Луканин, Вениамин Григорьевич

Вениамин Григорьевич Луканин
Дата рождения	10 ноября 1919(1919-11-10)
Место рождения	город Кузнецк Томской губернии, Российская империя
Дата смерти	5 декабря 2014(2014-12-05) (95 лет)
Место смерти	город Красноярск, Россия
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	танковые войска
Годы службы	1941—1945
Звание	гвардии лейтенант
Часть	5-й отдельный гвардейский тяжёлый танковый полк 57-й отдельный гвардейский танковый полк
Командовал	танком
Сражения/войны	Великая Отечественная война Сталинградская битва Харьковская наступательная операция Львовско-Сандомирская операция Висло-Одерская операция
Награды и премии

Вениами́н Григо́рьевич Лука́нин (10 ноября 1919 — 5 декабря 2014) — советский офицер, танкист-ас, участник Великой Отечественной войны. На его боевом счету — 19 подбитых и уничтоженных танков и САУ противника.

Неоднократный чемпион Красноярска и Красноярского края по футболу и хоккею с мячом, участник игр на первенство РСФСР по хоккею с шайбой, трёхкратный чемпион города Ленинграда (ныне Санкт-Петербург) по хоккею с шайбой среди студенческих команд, участник первого Всесоюзного сбора скалолазов (1949 год, Крым). Ветеран спорта РСФСР.

Биография

Ранние годы

Родился 10 ноября 1919 года в городе Кузнецк (ныне Новокузнецк) Томской губернии. В 1929 году вместе с родителями переехал в город Красноярск, где окончил десятилетнюю школу.

Начал увлекаться спортом в начале 1930-х годов: футболом, хоккеем, скалолазанием в красноярском заповеднике «Столбы». Выступал сначала в детской футбольной команде ДСО «Динамо», а с 17 лет начал профессионально играть в хоккей с мячом (зимой) и в футбол (летом).

В 1938 году поступил в Томский политехнический институт, но через два года переехал в Свердловск. Играл за команды вузов.

В годы Великой Отечественной войны

В июле 1941 года, сдав летнюю сессию, добровольцем ушёл на фронт. Направлен в Челябинское танковое училище, которое закончил через год в звании лейтенанта. Осенью 1942 года направлен в должности командира танка в состав 5-го отдельного гвардейского тяжёлого танкового полка на Сталинградский фронт. Участник Сталинградской битвы, Харьковской, Львовско-Сандомирской и Висло-Одерской операций. Воевал на танках КВ-1С, затем ИС-2.

В ходе Сталинградской битвы экипаж В. Г. Луканина записал на свой боевой счёт 5 подбитых и уничтоженных танков противника. В ходе Висло-Одерской операции его танк первым форсировал Вислу, за что начальник штаба пообещал представить командира к званию Героя Советского Союза. Однако оно осталось нереализованным.

Командир тяжёлого танка ИС-2 гвардии лейтенант В. Г. Луканин (командир орудия гвардии старший сержант Сергей Арефьев, заряжающий Андрей Гуртовенко и механик-водитель Василий Слюсаренко) отличился в ходе Львовско-Сандомирской операции в составе 57-го отдельного гвардейского танкового полка 3-й гвардейской танковой армии. На Сандомирском плацдарме на пару с танком ИС-2 гвардии старшего лейтенанта Петра Ляхова (командир орудия гвардии старший сержант Василий Копылов, заряжающий Андрей Хохлов и механик-водитель Михаил Михайлов) в течение двух дней отражали танковые атаки значительно превосходящих сил противника. За два дня экипажи двух советских тяжёлых танков уничтожили в общей сложности 17 немецких танков и самоходных установок, устранив угрозу ликвидации плацдарма на Висле. 8 из них — на счету экипажа В. Г. Луканина.

За этот эпизод командиры орудий гвардии старшие сержанты В. Копылов и С. Арефьев были награждены орденами Красного Знамени, заряжающие А. Гуртовенко и А. Хохлов — орденами Отечественной войны II степени. Получили награды и механики-водители В. Слюсаренко и М. Михайлов. Командиры танков гвардии старший лейтенант П. Ляхов и гвардии лейтенант В. Г. Луканин были представлены к званию Героя Советского Союза, однако награждены не были. По одной из версий, представления были изъяты командиром полка подполковником Богуновым.

За годы войны четырежды был ранен и контужен, находился на лечении в десяти различных госпиталях. В январе 1945 года в результате близкого разрыва снаряда получил тяжёлое увечье ноги: осколком вырвало часть стопы, после чего десять месяцев пробыл в госпиталях, где и встретил День Победы.

Послевоенные годы

Окончил Красноярский лесотехнический институт, аспирантуру при Ленинградской ордена Ленина лесотехнической академии. Но по состоянию здоровья вернулся в Красноярск. Работал старшим научным сотрудником в НИИ лесной промышленности.

Занятия спортом помогли инвалиду 2-й группы В. Г. Луканину преодолеть последствия ранений и контузий. Продолжал играть в футбол, освоил хоккей с шайбой. С 1945 года — спортсмен футбольных и хоккейных команд «Динамо», капитан команды по футболу и по хоккею с мячом «Наука».

В 1949 году принимал участие в первом Всесоюзном сборе скалолазов в Крыму, заняв шестое место среди полусотни участников.

Внешние изображения
	[redyarsk.ru/phgal/detail.php?id=937 Вениамин Луканин и Иван Дворников на тренировке.] Стадион «Динамо». 1950-е годы.

Неоднократный чемпион Красноярска и Красноярского края по футболу, хоккею и хоккею с мячом, участник игр на первенство РСФСР по хоккею с шайбой, трёхкратный чемпион города Ленинграда (ныне Санкт-Петербург) по хоккею с шайбой среди студенческих команд, долгое время выступал в различных всероссийских соревнованиях. Тренер хоккейной команды «Буревестник». Инициатор открытия памятника воинам-спортсменам возле Центрального стадиона на о. Отдыха и «Музея спорта» при крайспорткомитете.

После завершения профессиональной карьеры, выходил на лёд, участвуя в товарищеских встречах среди ветеранов по хоккею с мячом. Ветеран спорта РСФСР.

Жил в городе Красноярске. Умер 5 декабря 2014 года.

Труды

Автор двухтомника «Забыть не имеем права» (1998) — сборника биографических статей о 180-ти спортсменах Красноярского края.

• Луканин В. Г. Забыть не имеем права: 180 биографий из истории Красноярского спорта / В. Г. Луканин; ред.-сост. В. Ф. Ветшева. — Красноярск: Б.и., 1998. — 624 с.
• Луканин В. Г., Ветшева В. Ф. Наш XX век. Дороги памяти. Страницы истории Красноярского спорта. Красноярск: Красноярский писатель, 2007. 453 с. 100 экз.

Отдельные публикации:

• Сибиряки-красноярцы в Великой Отечественной войне. Материалы региональной научно-практической конференции, посвященной 55-летию Победы советского народа в Великой Отечественно войне 1941—1945 гг. / под ред. Н. И. Дроздова. Красноярск: Редакционно-издательский отдел КГПУ, 2000. — 138 с. — 30-31, 36-38. ISBN 5-85981-072-5

Награды

Советские государственные награды:

• орден Красного Знамени
• орден Отечественной войны I степени (6 апреля 1985)
• орден Красной Звезды (6 августа 1944)
• медали «За отвагу», «За оборону Сталинграда» и «За победу над Германией», а также юбилейные.

Семья

Жена — Вера Фёдоровна Ветшева, доктор технических наук, академик РАЕН, профессор СибГТУ (1927 г.р.). Сын — Борис Вениаминович Луканин (1954 г.р.). Внучка — Луканина Наталья Борисовна (1977 г.р.). Младшая внучка — Луканина (Шторм) Майя Борисовна (1983 г.р.).

Оценки и мнения

Гвардейская стойкость // газета «Во славу Родины!», сентябрь 1944:

Танкисты экипажей Ляхова и Луканина за два дня уничтожили 17 немецких танков и самоходных орудий. <…>

Когда закончилась вражеская артподготовка, гитлеровцы бросились в бешеную контратаку. Два наших танка, стоявших в засаде, заметили впереди на скате высоты облако пыли, поднятой вражескими танками и бронетранспортёрами. Более 30 немецких машин двигалось на наши боевые порядки.

— Подойдут ближе, будем их бить, — решил гвардии лейтенант Ляхов.

Наши танки занимали очень выгодную позицию. Они могли бить по бортам вражеских машин. <…>

В этот день врагу не удалось продвинуться ни на шаг. Путь ему преградили бесстрашные мужественные гвардейцы — танкисты Ляхов, Луканин и их экипажи.

На следующее утро снова разгорелся ожесточенный бой. Враг в дикой злобе рвался к шоссе, бросая в контратаку большое количество танков и самоходных орудий. Но танки Ляхова и Луканина были для врага несокрушимой крепостью.

Так сражаются наши славные гвардейцы!

В. Г. Луканин:

Люди шли в бой не ради наград, а за Родину! Моим экипажем были уничтожены под Сталинградом 5 танков, на Харьковском направлении — 3 танка, на Сандомирском плацдарме — 8 танков, на территории Германии — 3 танка. Это кроме прочей техники врага и его живой силы. Но и сам был несколько раз ранен и контужен. После очередного тяжёлого ранения в январе 1945 провалялся в госпиталях десять месяцев. Там встретил День Победы…

Литература

• Малов А. М. Юность моя опалённая: художественно-документальная повесть. Казань: Татарское книжное издательство, 2002. — 175 с. — ISBN 5-298-01106-3
• «Шли в бой не ради наград»: о В. Луканине / Луканин В. Г., Ветшева В. Ф. Наш XX век. Дороги памяти. Страницы истории Красноярского спорта. Красноярск: Красноярский писатель, 2007. Кн. 1. В боях за Родину. — С. 24-32.

Ссылки

• Владислав Шевнин. [www.redyarsk.ru/articles/detail.php?id=2853 С боевым товарищем мячом.] «Стадион». 17 ноября 2009.
• Трофимов В. П. [region.krasu.ru/node/394 Танкист Луканин из 3-й гвардейской…] Народная энциклопедия «Мой Красноярск», 25 мая 2005.
• [kraysport.ru/estolympicfire/item/753-nikto-ne-zabyt?tmpl=component&print=1 Вениамин Луканин] / Никто не забыт, ничто не забыто. Спорт на Енисее, № 15 от 6.5.2010, стр. 4-5.
• Бурмак У. В. [www.stolby.ru/Mat/Stolbist/23/03.asp Наш юбиляр Вениамин Григорьевич Луканин.] «Столбист» № 11 (23). 1999.
• Сергей Иванов. [www.krasrab.com/archive/2005/09/09/29/view_article Спорт и судьбы.] Красноярский рабочий. 09.09.2005.

Отрывок, характеризующий Луканин, Вениамин Григорьевич

Пьер ничего не ответил и, нахмуренный и сердитый, каким его никогда не видали, вышел от Растопчина.

Когда он приехал домой, уже смеркалось. Человек восемь разных людей побывало у него в этот вечер. Секретарь комитета, полковник его батальона, управляющий, дворецкий и разные просители. У всех были дела до Пьера, которые он должен был разрешить. Пьер ничего не понимал, не интересовался этими делами и давал на все вопросы только такие ответы, которые бы освободили его от этих людей. Наконец, оставшись один, он распечатал и прочел письмо жены.
«Они – солдаты на батарее, князь Андрей убит… старик… Простота есть покорность богу. Страдать надо… значение всего… сопрягать надо… жена идет замуж… Забыть и понять надо…» И он, подойдя к постели, не раздеваясь повалился на нее и тотчас же заснул.
Когда он проснулся на другой день утром, дворецкий пришел доложить, что от графа Растопчина пришел нарочно посланный полицейский чиновник – узнать, уехал ли или уезжает ли граф Безухов.
Человек десять разных людей, имеющих дело до Пьера, ждали его в гостиной. Пьер поспешно оделся, и, вместо того чтобы идти к тем, которые ожидали его, он пошел на заднее крыльцо и оттуда вышел в ворота.
С тех пор и до конца московского разорения никто из домашних Безуховых, несмотря на все поиски, не видал больше Пьера и не знал, где он находился.


Ростовы до 1 го сентября, то есть до кануна вступления неприятеля в Москву, оставались в городе.
После поступления Пети в полк казаков Оболенского и отъезда его в Белую Церковь, где формировался этот полк, на графиню нашел страх. Мысль о том, что оба ее сына находятся на войне, что оба они ушли из под ее крыла, что нынче или завтра каждый из них, а может быть, и оба вместе, как три сына одной ее знакомой, могут быть убиты, в первый раз теперь, в это лето, с жестокой ясностью пришла ей в голову. Она пыталась вытребовать к себе Николая, хотела сама ехать к Пете, определить его куда нибудь в Петербурге, но и то и другое оказывалось невозможным. Петя не мог быть возвращен иначе, как вместе с полком или посредством перевода в другой действующий полк. Николай находился где то в армии и после своего последнего письма, в котором подробно описывал свою встречу с княжной Марьей, не давал о себе слуха. Графиня не спала ночей и, когда засыпала, видела во сне убитых сыновей. После многих советов и переговоров граф придумал наконец средство для успокоения графини. Он перевел Петю из полка Оболенского в полк Безухова, который формировался под Москвою. Хотя Петя и оставался в военной службе, но при этом переводе графиня имела утешенье видеть хотя одного сына у себя под крылышком и надеялась устроить своего Петю так, чтобы больше не выпускать его и записывать всегда в такие места службы, где бы он никак не мог попасть в сражение. Пока один Nicolas был в опасности, графине казалось (и она даже каялась в этом), что она любит старшего больше всех остальных детей; но когда меньшой, шалун, дурно учившийся, все ломавший в доме и всем надоевший Петя, этот курносый Петя, с своими веселыми черными глазами, свежим румянцем и чуть пробивающимся пушком на щеках, попал туда, к этим большим, страшным, жестоким мужчинам, которые там что то сражаются и что то в этом находят радостного, – тогда матери показалось, что его то она любила больше, гораздо больше всех своих детей. Чем ближе подходило то время, когда должен был вернуться в Москву ожидаемый Петя, тем более увеличивалось беспокойство графини. Она думала уже, что никогда не дождется этого счастия. Присутствие не только Сони, но и любимой Наташи, даже мужа, раздражало графиню. «Что мне за дело до них, мне никого не нужно, кроме Пети!» – думала она.
В последних числах августа Ростовы получили второе письмо от Николая. Он писал из Воронежской губернии, куда он был послан за лошадьми. Письмо это не успокоило графиню. Зная одного сына вне опасности, она еще сильнее стала тревожиться за Петю.
Несмотря на то, что уже с 20 го числа августа почти все знакомые Ростовых повыехали из Москвы, несмотря на то, что все уговаривали графиню уезжать как можно скорее, она ничего не хотела слышать об отъезде до тех пор, пока не вернется ее сокровище, обожаемый Петя. 28 августа приехал Петя. Болезненно страстная нежность, с которою мать встретила его, не понравилась шестнадцатилетнему офицеру. Несмотря на то, что мать скрыла от него свое намеренье не выпускать его теперь из под своего крылышка, Петя понял ее замыслы и, инстинктивно боясь того, чтобы с матерью не разнежничаться, не обабиться (так он думал сам с собой), он холодно обошелся с ней, избегал ее и во время своего пребывания в Москве исключительно держался общества Наташи, к которой он всегда имел особенную, почти влюбленную братскую нежность.
По обычной беспечности графа, 28 августа ничто еще не было готово для отъезда, и ожидаемые из рязанской и московской деревень подводы для подъема из дома всего имущества пришли только 30 го.
С 28 по 31 августа вся Москва была в хлопотах и движении. Каждый день в Дорогомиловскую заставу ввозили и развозили по Москве тысячи раненых в Бородинском сражении, и тысячи подвод, с жителями и имуществом, выезжали в другие заставы. Несмотря на афишки Растопчина, или независимо от них, или вследствие их, самые противоречащие и странные новости передавались по городу. Кто говорил о том, что не велено никому выезжать; кто, напротив, рассказывал, что подняли все иконы из церквей и что всех высылают насильно; кто говорил, что было еще сраженье после Бородинского, в котором разбиты французы; кто говорил, напротив, что все русское войско уничтожено; кто говорил о московском ополчении, которое пойдет с духовенством впереди на Три Горы; кто потихоньку рассказывал, что Августину не ведено выезжать, что пойманы изменники, что мужики бунтуют и грабят тех, кто выезжает, и т. п., и т. п. Но это только говорили, а в сущности, и те, которые ехали, и те, которые оставались (несмотря на то, что еще не было совета в Филях, на котором решено было оставить Москву), – все чувствовали, хотя и не выказывали этого, что Москва непременно сдана будет и что надо как можно скорее убираться самим и спасать свое имущество. Чувствовалось, что все вдруг должно разорваться и измениться, но до 1 го числа ничто еще не изменялось. Как преступник, которого ведут на казнь, знает, что вот вот он должен погибнуть, но все еще приглядывается вокруг себя и поправляет дурно надетую шапку, так и Москва невольно продолжала свою обычную жизнь, хотя знала, что близко то время погибели, когда разорвутся все те условные отношения жизни, которым привыкли покоряться.
В продолжение этих трех дней, предшествовавших пленению Москвы, все семейство Ростовых находилось в различных житейских хлопотах. Глава семейства, граф Илья Андреич, беспрестанно ездил по городу, собирая со всех сторон ходившие слухи, и дома делал общие поверхностные и торопливые распоряжения о приготовлениях к отъезду.
Графиня следила за уборкой вещей, всем была недовольна и ходила за беспрестанно убегавшим от нее Петей, ревнуя его к Наташе, с которой он проводил все время. Соня одна распоряжалась практической стороной дела: укладываньем вещей. Но Соня была особенно грустна и молчалива все это последнее время. Письмо Nicolas, в котором он упоминал о княжне Марье, вызвало в ее присутствии радостные рассуждения графини о том, как во встрече княжны Марьи с Nicolas она видела промысл божий.
– Я никогда не радовалась тогда, – сказала графиня, – когда Болконский был женихом Наташи, а я всегда желала, и у меня есть предчувствие, что Николинька женится на княжне. И как бы это хорошо было!
Соня чувствовала, что это была правда, что единственная возможность поправления дел Ростовых была женитьба на богатой и что княжна была хорошая партия. Но ей было это очень горько. Несмотря на свое горе или, может быть, именно вследствие своего горя, она на себя взяла все трудные заботы распоряжений об уборке и укладке вещей и целые дни была занята. Граф и графиня обращались к ней, когда им что нибудь нужно было приказывать. Петя и Наташа, напротив, не только не помогали родителям, но большею частью всем в доме надоедали и мешали. И целый день почти слышны были в доме их беготня, крики и беспричинный хохот. Они смеялись и радовались вовсе не оттого, что была причина их смеху; но им на душе было радостно и весело, и потому все, что ни случалось, было для них причиной радости и смеха. Пете было весело оттого, что, уехав из дома мальчиком, он вернулся (как ему говорили все) молодцом мужчиной; весело было оттого, что он дома, оттого, что он из Белой Церкви, где не скоро была надежда попасть в сраженье, попал в Москву, где на днях будут драться; и главное, весело оттого, что Наташа, настроению духа которой он всегда покорялся, была весела. Наташа же была весела потому, что она слишком долго была грустна, и теперь ничто не напоминало ей причину ее грусти, и она была здорова. Еще она была весела потому, что был человек, который ею восхищался (восхищение других была та мазь колес, которая была необходима для того, чтоб ее машина совершенно свободно двигалась), и Петя восхищался ею. Главное же, веселы они были потому, что война была под Москвой, что будут сражаться у заставы, что раздают оружие, что все бегут, уезжают куда то, что вообще происходит что то необычайное, что всегда радостно для человека, в особенности для молодого.


31 го августа, в субботу, в доме Ростовых все казалось перевернутым вверх дном. Все двери были растворены, вся мебель вынесена или переставлена, зеркала, картины сняты. В комнатах стояли сундуки, валялось сено, оберточная бумага и веревки. Мужики и дворовые, выносившие вещи, тяжелыми шагами ходили по паркету. На дворе теснились мужицкие телеги, некоторые уже уложенные верхом и увязанные, некоторые еще пустые.
Голоса и шаги огромной дворни и приехавших с подводами мужиков звучали, перекликиваясь, на дворе и в доме. Граф с утра выехал куда то. Графиня, у которой разболелась голова от суеты и шума, лежала в новой диванной с уксусными повязками на голове. Пети не было дома (он пошел к товарищу, с которым намеревался из ополченцев перейти в действующую армию). Соня присутствовала в зале при укладке хрусталя и фарфора. Наташа сидела в своей разоренной комнате на полу, между разбросанными платьями, лентами, шарфами, и, неподвижно глядя на пол, держала в руках старое бальное платье, то самое (уже старое по моде) платье, в котором она в первый раз была на петербургском бале.
Наташе совестно было ничего не делать в доме, тогда как все были так заняты, и она несколько раз с утра еще пробовала приняться за дело; но душа ее не лежала к этому делу; а она не могла и не умела делать что нибудь не от всей души, не изо всех своих сил. Она постояла над Соней при укладке фарфора, хотела помочь, но тотчас же бросила и пошла к себе укладывать свои вещи. Сначала ее веселило то, что она раздавала свои платья и ленты горничным, но потом, когда остальные все таки надо было укладывать, ей это показалось скучным.
– Дуняша, ты уложишь, голубушка? Да? Да?
И когда Дуняша охотно обещалась ей все сделать, Наташа села на пол, взяла в руки старое бальное платье и задумалась совсем не о том, что бы должно было занимать ее теперь. Из задумчивости, в которой находилась Наташа, вывел ее говор девушек в соседней девичьей и звуки их поспешных шагов из девичьей на заднее крыльцо. Наташа встала и посмотрела в окно. На улице остановился огромный поезд раненых.
Девушки, лакеи, ключница, няня, повар, кучера, форейторы, поваренки стояли у ворот, глядя на раненых.
Наташа, накинув белый носовой платок на волосы и придерживая его обеими руками за кончики, вышла на улицу.
Бывшая ключница, старушка Мавра Кузминишна, отделилась от толпы, стоявшей у ворот, и, подойдя к телеге, на которой была рогожная кибиточка, разговаривала с лежавшим в этой телеге молодым бледным офицером. Наташа подвинулась на несколько шагов и робко остановилась, продолжая придерживать свой платок и слушая то, что говорила ключница.