Лики, Луис

Луис Лики
Louis Seymour Bazett Leakey
Место рождения:	Кения
Место смерти:	Лондон, Великобритания
Научная сфера:	антропология, археология
Награды и премии:	Медаль Хаббарда (1962) Силлимановская лекция (1963) Медаль Прествича (1969)

Луис Лики (англ. Louis Leakey, 7 августа 1903 года — 1 октября 1972 года) — кенийский антрополог и археолог британского происхождения, работы которого имеют большую ценность в изучении развития эволюционирования человека в Африке. Сделал важные палеоантропологические открытия в Восточной Африке (презинджантроп, зинджантроп). Также он сыграл значительную роль в создании организаций для дальнейших исследований в Африке и защиты её дикой природы. Будучи главным инициатором установления традиций палеоантропологического исследования, он имел возможность побуждать следующие поколения продолжить своё дело, особенно внутри своей собственной семьи, многие из них также стали знаменитыми учеными. Полностью поддерживал теорию эволюционного развития Чарльза Дарвина и нашел подтверждения дарвиновской гипотезы, о том, что человек появился в Африке; в то же время являлся набожным христианином.

Происхождение

Родители Луиса, Гарри и Мэрри Базетт Лики (для друзей — Мэй), были миссионерами Церкви Англии в британской Восточной Африке (ныне Кения). Гарри занимался предварительным обустройством места для филиала «Общества церковной миссии» (Church Mission Society) на территории народа кикуйю. База миссионеров сначала представляла собой хижину и две палатки в северном нагорье Найроби. Первым домом для Луиса стал дом с земляным полом, соломенной крышей, полный грызунов и насекомых, не отапливаемый ничем, кроме жаровни с углями. В одной из палаток миссионеры основали больницу. Позднее была открыта женская школа для африканских женщин. Гарри работал над переводом Библии на язык кикуйю.

У Луиса был младший брат Дуглас и две старших сестры — Глэдис Лики Бечер (Gladys Leakey Beecher) и Джулия Лики Барэм (Julia Leakey Barham).

Палеоантропологические исследования

Начиная с 30-х годов XX столетия Луис Лики, совместно со своей женой Мэри Лики, занимается исследованием плейстоценовых континентальных отложений в районе Олдувайского ущелья.

Олдувайское ущелье — каньон, до 90 м врезавшийся в ложе древней долины, за многие тысячелетия заполнившейся речными наносами, вулканическим пеплом и другими отложениями. В стенах этого ущелья исследователи выявили пять слоев, относящихся к различным геологическим эпохам. Эти пять горизонтов чередовались со слоями вулканического туфа, благодаря чему можно было надежно датировать находки, залегавшие в этих слоях.

За тридцать лет раскопок и сборов было найдено множество примитивных каменных орудий, супруги великолепно изучили геологию и стратиграфию ущелья, но только в 1959 году им, наконец, удалось найти остатки гоминид. Это был череп одного из предшественников современного человека, которого первоначально Лики назвал зинджантропом. Правда, после более тщательного изучения оказалось, что это еще одна ветвь рода австралопитековых, и зинджантроп был переименован в австралопитека бойсовского. Калий-аргоновый метод позволил определить его возраст: 1,8—1,6 млн лет.

В 1962 году Лики нашел в Олдувайском ущелье остатки черепов четырех особей, которые уже не были австралопитеками (объем мозга около 642 см³), а явно принадлежали к роду Homo, получившие название — Человек умелый (Homo habilis). Позднее были найдены другие остатки гоминид, возрастом от 500 тыс. лет до 1,8 млн. лет.

В период с 1935 по 1952 год на берегах озера Виктория Лики обнаружил миоценовые окаменелости, в том числе остатки примитивных антропоидов.

Понимая, что изучение особенностей поведения человекообразных обезьян может помочь ответить на многие вопросы палеоантропологии и эволюции человека, Луис Лики много внимания уделял развитию этологии приматов. Благодаря его усилиям были проведены многолетние уникальные наблюдения за жизнью человекообразных обезьян в дикой природе. Жизнь шимпанзе, в Танзании изучала Джейн Моррис Гудолл, горных горилл на границе Демократической Республики Конго, Руанды и Уганды — Дайан Фосси, и орангутанов на Борнео — Бируте Гальдикас.

Память

В 1976 г. Международный астрономический союз присвоил имя Луиса Лики кратеру на видимой стороне Луны.

См. также

• Мэри Лики — палеоантрополог и археолог, жена и соратник Луиса Лики
• Ричард Лики — палеоантрополог и политик, сын Луиса Лики и Мэри Лики
• Мив Лики — палеоантрополог, жена Ричарда Лики.

Отрывок, характеризующий Лики, Луис

– Старички собрались, по мирскому делу, – отвечал мужик, отходя от него.
В это время по дороге от барского дома показались две женщины и человек в белой шляпе, шедшие к офицерам.
– В розовом моя, чур не отбивать! – сказал Ильин, заметив решительно подвигавшуюся к нему Дуняшу.
– Наша будет! – подмигнув, сказал Ильину Лаврушка.
– Что, моя красавица, нужно? – сказал Ильин, улыбаясь.
– Княжна приказали узнать, какого вы полка и ваши фамилии?
– Это граф Ростов, эскадронный командир, а я ваш покорный слуга.
– Бе…се…е…ду…шка! – распевал пьяный мужик, счастливо улыбаясь и глядя на Ильина, разговаривающего с девушкой. Вслед за Дуняшей подошел к Ростову Алпатыч, еще издали сняв свою шляпу.
– Осмелюсь обеспокоить, ваше благородие, – сказал он с почтительностью, но с относительным пренебрежением к юности этого офицера и заложив руку за пазуху. – Моя госпожа, дочь скончавшегося сего пятнадцатого числа генерал аншефа князя Николая Андреевича Болконского, находясь в затруднении по случаю невежества этих лиц, – он указал на мужиков, – просит вас пожаловать… не угодно ли будет, – с грустной улыбкой сказал Алпатыч, – отъехать несколько, а то не так удобно при… – Алпатыч указал на двух мужиков, которые сзади так и носились около него, как слепни около лошади.
– А!.. Алпатыч… А? Яков Алпатыч!.. Важно! прости ради Христа. Важно! А?.. – говорили мужики, радостно улыбаясь ему. Ростов посмотрел на пьяных стариков и улыбнулся.
– Или, может, это утешает ваше сиятельство? – сказал Яков Алпатыч с степенным видом, не заложенной за пазуху рукой указывая на стариков.
– Нет, тут утешенья мало, – сказал Ростов и отъехал. – В чем дело? – спросил он.
– Осмелюсь доложить вашему сиятельству, что грубый народ здешний не желает выпустить госпожу из имения и угрожает отпречь лошадей, так что с утра все уложено и ее сиятельство не могут выехать.
– Не может быть! – вскрикнул Ростов.
– Имею честь докладывать вам сущую правду, – повторил Алпатыч.
Ростов слез с лошади и, передав ее вестовому, пошел с Алпатычем к дому, расспрашивая его о подробностях дела. Действительно, вчерашнее предложение княжны мужикам хлеба, ее объяснение с Дроном и с сходкою так испортили дело, что Дрон окончательно сдал ключи, присоединился к мужикам и не являлся по требованию Алпатыча и что поутру, когда княжна велела закладывать, чтобы ехать, мужики вышли большой толпой к амбару и выслали сказать, что они не выпустят княжны из деревни, что есть приказ, чтобы не вывозиться, и они выпрягут лошадей. Алпатыч выходил к ним, усовещивая их, но ему отвечали (больше всех говорил Карп; Дрон не показывался из толпы), что княжну нельзя выпустить, что на то приказ есть; а что пускай княжна остается, и они по старому будут служить ей и во всем повиноваться.
В ту минуту, когда Ростов и Ильин проскакали по дороге, княжна Марья, несмотря на отговариванье Алпатыча, няни и девушек, велела закладывать и хотела ехать; но, увидав проскакавших кавалеристов, их приняли за французов, кучера разбежались, и в доме поднялся плач женщин.
– Батюшка! отец родной! бог тебя послал, – говорили умиленные голоса, в то время как Ростов проходил через переднюю.
Княжна Марья, потерянная и бессильная, сидела в зале, в то время как к ней ввели Ростова. Она не понимала, кто он, и зачем он, и что с нею будет. Увидав его русское лицо и по входу его и первым сказанным словам признав его за человека своего круга, она взглянула на него своим глубоким и лучистым взглядом и начала говорить обрывавшимся и дрожавшим от волнения голосом. Ростову тотчас же представилось что то романическое в этой встрече. «Беззащитная, убитая горем девушка, одна, оставленная на произвол грубых, бунтующих мужиков! И какая то странная судьба натолкнула меня сюда! – думал Ростов, слушяя ее и глядя на нее. – И какая кротость, благородство в ее чертах и в выражении! – думал он, слушая ее робкий рассказ.
Когда она заговорила о том, что все это случилось на другой день после похорон отца, ее голос задрожал. Она отвернулась и потом, как бы боясь, чтобы Ростов не принял ее слова за желание разжалобить его, вопросительно испуганно взглянула на него. У Ростова слезы стояли в глазах. Княжна Марья заметила это и благодарно посмотрела на Ростова тем своим лучистым взглядом, который заставлял забывать некрасивость ее лица.
– Не могу выразить, княжна, как я счастлив тем, что я случайно заехал сюда и буду в состоянии показать вам свою готовность, – сказал Ростов, вставая. – Извольте ехать, и я отвечаю вам своей честью, что ни один человек не посмеет сделать вам неприятность, ежели вы мне только позволите конвоировать вас, – и, почтительно поклонившись, как кланяются дамам царской крови, он направился к двери.
Почтительностью своего тона Ростов как будто показывал, что, несмотря на то, что он за счастье бы счел свое знакомство с нею, он не хотел пользоваться случаем ее несчастия для сближения с нею.
Княжна Марья поняла и оценила этот тон.
– Я очень, очень благодарна вам, – сказала ему княжна по французски, – но надеюсь, что все это было только недоразуменье и что никто не виноват в том. – Княжна вдруг заплакала. – Извините меня, – сказала она.