Луисбург

Крепость
Крепость Луисбург Fortress of Louisbourg Forteresse de Louisbourg
Вид на Луисбург с моря
Страна	Канада
Координаты	45°53′32″ с. ш. 59°59′10″ з. д.45.8923806° с. ш. 59.9862111° з. д. / 45.8923806; -59.9862111

Крепость Луисбург (англ. Fortress of Louisbourg; фр. Forteresse de Louisbourg) — национальное историческое место в Кейп-Бретон, Новая Шотландия, Канада.

Первое европейское поселение на месте Луисбурга было основано в 1713 году и первоначально называлось «Havre à l’Anglois». Впоследствии маленькое рыбацкое поселение значительно выросло и стало крупнейшим портом XVIII века на американском континенте. К середине 1740-х годов Луисбург стал самым обширным и укреплённым поселением в Америке.

Оборона крепости поддерживалась двумя небольшими фортами расположенными поблизости. Крепость была расположена в низменности и ориентирована в основном от нападений с моря. Доминирующие холмы расположенные рядом осложняли сухопутную оборону.

Захваченная англичанами в 1745 году крепость, была одним из главных аргументов на мирных переговорах в войне за Австрийское наследство. По соглашению 1748 года крепость была возвращена французам в обмен на индийский город Мадрас. Входе Семилетней войны британские войска вновь захватили крепость.

Крепость и город были частично восстановлены в 1960-х для туристов, использовалась часть оригинальной каменной кладки. Главным каменщиком этого проекта был Рон Бовэрд.

История

Необходимость форта на острове Кейп-Бретон назрела для обеспечения безопасности столицы Новой Франции Квебека. Новая крепость-порт должна была прикрыть пролив Кабота от прохода английских кораблей в залив св. Лаврентия. Изначально французы планировали основать крепость в другом месте острова, но сильное зимнее обледенение вынудило их выбрать место на котором находится современный Луисбург. Новое поселение было названо в «Havre Louisbourg» в честь французского короля Людовика XIV. Луисбург стал столицей французской колонии Иль-Руаяль. Построенная крепость стала отличным защитником Квебека.

Многочисленные рифы к югу и остров на севере с размещёнными артиллерийскими батареями защищал вход в гавань порта. Британцам оставался лишь 150 метровый пролив, по этой причине Луисбург называли «Северным Гибралтаром» или «Американский Дюнкерк». Также новый порт позволил Франции получить доступ к огромным рыболовным ресурсам Большой Ньюфаундлендской банке.

Стремительно развивающийся Луисбург стал достаточно большим городом. В нём был коммерческий район, жилой район, военная постройки, а также рынки, гостиницы и таверны в пригородах. Крепость стала вторым по значению торговым городом в Новой Франции.

Население

Первыми жителями стали 116 мужчин, 10 женщин и 23 ребёнка. В 1719 году население города составляло 823 человек, 7 лет спустя в в 1726 году уже 1296 поселенцев. В 1734 году было 1616, а к 1752 году население Луисбурга стало 4174, несмотря на унесшую много жизней оспу в 1731—1732 годах.

Строительство Луисбурга стало важной инвестицией в развитии своей колонии. Рыбный промысел для Франции стал более важным чем торговля мехом. К 1731 году Луисбургские рыбаки экспортировали 167000 тонн трески и 1600 баррелей рыбьего жира. Рыболовный флот насчитывал примерно 400 шлюпок и 60-70 шхун.

Фортификация

Крепость славилась своими укреплениями которые французский архитектор Жан-Франсуа дю Вержери де Вервиль и строители возводили 28 лет. Возведение крепости стоило Франции 30 млн ливров. По поводу огромной по тем временам стоимости возведения крепости французский король Людовик XV шутил что за такую цену он должен был бы видеть шпили крепости из своего дворца в Версале. Общая длина стен форта составляет примерно 4 километра, высота стен с сухопутной стороны около 10 метров. Крепость была с 6 бастионами из двумя воротам, одни из которых можно наблюдать в настоящее время. С восточной стороны выходящей к морю высота стен всего около пяти метров, ширина около 2. На стенах выходящих на гавань было размещено 15 орудий. Всего в крепости было обустроено 148 амбразур, однако историками было установлено что только в примерно в 100 из них были установлены орудия. Небольшой остров в гавани порта был также укреплён стенами высотой в 3 метра и толщиной в 2,5 метра. На острове было установлено 31 24-фунтовая пушка. Сам остров имел лишь оборонительное значение, на нём была обустроена лишь небольшая пристань.

Первая осада

В 1745 году в ходе войны за Австрийское наследство война велась также и на американском континенте. Луисбург имел огромнейшее значение для обороны Новой Франции. Французы вынуждены были капитулировать 16 июня 1745 года под натиском Британского королевского флота и сухопутных сил прибывших из Новой Англии. Французы пытались вернуть крепость, но посланная экспедиция сильно пострадала от штормов и атак британцев так и не достигнув Луисбурга.

В 1748 году в результате мирных переговоров Луисбург был возвращён Франции взамен территорий захваченных в ходе войны в Нидерландах, а также британский военный пост в Мадрасе, Индия. Для французов возвращение Луисбурга было принципиальным, экономическое и военное значение города для Франции было трудно переоценить. К тому же город носил имя их короля.

Англичане вернув французам Луисбург основали в 1749 году крепость и порт Галифакс, который впоследствии стал самым крупнейшей военно-морской базой Новой Англии.

Вторая осада Луисбурга

Британские колонии в Северной Америке расширились вплоть до границ Новой Франции. Французы и союзные им племена индейцев противились продвижению британских колонистов на север и запад что приводило к вооружённым стычкам, которые привели к началу вооружённого конфликта в 1754 году. Франко-индейская война вызвала в дальнейшем Семилетнею войну в Европе.

Крупномасштабная операция французского флота предпринятая в 1757 году по защите побережья Новой Франции предотвратило нападение англичан. Но недостаточная поддержка в следующем, 1758 году, позволила англичанам произвести высадку для осады Луисбурга. Осада закончилась капитуляцией французов 26 июля 1758 года. Англичане в 1759 году использовали Луисбург как отправную базу для наступления на столицу Новой Франции город Квебек.

Крепостные сооружения разбирались англичанами для предотвращения использования её французами. После заключения мира англичане покинули крепость, многие стройматериалы были отправлены в Бостон для использования в строительстве различных зданий.

Реконструкция

В 1961 году правительство Канады приняло решение о восстановлении одной четвёртой части крепости. К XX веку крепость была полностью разрушена. Проведённая реконструкция потребовала консолидации огромных усилий архитекторов, инженеров, историков и каменщиков. По проекту крепость восстанавливалась в том виде в котором она существовала в период своего рассвета в 1740-е годы. В реконструкции участвовали безработные шахтёры из индустриальной части Кейп-Бретон.

В настоящее время Луисбург является национальной исторической достопримечательностью Канады которой управляет специальная организация как часть системы национальных исторических мест Канады. На территории крепости проводятся экскурсии и исторические реконструкции включающие демонстрацию оружия и одежды и быта колонии XVIII века.

Ссылки

• [www.pc.gc.ca/lhn-nhs/ns/louisbourg/index_e.asp Крепость Луисбург Национальный исторический памятник — Парки Канады]
• [www.pedalandseaadventures.com/fortress_louisbourg.html История крепости]

Отрывок, характеризующий Луисбург

– Болит.
– Ваше благородие, к генералу. Здесь в избе стоят, – сказал фейерверкер, подходя к Тушину.
– Сейчас, голубчик.
Тушин встал и, застегивая шинель и оправляясь, отошел от костра…
Недалеко от костра артиллеристов, в приготовленной для него избе, сидел князь Багратион за обедом, разговаривая с некоторыми начальниками частей, собравшимися у него. Тут был старичок с полузакрытыми глазами, жадно обгладывавший баранью кость, и двадцатидвухлетний безупречный генерал, раскрасневшийся от рюмки водки и обеда, и штаб офицер с именным перстнем, и Жерков, беспокойно оглядывавший всех, и князь Андрей, бледный, с поджатыми губами и лихорадочно блестящими глазами.
В избе стояло прислоненное в углу взятое французское знамя, и аудитор с наивным лицом щупал ткань знамени и, недоумевая, покачивал головой, может быть оттого, что его и в самом деле интересовал вид знамени, а может быть, и оттого, что ему тяжело было голодному смотреть на обед, за которым ему не достало прибора. В соседней избе находился взятый в плен драгунами французский полковник. Около него толпились, рассматривая его, наши офицеры. Князь Багратион благодарил отдельных начальников и расспрашивал о подробностях дела и о потерях. Полковой командир, представлявшийся под Браунау, докладывал князю, что, как только началось дело, он отступил из леса, собрал дроворубов и, пропустив их мимо себя, с двумя баталионами ударил в штыки и опрокинул французов.
– Как я увидал, ваше сиятельство, что первый батальон расстроен, я стал на дороге и думаю: «пропущу этих и встречу батальным огнем»; так и сделал.
Полковому командиру так хотелось сделать это, так он жалел, что не успел этого сделать, что ему казалось, что всё это точно было. Даже, может быть, и в самом деле было? Разве можно было разобрать в этой путанице, что было и чего не было?
– Причем должен заметить, ваше сиятельство, – продолжал он, вспоминая о разговоре Долохова с Кутузовым и о последнем свидании своем с разжалованным, – что рядовой, разжалованный Долохов, на моих глазах взял в плен французского офицера и особенно отличился.
– Здесь то я видел, ваше сиятельство, атаку павлоградцев, – беспокойно оглядываясь, вмешался Жерков, который вовсе не видал в этот день гусар, а только слышал о них от пехотного офицера. – Смяли два каре, ваше сиятельство.
На слова Жеркова некоторые улыбнулись, как и всегда ожидая от него шутки; но, заметив, что то, что он говорил, клонилось тоже к славе нашего оружия и нынешнего дня, приняли серьезное выражение, хотя многие очень хорошо знали, что то, что говорил Жерков, была ложь, ни на чем не основанная. Князь Багратион обратился к старичку полковнику.
– Благодарю всех, господа, все части действовали геройски: пехота, кавалерия и артиллерия. Каким образом в центре оставлены два орудия? – спросил он, ища кого то глазами. (Князь Багратион не спрашивал про орудия левого фланга; он знал уже, что там в самом начале дела были брошены все пушки.) – Я вас, кажется, просил, – обратился он к дежурному штаб офицеру.
– Одно было подбито, – отвечал дежурный штаб офицер, – а другое, я не могу понять; я сам там всё время был и распоряжался и только что отъехал… Жарко было, правда, – прибавил он скромно.
Кто то сказал, что капитан Тушин стоит здесь у самой деревни, и что за ним уже послано.
– Да вот вы были, – сказал князь Багратион, обращаясь к князю Андрею.
– Как же, мы вместе немного не съехались, – сказал дежурный штаб офицер, приятно улыбаясь Болконскому.
– Я не имел удовольствия вас видеть, – холодно и отрывисто сказал князь Андрей.
Все молчали. На пороге показался Тушин, робко пробиравшийся из за спин генералов. Обходя генералов в тесной избе, сконфуженный, как и всегда, при виде начальства, Тушин не рассмотрел древка знамени и спотыкнулся на него. Несколько голосов засмеялось.
– Каким образом орудие оставлено? – спросил Багратион, нахмурившись не столько на капитана, сколько на смеявшихся, в числе которых громче всех слышался голос Жеркова.
Тушину теперь только, при виде грозного начальства, во всем ужасе представилась его вина и позор в том, что он, оставшись жив, потерял два орудия. Он так был взволнован, что до сей минуты не успел подумать об этом. Смех офицеров еще больше сбил его с толку. Он стоял перед Багратионом с дрожащею нижнею челюстью и едва проговорил:
– Не знаю… ваше сиятельство… людей не было, ваше сиятельство.
– Вы бы могли из прикрытия взять!
Что прикрытия не было, этого не сказал Тушин, хотя это была сущая правда. Он боялся подвести этим другого начальника и молча, остановившимися глазами, смотрел прямо в лицо Багратиону, как смотрит сбившийся ученик в глаза экзаменатору.
Молчание было довольно продолжительно. Князь Багратион, видимо, не желая быть строгим, не находился, что сказать; остальные не смели вмешаться в разговор. Князь Андрей исподлобья смотрел на Тушина, и пальцы его рук нервически двигались.
– Ваше сиятельство, – прервал князь Андрей молчание своим резким голосом, – вы меня изволили послать к батарее капитана Тушина. Я был там и нашел две трети людей и лошадей перебитыми, два орудия исковерканными, и прикрытия никакого.
Князь Багратион и Тушин одинаково упорно смотрели теперь на сдержанно и взволнованно говорившего Болконского.
– И ежели, ваше сиятельство, позволите мне высказать свое мнение, – продолжал он, – то успехом дня мы обязаны более всего действию этой батареи и геройской стойкости капитана Тушина с его ротой, – сказал князь Андрей и, не ожидая ответа, тотчас же встал и отошел от стола.
Князь Багратион посмотрел на Тушина и, видимо не желая выказать недоверия к резкому суждению Болконского и, вместе с тем, чувствуя себя не в состоянии вполне верить ему, наклонил голову и сказал Тушину, что он может итти. Князь Андрей вышел за ним.
– Вот спасибо: выручил, голубчик, – сказал ему Тушин.
Князь Андрей оглянул Тушина и, ничего не сказав, отошел от него. Князю Андрею было грустно и тяжело. Всё это было так странно, так непохоже на то, чего он надеялся.

«Кто они? Зачем они? Что им нужно? И когда всё это кончится?» думал Ростов, глядя на переменявшиеся перед ним тени. Боль в руке становилась всё мучительнее. Сон клонил непреодолимо, в глазах прыгали красные круги, и впечатление этих голосов и этих лиц и чувство одиночества сливались с чувством боли. Это они, эти солдаты, раненые и нераненые, – это они то и давили, и тяготили, и выворачивали жилы, и жгли мясо в его разломанной руке и плече. Чтобы избавиться от них, он закрыл глаза.
Он забылся на одну минуту, но в этот короткий промежуток забвения он видел во сне бесчисленное количество предметов: он видел свою мать и ее большую белую руку, видел худенькие плечи Сони, глаза и смех Наташи, и Денисова с его голосом и усами, и Телянина, и всю свою историю с Теляниным и Богданычем. Вся эта история была одно и то же, что этот солдат с резким голосом, и эта то вся история и этот то солдат так мучительно, неотступно держали, давили и все в одну сторону тянули его руку. Он пытался устраняться от них, но они не отпускали ни на волос, ни на секунду его плечо. Оно бы не болело, оно было бы здорово, ежели б они не тянули его; но нельзя было избавиться от них.
Он открыл глаза и поглядел вверх. Черный полог ночи на аршин висел над светом углей. В этом свете летали порошинки падавшего снега. Тушин не возвращался, лекарь не приходил. Он был один, только какой то солдатик сидел теперь голый по другую сторону огня и грел свое худое желтое тело.
«Никому не нужен я! – думал Ростов. – Некому ни помочь, ни пожалеть. А был же и я когда то дома, сильный, веселый, любимый». – Он вздохнул и со вздохом невольно застонал.
– Ай болит что? – спросил солдатик, встряхивая свою рубаху над огнем, и, не дожидаясь ответа, крякнув, прибавил: – Мало ли за день народу попортили – страсть!
Ростов не слушал солдата. Он смотрел на порхавшие над огнем снежинки и вспоминал русскую зиму с теплым, светлым домом, пушистою шубой, быстрыми санями, здоровым телом и со всею любовью и заботою семьи. «И зачем я пошел сюда!» думал он.
На другой день французы не возобновляли нападения, и остаток Багратионова отряда присоединился к армии Кутузова.



Князь Василий не обдумывал своих планов. Он еще менее думал сделать людям зло для того, чтобы приобрести выгоду. Он был только светский человек, успевший в свете и сделавший привычку из этого успеха. У него постоянно, смотря по обстоятельствам, по сближениям с людьми, составлялись различные планы и соображения, в которых он сам не отдавал себе хорошенько отчета, но которые составляли весь интерес его жизни. Не один и не два таких плана и соображения бывало у него в ходу, а десятки, из которых одни только начинали представляться ему, другие достигались, третьи уничтожались. Он не говорил себе, например: «Этот человек теперь в силе, я должен приобрести его доверие и дружбу и через него устроить себе выдачу единовременного пособия», или он не говорил себе: «Вот Пьер богат, я должен заманить его жениться на дочери и занять нужные мне 40 тысяч»; но человек в силе встречался ему, и в ту же минуту инстинкт подсказывал ему, что этот человек может быть полезен, и князь Василий сближался с ним и при первой возможности, без приготовления, по инстинкту, льстил, делался фамильярен, говорил о том, о чем нужно было.