Лудовико II Гонзага
| Лудовико II Гонзага Ludovico II Gonzaga | ||
| ||
|---|---|---|
Лудовико II Гонзага (итал. Ludovico II Gonzaga, 1334 — 1382), в некоторых источниках упоминается как Лудовико I, также известен под итальянизированым именем Луиджи — 3-й народный капитан Мантуи из семейства Гонзага.
Отец Лудовико — Гвидо Гонзага — правил Мантуей совместно с тремя сыновьями. Наибольшую власть из сыновей приобрёл старший — Уголино, что вызвало зависть у его младших братьев. В 1362 году Уголино был убит; существовали подозрения, что за убийством стояла Венецианская республика. В июле 1369 года при странных обстоятельствах скончался и младший из сыновей — Франческо. В результате, когда 22 сентября 1369 года умер Гвидо Гонзага, его единственным преемником остался Лудовико.
Придя к власти, Лудовико стал проводить политику сближения с Миланом, в рамках которой женил сына Франческо на Агнессе, дочери Бернабо Висконти. В области внутренней политики он приложил большие усилия для обеспечения экономического развития государства.
Семья и дети
В 1356 году Лудовико женился на Альде д’Эсте (1333—1381), дочери Обиццо III д’Эсте. У них было двое детей:
- Элизабета (ум. 1432), которая вышла замуж за Карло I Малатеста
- Франческо (1363—1407), продолживший династию
Напишите отзыв о статье "Лудовико II Гонзага"
Примечания
Отрывок, характеризующий Лудовико II Гонзага
– Чего соглашаться то, не нужно нам хлеба.– Что ж, нам все бросить то? Не согласны. Не согласны… Нет нашего согласия. Мы тебя жалеем, а нашего согласия нет. Поезжай сама, одна… – раздалось в толпе с разных сторон. И опять на всех лицах этой толпы показалось одно и то же выражение, и теперь это было уже наверное не выражение любопытства и благодарности, а выражение озлобленной решительности.
– Да вы не поняли, верно, – с грустной улыбкой сказала княжна Марья. – Отчего вы не хотите ехать? Я обещаю поселить вас, кормить. А здесь неприятель разорит вас…
Но голос ее заглушали голоса толпы.
– Нет нашего согласия, пускай разоряет! Не берем твоего хлеба, нет согласия нашего!
Княжна Марья старалась уловить опять чей нибудь взгляд из толпы, но ни один взгляд не был устремлен на нее; глаза, очевидно, избегали ее. Ей стало странно и неловко.
– Вишь, научила ловко, за ней в крепость иди! Дома разори да в кабалу и ступай. Как же! Я хлеб, мол, отдам! – слышались голоса в толпе.
Княжна Марья, опустив голову, вышла из круга и пошла в дом. Повторив Дрону приказание о том, чтобы завтра были лошади для отъезда, она ушла в свою комнату и осталась одна с своими мыслями.
Долго эту ночь княжна Марья сидела у открытого окна в своей комнате, прислушиваясь к звукам говора мужиков, доносившегося с деревни, но она не думала о них. Она чувствовала, что, сколько бы она ни думала о них, она не могла бы понять их. Она думала все об одном – о своем горе, которое теперь, после перерыва, произведенного заботами о настоящем, уже сделалось для нее прошедшим. Она теперь уже могла вспоминать, могла плакать и могла молиться. С заходом солнца ветер затих. Ночь была тихая и свежая. В двенадцатом часу голоса стали затихать, пропел петух, из за лип стала выходить полная луна, поднялся свежий, белый туман роса, и над деревней и над домом воцарилась тишина.
