Лужская верфь

Лужская верфь — корабельная верфь, действовавшая в начале XVIII века на реке Луге близ деревни Онежицы (ныне Лужский район) и занимавшаяся строительством кораблей для гребной эскадры Балтийского флота.

История

После поражения русских войск осенью 1700 года под Нарвой в период Северной войны, Пётр I повелел создать корабельные верфи для строительства судов Балтийского флота.

30 января (10 февраля) 1701 года, царским указом было велено Новгородскому приказу и стольнику Ивану Татищеву «быть у стругового дела и построить на реках Волхове и Луге 600 стругов и паузков».

Верфь была заложена выше Ямбурга на реке Луге близ деревни Онежицы, в 18-ти километрах от современного города Луга.

18 (29) июня 1701 года генерал-фельдмаршал Б. П. Шереметьев докладывал царю:

«На Луге стругов сделано 170 и достальные вскоре поспеют, а на Волхове сделано немного, а иные почали делать в сем месяце… и я приказал накрепко, чтобы не плошались, делали».

— Из письма Б. П. Шереметьева от 18 июня 1701 года Петру I.

В 1703 году английский мастер Херли Эндрю (в некоторых источниках встречается как Х. Андреев) на Лужской верфи заложил 44 бригантины, которые были построены и спущены на воду в 1704 году и вошли в состав Балтийского флота.

Суда, построенные на Лужской верфи, спускались вниз по течению до Ямбурга, где оснащались и загружались войсками, провиантом, оружием и техническими средствами, необходимыми для штурма крепостей. После этого суда шли по реке Луге до Россони, по которой доходили до Наровы и далее продвигались по ней к Нарве и Ивангороду.

С 1704 по 1711 годы на верфи продолжали строить транспортные суда и плавсредства, обеспечивавшие военные перевозки армии Петра I.

В 1711 году корабельный мастер Ю. А. Русинов заложил и в 1712 году спустил на воду 14 бригантин, которые вошли в состав Балтийского флота и участвовали в Северной войне.

В 1712—1713 года на верфи были построено ещё 6 бригантин, несколько галер и полугалер.

Источники

• Аристов В. В. Кингисепп — город, овеянный славой. Военно-исторические очерки. — СПб.,: 2011. С. 18.
• Чернышёв А. А. Российский парусный флот. Справочник. — М.: Воениздат, 2002. — Т. 2. — С. 226. — 480 с. — (Корабли и суда Российского флота). — 5000 экз. — ISBN 5-203-01789-1.
• Елагин С. И. История русского флота. Период Азовский = печатается по ксерокопии издания 1864 года. — Воронеж: Центр.-Чернозём. кн, 1997. — С. 27. — 533 с. — ISBN 5-7458-0633-8.

Ссылки

• [parus.hobby.ru/petr/verfi.html Важнейшие русские верфи в конце XVII - начале XVIII века]
• [engine.aviaport.ru/issues/73/page50.html Шитарев В. С. Ледовые походы Петра. /Двигатель. № 1(73) 2011 г.]
• [nwfortress.ifmo.ru/kreposti/yamburg/istoriya-kreposti История крепости]
• [www.proza.ru/2010/12/18/899 Знакомая и незнакомая Луга]
• [www.luga.ru/about/istorija/historu Луга и Лужский район: историческая справка]
• [119391635.convex.ru/Библиотека/Морское%20дело/Ka%20i%20Ya/Военная%20Россия%20-%20Парусный%20флот/08/brigsp/index.html Бригантины]

Отрывок, характеризующий Лужская верфь

При виде странного города с невиданными формами необыкновенной архитектуры Наполеон испытывал то несколько завистливое и беспокойное любопытство, которое испытывают люди при виде форм не знающей о них, чуждой жизни. Очевидно, город этот жил всеми силами своей жизни. По тем неопределимым признакам, по которым на дальнем расстоянии безошибочно узнается живое тело от мертвого. Наполеон с Поклонной горы видел трепетание жизни в городе и чувствовал как бы дыханио этого большого и красивого тела.
– Cette ville asiatique aux innombrables eglises, Moscou la sainte. La voila donc enfin, cette fameuse ville! Il etait temps, [Этот азиатский город с бесчисленными церквами, Москва, святая их Москва! Вот он, наконец, этот знаменитый город! Пора!] – сказал Наполеон и, слезши с лошади, велел разложить перед собою план этой Moscou и подозвал переводчика Lelorgne d'Ideville. «Une ville occupee par l'ennemi ressemble a une fille qui a perdu son honneur, [Город, занятый неприятелем, подобен девушке, потерявшей невинность.] – думал он (как он и говорил это Тучкову в Смоленске). И с этой точки зрения он смотрел на лежавшую перед ним, невиданную еще им восточную красавицу. Ему странно было самому, что, наконец, свершилось его давнишнее, казавшееся ему невозможным, желание. В ясном утреннем свете он смотрел то на город, то на план, проверяя подробности этого города, и уверенность обладания волновала и ужасала его.
«Но разве могло быть иначе? – подумал он. – Вот она, эта столица, у моих ног, ожидая судьбы своей. Где теперь Александр и что думает он? Странный, красивый, величественный город! И странная и величественная эта минута! В каком свете представляюсь я им! – думал он о своих войсках. – Вот она, награда для всех этих маловерных, – думал он, оглядываясь на приближенных и на подходившие и строившиеся войска. – Одно мое слово, одно движение моей руки, и погибла эта древняя столица des Czars. Mais ma clemence est toujours prompte a descendre sur les vaincus. [царей. Но мое милосердие всегда готово низойти к побежденным.] Я должен быть великодушен и истинно велик. Но нет, это не правда, что я в Москве, – вдруг приходило ему в голову. – Однако вот она лежит у моих ног, играя и дрожа золотыми куполами и крестами в лучах солнца. Но я пощажу ее. На древних памятниках варварства и деспотизма я напишу великие слова справедливости и милосердия… Александр больнее всего поймет именно это, я знаю его. (Наполеону казалось, что главное значение того, что совершалось, заключалось в личной борьбе его с Александром.) С высот Кремля, – да, это Кремль, да, – я дам им законы справедливости, я покажу им значение истинной цивилизации, я заставлю поколения бояр с любовью поминать имя своего завоевателя. Я скажу депутации, что я не хотел и не хочу войны; что я вел войну только с ложной политикой их двора, что я люблю и уважаю Александра и что приму условия мира в Москве, достойные меня и моих народов. Я не хочу воспользоваться счастьем войны для унижения уважаемого государя. Бояре – скажу я им: я не хочу войны, а хочу мира и благоденствия всех моих подданных. Впрочем, я знаю, что присутствие их воодушевит меня, и я скажу им, как я всегда говорю: ясно, торжественно и велико. Но неужели это правда, что я в Москве? Да, вот она!»
– Qu'on m'amene les boyards, [Приведите бояр.] – обратился он к свите. Генерал с блестящей свитой тотчас же поскакал за боярами.