Луи де Пон дю Лак
| Луи де Пон дю Лак | |
| Louis de Pointe du Lac | |
 Брэд Питт в роли Луи в кинокартине «Интервью с вампиром: Хроника жизни вампира» 94 г. | |
| Создатель: | |
|---|---|
| Произведения: |
«Интервью с вампиром», |
| Пол: |
мужской |
| Национальность: |
француз |
| Возраст: |
25 лет человек, |
| Дата рождения: | |
| Дата смерти: | |
| Семья: |
мать, |
| Дети: |
«дочь» Клодия |
| Роль исполняет: | |
Луи́ де Пон дю Лак (верное франц. произношение Луи́ де Пуэ́нт дю Лак) (фр. Louis de Pointe du Lac) — вымышленный персонаж серии книг «Вампирские хроники» Энн Райс. В начале повествования смертный человек, позже становится вампиром. Протагонист и антигерой первого романа из цикла «Интервью с вампиром». Он также появляется в других книгах из цикла: «Вампир Лестат», «Царица проклятых», «История похитителя тел», «Мемнох-дьявол», «Вампир Арман» и «Меррик».
Человек
Луи де Пон дю Лак родился во Франции 4 октября 1766 года в семье католиков, которая эмигрировала в Северную Америку, когда он был ещё ребёнком. Его мать, сестра и брат жили неподалёку от Нового Орлеана на двух собственных плантациях индиго на Миссисипи, названных Пон дю Лак в честь семьи. Там, после ужасной ссоры, умер младший брат Поль. Луи всегда считал себя виновным в смерти брата (в экранизации смерть брата заменена на смерть жены при родах и новорождённого ребёнка) и не видя дальнейшего смысла продолжать жизнь молил Бога забрать у него этот дар. Он стал циничным и отчаянным, возжелал освободительной смерти, но у него не хватало духу покончить жизнь самоубийством. Луи начал часто наведываться в таверны, бордели и другие небезопасные места, а также вступать в драки и дуэли, чтобы кто-то наконец смог убить его.
Вампир
В одну из таких ночей Луи и привлёк внимание вампира Лестата де Лионкура, который «фатально влюбился» в трагичного луизианского креола и предложил альтернативу его отчаянной, бессмысленной жизни. Лестат был соблазнён не только красотой Луи, но и его видимым неуважением жизни. В 1791 году Лестат сделал Луи вампиром, своим бессмертным компаньоном, и с тех пор пара жила, любила и убивала почти всё последующее столетие.
Но Лестат был «повреждён» событиями во Франции и Старом Свете. Он не был таким мягким наставником и другом, какого желал видеть Луи: «Во мне жила мысль о том, какой прекрасной и возвышенной могла бы стать наша дружба с Лестатом, как мало препятствий стояло на пути к этому и как много нас объединяло».
Хотя Луи и Лестат зачастую спорили, они в конце концов договорились о временном перемирии, и Лестат постепенно начал считать Луи своим спутником жизни, хотя Луи и отказывался внимать его «урокам» об убийстве и жизни вампира.
«Интервью с вампиром» описывает суррогатные семейные отношения между Луи, Лестатом и третьим вампиром Клодией. Луи, в момент слабости, пьёт кровь у пятилетней сироты, а позже Лестат делает её вампиршей, дабы заставить любимого остаться с ним. Но, помогая Луи обрести душевное равновесие, давая ему Клодию, он разрушает жизнь самой Клодии, обрекая её навсегда остаться в теле пятилетнего ребёнка.
В конечном итоге, Луи смирился со своей «семьёй», принимая «материнскую» роль для Клодии, тогда как Лестат взял «отцовскую». Но Клодия взрослела. Несоответствие реального возраста и физического стало для неё сильным стрессом, она начала ненавидеть своих «родителей» за то, что они сделали её вампиром. Клодия восстала против Лестата, пытаясь убить его в 1860, и сбежала с Луи в Старый Свет, чтобы найти других вампиров.
В Париже «отец» и «дочь» наконец нашли то что искали: группу из пятнадцати вампиров, притворяющихся людьми-актёрами в Театре Вампиров. Но в глазах этих вампиров Луи и Клодия — преступники. Они оба пытались убить своего создателя и должны поплатиться жизнью. Луи удалось спастись, так как в Театре внезапно появился сам Лестат и попросил не казнить его. Клодия же не смогла избежать расправы.
Разъярённый казнью Клодии, Луи спалил Театр, после чего покинул Францию с лидером Театра Арманом и обосновался в Америке. Они разошлись в конце XX века в Новом Орлеане.
В начале 1920-х Луи, по его словам, нашёл Лестата в Новом Орлеане, в состоянии кататонии. Возможно, это было выдумкой, чтобы заставить журналиста Дэниела Моллоя искать Лестата. Так Лестат рассказывает в книге «Вампир Лестат»: «Он же поведал обо всем сотням тысяч читателей. Ему осталось только нарисовать карту Нового Орлеана и пометить на ней крестиком то место, где я спал все это время. Хотя трудно сказать, что именно было ему известно и каковы были его истинные намерения».
Луи и Лестат опять встретились в конце романа «Вампир Лестат» в 1985, когда Лестат стал рок-звездой. Во время событий книги «Царица проклятых» Луи и многие другие вампиры собрались в доме Маарет для борьбы с Акашей.
Луи был одним из немногих вампиров, отказавшихся принять «могучую кровь» (содержащую силу древнейших вампиров мира), которую предлагали Маарет и Лестат, предпочитая становиться сильнее с возрастом. Однако, в конце книги «Меррик» Луи вышел на солнце после того, как сделал Меррик вампиром. Лестат, Дэвид Тальбот и Меррик поделились с Луи своей кровью, чтобы спасти его. По словам Дэвида, эта передача крови, возможно, сделала Луи менее человечным по-характеру. Точно сказать нельзя, так как остальные книги не были сосредоточены на персонаже Луи.
В экранизации «Интервью с вампиром: Хроника жизни вампира», роль Луи сыграл актёр Брэд Питт.
В киноадаптации «Королева проклятых», персонаж не был показан или упомянут.
В бродвейском мюзикле «Лестат», его роль сыграл актёр Джим Станек.
Напишите отзыв о статье "Луи де Пон дю Лак"
Ссылки
- [www.annerice.com/ Официальный сайт Энн Райс]
| ||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Луи де Пон дю Лак
«Да, может быть, я и люблю бедную девушку, говорил сам себе Николай, что ж, мне пожертвовать чувством и честью для состояния? Удивляюсь, как маменька могла мне сказать это. Оттого что Соня бедна, то я и не могу любить ее, думал он, – не могу отвечать на ее верную, преданную любовь. А уж наверное с ней я буду счастливее, чем с какой нибудь куклой Жюли. Пожертвовать своим чувством я всегда могу для блага своих родных, говорил он сам себе, но приказывать своему чувству я не могу. Ежели я люблю Соню, то чувство мое сильнее и выше всего для меня».Николай не поехал в Москву, графиня не возобновляла с ним разговора о женитьбе и с грустью, а иногда и озлоблением видела признаки всё большего и большего сближения между своим сыном и бесприданной Соней. Она упрекала себя за то, но не могла не ворчать, не придираться к Соне, часто без причины останавливая ее, называя ее «вы», и «моя милая». Более всего добрая графиня за то и сердилась на Соню, что эта бедная, черноглазая племянница была так кротка, так добра, так преданно благодарна своим благодетелям, и так верно, неизменно, с самоотвержением влюблена в Николая, что нельзя было ни в чем упрекнуть ее.
Николай доживал у родных свой срок отпуска. От жениха князя Андрея получено было 4 е письмо, из Рима, в котором он писал, что он уже давно бы был на пути в Россию, ежели бы неожиданно в теплом климате не открылась его рана, что заставляет его отложить свой отъезд до начала будущего года. Наташа была так же влюблена в своего жениха, так же успокоена этой любовью и так же восприимчива ко всем радостям жизни; но в конце четвертого месяца разлуки с ним, на нее начинали находить минуты грусти, против которой она не могла бороться. Ей жалко было самое себя, жалко было, что она так даром, ни для кого, пропадала всё это время, в продолжение которого она чувствовала себя столь способной любить и быть любимой.
В доме Ростовых было невесело.
Пришли святки, и кроме парадной обедни, кроме торжественных и скучных поздравлений соседей и дворовых, кроме на всех надетых новых платьев, не было ничего особенного, ознаменовывающего святки, а в безветренном 20 ти градусном морозе, в ярком ослепляющем солнце днем и в звездном зимнем свете ночью, чувствовалась потребность какого нибудь ознаменования этого времени.
На третий день праздника после обеда все домашние разошлись по своим комнатам. Было самое скучное время дня. Николай, ездивший утром к соседям, заснул в диванной. Старый граф отдыхал в своем кабинете. В гостиной за круглым столом сидела Соня, срисовывая узор. Графиня раскладывала карты. Настасья Ивановна шут с печальным лицом сидел у окна с двумя старушками. Наташа вошла в комнату, подошла к Соне, посмотрела, что она делает, потом подошла к матери и молча остановилась.
– Что ты ходишь, как бесприютная? – сказала ей мать. – Что тебе надо?
– Его мне надо… сейчас, сию минуту мне его надо, – сказала Наташа, блестя глазами и не улыбаясь. – Графиня подняла голову и пристально посмотрела на дочь.
– Не смотрите на меня. Мама, не смотрите, я сейчас заплачу.
– Садись, посиди со мной, – сказала графиня.
– Мама, мне его надо. За что я так пропадаю, мама?… – Голос ее оборвался, слезы брызнули из глаз, и она, чтобы скрыть их, быстро повернулась и вышла из комнаты. Она вышла в диванную, постояла, подумала и пошла в девичью. Там старая горничная ворчала на молодую девушку, запыхавшуюся, с холода прибежавшую с дворни.
– Будет играть то, – говорила старуха. – На всё время есть.
– Пусти ее, Кондратьевна, – сказала Наташа. – Иди, Мавруша, иди.
И отпустив Маврушу, Наташа через залу пошла в переднюю. Старик и два молодые лакея играли в карты. Они прервали игру и встали при входе барышни. «Что бы мне с ними сделать?» подумала Наташа. – Да, Никита, сходи пожалуста… куда бы мне его послать? – Да, сходи на дворню и принеси пожалуста петуха; да, а ты, Миша, принеси овса.
– Немного овса прикажете? – весело и охотно сказал Миша.
– Иди, иди скорее, – подтвердил старик.
– Федор, а ты мелу мне достань.
Проходя мимо буфета, она велела подавать самовар, хотя это было вовсе не время.
Буфетчик Фока был самый сердитый человек из всего дома. Наташа над ним любила пробовать свою власть. Он не поверил ей и пошел спросить, правда ли?
– Уж эта барышня! – сказал Фока, притворно хмурясь на Наташу.
Никто в доме не рассылал столько людей и не давал им столько работы, как Наташа. Она не могла равнодушно видеть людей, чтобы не послать их куда нибудь. Она как будто пробовала, не рассердится ли, не надуется ли на нее кто из них, но ничьих приказаний люди не любили так исполнять, как Наташиных. «Что бы мне сделать? Куда бы мне пойти?» думала Наташа, медленно идя по коридору.
– Настасья Ивановна, что от меня родится? – спросила она шута, который в своей куцавейке шел навстречу ей.
– От тебя блохи, стрекозы, кузнецы, – отвечал шут.
– Боже мой, Боже мой, всё одно и то же. Ах, куда бы мне деваться? Что бы мне с собой сделать? – И она быстро, застучав ногами, побежала по лестнице к Фогелю, который с женой жил в верхнем этаже. У Фогеля сидели две гувернантки, на столе стояли тарелки с изюмом, грецкими и миндальными орехами. Гувернантки разговаривали о том, где дешевле жить, в Москве или в Одессе. Наташа присела, послушала их разговор с серьезным задумчивым лицом и встала. – Остров Мадагаскар, – проговорила она. – Ма да гас кар, – повторила она отчетливо каждый слог и не отвечая на вопросы m me Schoss о том, что она говорит, вышла из комнаты. Петя, брат ее, был тоже наверху: он с своим дядькой устраивал фейерверк, который намеревался пустить ночью. – Петя! Петька! – закричала она ему, – вези меня вниз. с – Петя подбежал к ней и подставил спину. Она вскочила на него, обхватив его шею руками и он подпрыгивая побежал с ней. – Нет не надо – остров Мадагаскар, – проговорила она и, соскочив с него, пошла вниз.
Как будто обойдя свое царство, испытав свою власть и убедившись, что все покорны, но что всё таки скучно, Наташа пошла в залу, взяла гитару, села в темный угол за шкапчик и стала в басу перебирать струны, выделывая фразу, которую она запомнила из одной оперы, слышанной в Петербурге вместе с князем Андреем. Для посторонних слушателей у ней на гитаре выходило что то, не имевшее никакого смысла, но в ее воображении из за этих звуков воскресал целый ряд воспоминаний. Она сидела за шкапчиком, устремив глаза на полосу света, падавшую из буфетной двери, слушала себя и вспоминала. Она находилась в состоянии воспоминания.
