Сербский рубеж

Сербский рубеж (также Сорбский рубеж; в средневековых источниках — лат. Limes Sorabicus, то есть «славянская» или «сербская» граница) — цепь пограничных укреплений, построенных франкским правителем Карлом Великим и его преемниками в IX веке против полабских славян. Предназначался для охраны Сербской марки, созданной франками после покорения лужицких сербов в 806 году.

История

Тянулся от Саксонского рубежа (на севере) вдоль рек Эльбы, Зале, через горный массив Шумава к Дунаю до Восточной или Паннонской марки. Главными опорными пунктами Сербского рубежа (являлись также торговыми центрами) являлись Бардовик, Шезель, Магдебург, Галле, Эрфурт, Халльштадт, Форхейм, Регенсбург и Лорх. В последующем эти крепости служили форпостами для немецкой агрессии в земли славян.

В своём сочинении «Жизнь Карла Великого» франкский хронист IX века Эйнхард проводит границу между германским племенем тюрингов и славянами по реке Зале: «Sala fluvius Thuringos et Sorabos dividit». По линии limes sorabicus и limes saxoniae, то есть по рекам Эльбе и Зале, на картах расселения славян нередко проводится граница между немцами и славянами. Однако эта линия на протяжении столетий служила границей именно германских (немецких) государств, и не соответствовала этнической границе между немцами и славянами (большое количество славян проживало также в границах Франкского государства). Эта область, известная по источникам как «Limes Sorabicus», являлась прообразом маркграфства, основанного на землях сербах в X веке. Правители области «limes Sorabicus» были наделены полномочиями воевать с сербами и взимать с них дань.

См. также

• Саксонский рубеж

Литература

• «Mały Słownik kultury dawnych Słowian», Wiedza Powszechna, Warszawa 1972,
• Hansjürgen Brachmann, Der Limes Sorabicus — Geschichte und Wirkung. Zeitschrift für Archäologie 25, 1991, S. 177—207.
• Lothar Dralle: Limes Sorabicus. In: Lexikon des Mittelalters Bd. 5. Hiera-Mittel — Lukanien (1991) Sp. 1992 f.
• Matthias Hardt: Linien und Säume, Zonen und Räume an der Ostgrenze des Reiches im frühen und hohen Mittelalter. In: Walter Pohl / Helmut Reimitz (Hrsg.): Grenze und Differenz im frühen Mittelalter. Österreichische Akademie der Wissenschaften, phil.-hist. Kl. Denkschriften 287. Forschungen zur Geschichte des Mittelalters 1 (Wien 2000) S. 39-56. ISBN 3-7001-2896-7.
• Matthias Hardt: Hesse, Elbe, Saale and the Frontiers of the Carolingian Empire. In: Walther Pool / Ian Wood / Helmut Reimitz (Hrsg.): The Transformation of Frontiers. From Antiquity to the Carolingians. The Transformation of the Roman World 10 (Leiden, Boston, Köln 2001) S. 219—232. ISBN 90-04-11115-8.
• Matthias Hardt: Limes Sorabicus. In: Reallexikon der Germanischen Altertumskunde Bd. 18, Landschaftsrecht — Loxstedt² (Berlin, New York 2001) S. 446—448. ISBN 3-11-016950-9.

Отрывок, характеризующий Сербский рубеж

– Я не знаю, что со мной нынче. Не слушайте меня, забудьте, что я вам сказала.
Вся веселость Пьера исчезла. Он озабоченно расспрашивал княжну, просил ее высказать всё, поверить ему свое горе; но она только повторила, что просит его забыть то, что она сказала, что она не помнит, что она сказала, и что у нее нет горя, кроме того, которое он знает – горя о том, что женитьба князя Андрея угрожает поссорить отца с сыном.
– Слышали ли вы про Ростовых? – спросила она, чтобы переменить разговор. – Мне говорили, что они скоро будут. Andre я тоже жду каждый день. Я бы желала, чтоб они увиделись здесь.
– А как он смотрит теперь на это дело? – спросил Пьер, под он разумея старого князя. Княжна Марья покачала головой.
– Но что же делать? До года остается только несколько месяцев. И это не может быть. Я бы только желала избавить брата от первых минут. Я желала бы, чтобы они скорее приехали. Я надеюсь сойтись с нею. Вы их давно знаете, – сказала княжна Марья, – скажите мне, положа руку на сердце, всю истинную правду, что это за девушка и как вы находите ее? Но всю правду; потому что, вы понимаете, Андрей так много рискует, делая это против воли отца, что я бы желала знать…
Неясный инстинкт сказал Пьеру, что в этих оговорках и повторяемых просьбах сказать всю правду, выражалось недоброжелательство княжны Марьи к своей будущей невестке, что ей хотелось, чтобы Пьер не одобрил выбора князя Андрея; но Пьер сказал то, что он скорее чувствовал, чем думал.
– Я не знаю, как отвечать на ваш вопрос, – сказал он, покраснев, сам не зная от чего. – Я решительно не знаю, что это за девушка; я никак не могу анализировать ее. Она обворожительна. А отчего, я не знаю: вот всё, что можно про нее сказать. – Княжна Марья вздохнула и выражение ее лица сказало: «Да, я этого ожидала и боялась».
– Умна она? – спросила княжна Марья. Пьер задумался.
– Я думаю нет, – сказал он, – а впрочем да. Она не удостоивает быть умной… Да нет, она обворожительна, и больше ничего. – Княжна Марья опять неодобрительно покачала головой.
– Ах, я так желаю любить ее! Вы ей это скажите, ежели увидите ее прежде меня.
– Я слышал, что они на днях будут, – сказал Пьер.
Княжна Марья сообщила Пьеру свой план о том, как она, только что приедут Ростовы, сблизится с будущей невесткой и постарается приучить к ней старого князя.


Женитьба на богатой невесте в Петербурге не удалась Борису и он с этой же целью приехал в Москву. В Москве Борис находился в нерешительности между двумя самыми богатыми невестами – Жюли и княжной Марьей. Хотя княжна Марья, несмотря на свою некрасивость, и казалась ему привлекательнее Жюли, ему почему то неловко было ухаживать за Болконской. В последнее свое свиданье с ней, в именины старого князя, на все его попытки заговорить с ней о чувствах, она отвечала ему невпопад и очевидно не слушала его.
Жюли, напротив, хотя и особенным, одной ей свойственным способом, но охотно принимала его ухаживанье.
Жюли было 27 лет. После смерти своих братьев, она стала очень богата. Она была теперь совершенно некрасива; но думала, что она не только так же хороша, но еще гораздо больше привлекательна, чем была прежде. В этом заблуждении поддерживало ее то, что во первых она стала очень богатой невестой, а во вторых то, что чем старее она становилась, тем она была безопаснее для мужчин, тем свободнее было мужчинам обращаться с нею и, не принимая на себя никаких обязательств, пользоваться ее ужинами, вечерами и оживленным обществом, собиравшимся у нее. Мужчина, который десять лет назад побоялся бы ездить каждый день в дом, где была 17 ти летняя барышня, чтобы не компрометировать ее и не связать себя, теперь ездил к ней смело каждый день и обращался с ней не как с барышней невестой, а как с знакомой, не имеющей пола.