Луиза Великобританская, герцогиня Файф

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Луиза Великобританская
англ. Louise of the United Kingdom<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>

<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr><tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Герб принцессы Луизы до 1917 года</td></tr>

Королевская принцесса Великобритании
09.11.1905 — 04.01.1931
(под именем Луизы Великобританской)
Предшественник: Виктория
Преемник: Мария
 
Вероисповедание: англиканство
Рождение: 20 февраля 1867(1867-02-20)
Мальборо-хаус, Лондон, Великобритания
Смерть: 4 января 1931(1931-01-04) (63 года)
Портмен-сквер, Лондон, Великобритания
Место погребения: Частная часовня в Мар-Лодж[en], Абердиншир, Шотландия, Великобритания
Род: Саксен-Кобург-Готская династияВиндзоры (с 1917)
Отец: Эдуард VII
Мать: Александра Датская
Супруг: Александр Дафф, 1-й герцог Файф
Дети: 1. Аластер (род. и ум. 1890)
2. Александра (1891—1959)
3. Мод (1893—1945)
 
Награды:

Луи́за Викто́рия Алекса́ндра Дагма́р, Королевская принцесса и герцогиня Файф (англ. Louise Victoria Alexandra Dagmar, Princess Royal and Duchess of Fife; 20 февраля 1867, Мальборо-хаус, Лондон, Великобритания — 4 января 1931, Портмен-сквер, Лондон, Великобритания) — старшая дочь короля Эдуарда VII и Александры Датской, младшая сестра Георга V; супруга Александра Даффа, 1-го герцога Файф.





Биография

Рождение и юность

Луиза Виктория Александра Дагмар родилась 4 января 1867 года в лондонском особняке Мальборо-хаус. Она стала третьим из шести детей в семье принца Уэльского Эдуарда и его супруги Александры Датской. За пять дней до рождения принцессы у её матери началась ревматическая лихорадка, от которой она оправилась через несколько месяцев. По отцу Луиза приходилась внучкой королеве Виктории и принцу-консорту Альберту Саксен-Кобург-Готскому, по матери — королю Дании Кристиану IX и Луизе Гессен-Кассельской. У неё было две сестры, Виктория и Мод, и трое братьев: Альберт, Георг и Александр Джон. Последний мальчик умер через день после рождения. Её мать состояла в родстве со многими королевскими семьями Европы: сестра Александры Мария стала императрицей России, брат Георг — королём Греции, другой брат, Фредерик, унаследовал датский престол. В семье Луизу называли Лулу. Как внучка британского монарха с рождения имела титул «Её Королевское Высочество принцесса Луиза Уэльская»[1][2][3].

Крещение Луизы состоялось 10 мая 1867 года в Мальборо-хаусе под руководством архиепископа Кентерберийского Чарльза Лонгли. Восприемниками девочки стали король Греции Георг I (её дядя по материнской линии); кронпринц Прусский Фридрих; Карл, герцог Глюксбургский; Фридрих Вильгельм Гессен-Кассельский; Луиза Гессен-Кассельская, королева Дании (бабушка по материнской линии, лично присутствовала на церемонии); великая герцогиня Мекленбург-Стрелицкая Августа Каролина Кембриджская (лично присутствовала); цесаревна Мария Фёдоровна (тётя по матери); принцессы Алиса, Луиза и Елена Великобританские (тёти по линии отца)[4].

Свои первые годы принцесса Луиза провела в Мальборо-хаусе и Сандрингемском дворце в Норфолке. Образование получила вместе с сёстрами под руководством наставников. Каждое лето вся семья отправлялась в Дании, на родину принцессы Александры, где в это время собирались родственники их всех уголков Европы. В юности Луизу описывали как очень замкнутую в себе девушку[5]. В 1885 году Луиза была подружкой невесты на свадьбе своей тёти принцессы Беатрисы, выходившей замуж за принца Генриха Баттенберга[6].

Брак и последние годы

Александра, принцесса Уэльская всячески пыталась отгородить дочерей от возможностей вступления в брак. Она хотела, чтобы те находились возле неё всё время. Так было с младшей сестрой Луизы Викторией, которая в брак так и не вступила. 27 июля 1889 года Луиза вышла замуж за Александра Уильяма Джорджа Даффа в часовне Букингемского дворца[1]. Жених был близким другом принца Уэльского и на 18 лет старше Луизы. Супруги приходились дальними родственниками. Александр был потомком короля Вильгельма IV через его незаконнорожденную дочь Елизавету Фицкларенс[en]. Этот брак не нравился королеве Виктории. Но, после его заключения она дала Александру титул 1-го герцога Файф. В браке родился сын, который умер вскоре после рождения, и две дочери[5].

Отец Луизы стал королём Великобритании в 1901 году. 9 ноября 1905 года он дал своей дочери Луизе титул Королевской принцессы, который традиционно давали старшей дочери монарха. Дочери Луизы получил титул принцесс Великобритании и Ирландии с обращением «Ваше Высочество»[3][1].

В декабре 1911 года, во время путешествия в Египет на борту парохода SS Delhi, герцог Файф и его семья потерпели кораблекрушение у берегов Марокко. Никто не пострадал, но сам Александр заболел плевритом. Он скончался 12 января 1912 года в Асуане, Египет. Его старшая дочь унаследовала титул герцогини Файф[5].

После смерти мужа Луиза вела затворническую жизнь. Иногда она сопровождала мать и сестру Викторию на различные мероприятия. Осенью 1929 года она заболела. У неё началось внутренне кровотечение в желудке. Луиза была доставлена в Лондон, где скончалась через 15 месяцев в своём доме на Портмен-сквер в возрасте 63 лет. Луиза была похоронена в церкви Святого Георга[en], в Виндзорском замке. Позже её останки были перенесены в частную часовню возле имения Мар-Лодж[en] в Шотландии, которое принадлежало её мужу[3][1][5].

Дети

От брака с Александром Даффом, 1-м герцогом Файф родился сын и две дочери[1]:

Напишите отзыв о статье "Луиза Великобританская, герцогиня Файф"

Примечания

  1. 1 2 3 4 5 [www.thepeerage.com/p10067.htm#i100662 Louise Victoria Alexandra Dagmar Saxe-Coburg and Gotha, Princess Royal of the United Kingdom] (англ.). — Профиль Луизы Великобританской на Thepeerage.com.
  2. Eilers, 1987, p. 176.
  3. 1 2 3 Weir, 2008, p. 320.
  4. [users.uniserve.com/~canyon/christenings.htm#Christenings Christenings of the Royal Family] (англ.). — Крестины в королевской семье.
  5. 1 2 3 4 K.D. Reynolds. [www.oxforddnb.com/view/article/36655?docPos=6 Профиль Луизы Великобританской, герцогини Файф на Oxford Dictionary National Biography] (англ.) (2004). Проверено 25 сентября 2015.
  6. [www.npg.org.uk/collections/search/portrait/mw145863/Prince-and-Princess-Henry-of-Battenberg-with-their-bridesmaids-and-others-on-their-wedding-day?LinkID=mp89748&role=art&rNo=2 Prince and Princess Henry of Battenberg with their bridesmaids and others on their wedding day] (англ.). National Portrain Gallery. — Принц и принцесса Баттенберг с подружками невесты в день свадьбы.

Литература

  • Eilers, A.Marlene. Queen Victoria's Descendants : [англ.]. — Baltimore, Maryland : Genealogical Publishing Co, 1987. — P. 176. — 191 p. — ISBN 9163059649.</span>
  • Weir, Alison. Britain's Royal Families, The Complete Genealogy : [англ.]. — London : Random House, 2008. — P. 320. — 400 p. — ISBN 9780099539735.</span>

Ссылки

  • [www.thepeerage.com/p10067.htm#i100662 Louise Victoria Alexandra Dagmar Saxe-Coburg and Gotha, Princess Royal of the United Kingdom] (англ.). — Профиль на Thepeerage.com.
Предки Луизы Великобританской
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
16. Франц (1750 — 1806)
Герцог Саксен-Кобург-Заальфельдский
 
 
 
 
 
 
 
8. Эрнст I (1784 — 1844)
Герцог Саксен-Кобург-Готский
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
17. Августа Рейсс-Эберсдорфская (1757 — 1831)
 
 
 
 
 
 
 
4. Альберт Саксен-Кобург-Готский (1819 — 1861)
Принц-Консорт Великобритании
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
18. Август (1654 — 1686)
Герцог Саксен-Гота-Альтенбурга
 
 
 
 
 
 
 
9. Луиза Саксен-Гота-Альтенбургская (1800 — 1831)
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
19. Луиза Шарлотта Мекленбург-Шверинская (1779 — 1801)
 
 
 
 
 
 
 
2. Эдуард VII (1841 — 1910)
Король Великобритании и Ирландии, император Индии
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
20. Георг III (1738 — 1820)
Король Великобритании, Ирландии, Ганновера
 
 
 
 
 
 
 
10. Эдуард Август (1767 — 1820)
герцог Кентский
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
21. Шарлотта Мекленбург-Стрелицкая (1744 — 1818)
 
 
 
 
 
 
 
5. Виктория (1819 — 1901)
Королева Великобритании и Ирландии, императрица Индии
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
22. Франц (1750 — 1806)
Герцог Саксен-Кобург-Заальфельдский
 
 
 
 
 
 
 
11. Виктория Саксен-Кобург-Заальфельдская (1786 — 1861)
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
23. Августа Рейсс-Эберсдорфская (1757 — 1831)
 
 
 
 
 
 
 
1. Луиза, Королевская принцесса Великобритании, герцогиня Файф
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
24. Фридрих Карл Людвиг (1757 — 1816)
Герцог Шлезвиг-Гольштейн-Зондербург-Бекский
 
 
 
 
 
 
 
12. Фридрих Вильгельм (1785 — 1831)
Герцог Шлезвиг-Гольштейн-Зондербург-Глюксбургский
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
25. Фридерика фон Шлибен (1757 — 1827)
 
 
 
 
 
 
 
6. Кристиан IX (1818 — 1906)
Король Дании
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
26. Карл (1744 — 1836)
Ландграф Гессен-Кассельский
 
 
 
 
 
 
 
13. Луиза Каролина Гессен-Кассельская (1789 — 1867)
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
27. Луиза Датская (1750 — 1831)
 
 
 
 
 
 
 
3. Александра Датская (1844 — 1925)
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
28. Фридрих Гессен-Кассельский (1747 — 1837)
 
 
 
 
 
 
 
14. Вильгельм (1787 — 1867)
Ландграф Гессен-Кассельский
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
29. Каролина Нассау-Узингенская (1762 — 1823)
 
 
 
 
 
 
 
7. Луиза Гессен-Кассельская (1817 — 1898)
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
30. Фредерик (1753 — 1805)
Наследный принц Датский и Норвежский
 
 
 
 
 
 
 
15. Луиза Шарлотта Датская (1789 — 1864)
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
31. София Фридерика Мекленбургская (1758 — 1794)
 
 
 
 
 
 
</center>

Отрывок, характеризующий Луиза Великобританская, герцогиня Файф

История (та, которая называется этим словом), отвечая на эти вопросы, говорит, что это случилось оттого, что Кутузов, и Тормасов, и Чичагов, и тот то, и тот то не сделали таких то и таких то маневров.
Но отчего они не сделали всех этих маневров? Отчего, ежели они были виноваты в том, что не достигнута была предназначавшаяся цель, – отчего их не судили и не казнили? Но, даже ежели и допустить, что виною неудачи русских были Кутузов и Чичагов и т. п., нельзя понять все таки, почему и в тех условиях, в которых находились русские войска под Красным и под Березиной (в обоих случаях русские были в превосходных силах), почему не взято в плен французское войско с маршалами, королями и императорами, когда в этом состояла цель русских?
Объяснение этого странного явления тем (как то делают русские военные историки), что Кутузов помешал нападению, неосновательно потому, что мы знаем, что воля Кутузова не могла удержать войска от нападения под Вязьмой и под Тарутиным.
Почему то русское войско, которое с слабейшими силами одержало победу под Бородиным над неприятелем во всей его силе, под Красным и под Березиной в превосходных силах было побеждено расстроенными толпами французов?
Если цель русских состояла в том, чтобы отрезать и взять в плен Наполеона и маршалов, и цель эта не только не была достигнута, и все попытки к достижению этой цели всякий раз были разрушены самым постыдным образом, то последний период кампании совершенно справедливо представляется французами рядом побед и совершенно несправедливо представляется русскими историками победоносным.
Русские военные историки, настолько, насколько для них обязательна логика, невольно приходят к этому заключению и, несмотря на лирические воззвания о мужестве и преданности и т. д., должны невольно признаться, что отступление французов из Москвы есть ряд побед Наполеона и поражений Кутузова.
Но, оставив совершенно в стороне народное самолюбие, чувствуется, что заключение это само в себе заключает противуречие, так как ряд побед французов привел их к совершенному уничтожению, а ряд поражений русских привел их к полному уничтожению врага и очищению своего отечества.
Источник этого противуречия лежит в том, что историками, изучающими события по письмам государей и генералов, по реляциям, рапортам, планам и т. п., предположена ложная, никогда не существовавшая цель последнего периода войны 1812 года, – цель, будто бы состоявшая в том, чтобы отрезать и поймать Наполеона с маршалами и армией.
Цели этой никогда не было и не могло быть, потому что она не имела смысла, и достижение ее было совершенно невозможно.
Цель эта не имела никакого смысла, во первых, потому, что расстроенная армия Наполеона со всей возможной быстротой бежала из России, то есть исполняла то самое, что мог желать всякий русский. Для чего же было делать различные операции над французами, которые бежали так быстро, как только они могли?
Во вторых, бессмысленно было становиться на дороге людей, всю свою энергию направивших на бегство.
В третьих, бессмысленно было терять свои войска для уничтожения французских армий, уничтожавшихся без внешних причин в такой прогрессии, что без всякого загораживания пути они не могли перевести через границу больше того, что они перевели в декабре месяце, то есть одну сотую всего войска.
В четвертых, бессмысленно было желание взять в плен императора, королей, герцогов – людей, плен которых в высшей степени затруднил бы действия русских, как то признавали самые искусные дипломаты того времени (J. Maistre и другие). Еще бессмысленнее было желание взять корпуса французов, когда свои войска растаяли наполовину до Красного, а к корпусам пленных надо было отделять дивизии конвоя, и когда свои солдаты не всегда получали полный провиант и забранные уже пленные мерли с голода.
Весь глубокомысленный план о том, чтобы отрезать и поймать Наполеона с армией, был подобен тому плану огородника, который, выгоняя из огорода потоптавшую его гряды скотину, забежал бы к воротам и стал бы по голове бить эту скотину. Одно, что можно бы было сказать в оправдание огородника, было бы то, что он очень рассердился. Но это нельзя было даже сказать про составителей проекта, потому что не они пострадали от потоптанных гряд.
Но, кроме того, что отрезывание Наполеона с армией было бессмысленно, оно было невозможно.
Невозможно это было, во первых, потому что, так как из опыта видно, что движение колонн на пяти верстах в одном сражении никогда не совпадает с планами, то вероятность того, чтобы Чичагов, Кутузов и Витгенштейн сошлись вовремя в назначенное место, была столь ничтожна, что она равнялась невозможности, как то и думал Кутузов, еще при получении плана сказавший, что диверсии на большие расстояния не приносят желаемых результатов.
Во вторых, невозможно было потому, что, для того чтобы парализировать ту силу инерции, с которой двигалось назад войско Наполеона, надо было без сравнения большие войска, чем те, которые имели русские.
В третьих, невозможно это было потому, что военное слово отрезать не имеет никакого смысла. Отрезать можно кусок хлеба, но не армию. Отрезать армию – перегородить ей дорогу – никак нельзя, ибо места кругом всегда много, где можно обойти, и есть ночь, во время которой ничего не видно, в чем могли бы убедиться военные ученые хоть из примеров Красного и Березины. Взять же в плен никак нельзя без того, чтобы тот, кого берут в плен, на это не согласился, как нельзя поймать ласточку, хотя и можно взять ее, когда она сядет на руку. Взять в плен можно того, кто сдается, как немцы, по правилам стратегии и тактики. Но французские войска совершенно справедливо не находили этого удобным, так как одинаковая голодная и холодная смерть ожидала их на бегстве и в плену.
В четвертых же, и главное, это было невозможно потому, что никогда, с тех пор как существует мир, не было войны при тех страшных условиях, при которых она происходила в 1812 году, и русские войска в преследовании французов напрягли все свои силы и не могли сделать большего, не уничтожившись сами.
В движении русской армии от Тарутина до Красного выбыло пятьдесят тысяч больными и отсталыми, то есть число, равное населению большого губернского города. Половина людей выбыла из армии без сражений.
И об этом то периоде кампании, когда войска без сапог и шуб, с неполным провиантом, без водки, по месяцам ночуют в снегу и при пятнадцати градусах мороза; когда дня только семь и восемь часов, а остальное ночь, во время которой не может быть влияния дисциплины; когда, не так как в сраженье, на несколько часов только люди вводятся в область смерти, где уже нет дисциплины, а когда люди по месяцам живут, всякую минуту борясь с смертью от голода и холода; когда в месяц погибает половина армии, – об этом то периоде кампании нам рассказывают историки, как Милорадович должен был сделать фланговый марш туда то, а Тормасов туда то и как Чичагов должен был передвинуться туда то (передвинуться выше колена в снегу), и как тот опрокинул и отрезал, и т. д., и т. д.
Русские, умиравшие наполовину, сделали все, что можно сделать и должно было сделать для достижения достойной народа цели, и не виноваты в том, что другие русские люди, сидевшие в теплых комнатах, предполагали сделать то, что было невозможно.
Все это странное, непонятное теперь противоречие факта с описанием истории происходит только оттого, что историки, писавшие об этом событии, писали историю прекрасных чувств и слов разных генералов, а не историю событий.
Для них кажутся очень занимательны слова Милорадовича, награды, которые получил тот и этот генерал, и их предположения; а вопрос о тех пятидесяти тысячах, которые остались по госпиталям и могилам, даже не интересует их, потому что не подлежит их изучению.
А между тем стоит только отвернуться от изучения рапортов и генеральных планов, а вникнуть в движение тех сотен тысяч людей, принимавших прямое, непосредственное участие в событии, и все, казавшиеся прежде неразрешимыми, вопросы вдруг с необыкновенной легкостью и простотой получают несомненное разрешение.
Цель отрезывания Наполеона с армией никогда не существовала, кроме как в воображении десятка людей. Она не могла существовать, потому что она была бессмысленна, и достижение ее было невозможно.
Цель народа была одна: очистить свою землю от нашествия. Цель эта достигалась, во первых, сама собою, так как французы бежали, и потому следовало только не останавливать это движение. Во вторых, цель эта достигалась действиями народной войны, уничтожавшей французов, и, в третьих, тем, что большая русская армия шла следом за французами, готовая употребить силу в случае остановки движения французов.
Русская армия должна была действовать, как кнут на бегущее животное. И опытный погонщик знал, что самое выгодное держать кнут поднятым, угрожая им, а не по голове стегать бегущее животное.



Когда человек видит умирающее животное, ужас охватывает его: то, что есть он сам, – сущность его, в его глазах очевидно уничтожается – перестает быть. Но когда умирающее есть человек, и человек любимый – ощущаемый, тогда, кроме ужаса перед уничтожением жизни, чувствуется разрыв и духовная рана, которая, так же как и рана физическая, иногда убивает, иногда залечивается, но всегда болит и боится внешнего раздражающего прикосновения.
После смерти князя Андрея Наташа и княжна Марья одинаково чувствовали это. Они, нравственно согнувшись и зажмурившись от грозного, нависшего над ними облака смерти, не смели взглянуть в лицо жизни. Они осторожно берегли свои открытые раны от оскорбительных, болезненных прикосновений. Все: быстро проехавший экипаж по улице, напоминание об обеде, вопрос девушки о платье, которое надо приготовить; еще хуже, слово неискреннего, слабого участия болезненно раздражало рану, казалось оскорблением и нарушало ту необходимую тишину, в которой они обе старались прислушиваться к незамолкшему еще в их воображении страшному, строгому хору, и мешало вглядываться в те таинственные бесконечные дали, которые на мгновение открылись перед ними.
Только вдвоем им было не оскорбительно и не больно. Они мало говорили между собой. Ежели они говорили, то о самых незначительных предметах. И та и другая одинаково избегали упоминания о чем нибудь, имеющем отношение к будущему.
Признавать возможность будущего казалось им оскорблением его памяти. Еще осторожнее они обходили в своих разговорах все то, что могло иметь отношение к умершему. Им казалось, что то, что они пережили и перечувствовали, не могло быть выражено словами. Им казалось, что всякое упоминание словами о подробностях его жизни нарушало величие и святыню совершившегося в их глазах таинства.
Беспрестанные воздержания речи, постоянное старательное обхождение всего того, что могло навести на слово о нем: эти остановки с разных сторон на границе того, чего нельзя было говорить, еще чище и яснее выставляли перед их воображением то, что они чувствовали.

Но чистая, полная печаль так же невозможна, как чистая и полная радость. Княжна Марья, по своему положению одной независимой хозяйки своей судьбы, опекунши и воспитательницы племянника, первая была вызвана жизнью из того мира печали, в котором она жила первые две недели. Она получила письма от родных, на которые надо было отвечать; комната, в которую поместили Николеньку, была сыра, и он стал кашлять. Алпатыч приехал в Ярославль с отчетами о делах и с предложениями и советами переехать в Москву в Вздвиженский дом, который остался цел и требовал только небольших починок. Жизнь не останавливалась, и надо было жить. Как ни тяжело было княжне Марье выйти из того мира уединенного созерцания, в котором она жила до сих пор, как ни жалко и как будто совестно было покинуть Наташу одну, – заботы жизни требовали ее участия, и она невольно отдалась им. Она поверяла счеты с Алпатычем, советовалась с Десалем о племяннике и делала распоряжения и приготовления для своего переезда в Москву.