, что его попытка будет напрасна, но подошел к нему.
– Eh bien, qu'est ce qu'il y a? [Ну, что еще?] – холодно оглянувшись, как бы не узнав, сказал офицер. Пьер сказал про больного.
– Il pourra marcher, que diable! – сказал капитан. – Filez, filez, [Он пойдет, черт возьми! Проходите, проходите] – продолжал он приговаривать, не глядя на Пьера.
– Mais non, il est a l'agonie… [Да нет же, он умирает…] – начал было Пьер.
– Voulez vous bien?! [Пойди ты к…] – злобно нахмурившись, крикнул капитан.
Драм да да дам, дам, дам, трещали барабаны. И Пьер понял, что таинственная сила уже вполне овладела этими людьми и что теперь говорить еще что нибудь было бесполезно.
Пленных офицеров отделили от солдат и велели им идти впереди. Офицеров, в числе которых был Пьер, было человек тридцать, солдатов человек триста.
Пленные офицеры, выпущенные из других балаганов, были все чужие, были гораздо лучше одеты, чем Пьер, и смотрели на него, в его обуви, с недоверчивостью и отчужденностью. Недалеко от Пьера шел, видимо, пользующийся общим уважением своих товарищей пленных, толстый майор в казанском халате, подпоясанный полотенцем, с пухлым, желтым, сердитым лицом. Он одну руку с кисетом держал за пазухой, другою опирался на чубук. Майор, пыхтя и отдуваясь, ворчал и сердился на всех за то, что ему казалось, что его толкают и что все торопятся, когда торопиться некуда, все чему то удивляются, когда ни в чем ничего нет удивительного. Другой, маленький худой офицер, со всеми заговаривал, делая предположения о том, куда их ведут теперь и как далеко они успеют пройти нынешний день. Чиновник, в валеных сапогах и комиссариатской форме, забегал с разных сторон и высматривал сгоревшую Москву, громко сообщая свои наблюдения о том, что сгорело и какая была та или эта видневшаяся часть Москвы. Третий офицер, польского происхождения по акценту, спорил с комиссариатским чиновником, доказывая ему, что он ошибался в определении кварталов Москвы.
– О чем спорите? – сердито говорил майор. – Николы ли, Власа ли, все одно; видите, все сгорело, ну и конец… Что толкаетесь то, разве дороги мало, – обратился он сердито к шедшему сзади и вовсе не толкавшему его.
– Ай, ай, ай, что наделали! – слышались, однако, то с той, то с другой стороны голоса пленных, оглядывающих пожарища. – И Замоскворечье то, и Зубово, и в Кремле то, смотрите, половины нет… Да я вам говорил, что все Замоскворечье, вон так и есть.
– Ну, знаете, что сгорело, ну о чем же толковать! – говорил майор.
Проходя через Хамовники (один из немногих несгоревших кварталов Москвы) мимо церкви, вся толпа пленных вдруг пожалась к одной стороне, и послышались восклицания ужаса и омерзения.
