Лукас, Иван Маркович

Иван Маркович Лукас
Дата рождения	24 октября 1892(1892-10-24)
Место рождения	деревня Каркси, Вильяндинский уезд, Лифляндская губерния
Дата смерти	8 мая 1953(1953-05-08) (60 лет)
Место смерти	Особый лагерь № 7 ГУЛАГ НКВД
Принадлежность	Российская империя Российская империя → Эстония Эстония → СССР СССР
Род войск	Пехота
Годы службы	1915 — 1950 годы
Звание
Командовал	1-й пехотный полк 232-й стрелковый полк 300-й стрелковый полк 8-й эстонский стрелковый корпус
Сражения/войны	Первая мировая война Великая Отечественная война
Награды и премии

Иван Маркович Лукас (24 октября 1892 года, деревня Каркси, Вильяндинский уезд, Лифляндская губерния — 8 мая 1953 года, Особый лагерь № 7 ГУЛАГ НКВД) — советский военный деятель, Генерал-майор (1943 год).

Начальная биография

Иван Маркович Лукас родился 24 октября 1892 года в деревне Каркси Вильяндинского уезда Лифляндской губернии.

Военная служба

Первая мировая война

В 1915 году был призван в ряды Русской императорской армии, после чего был направлен в школу прапорщиков, дислоцированную в Иркутске. После окончания школы был направлен в 210-й пехотный Бронницкий полк, после чего принимал участие в боевых действиях на Северном фронте в районе Двинска, а затем на Юго-Западном фронте в районе Дубно. В составе полка служил на должностях командира взвода и роты.

В 1918 году был демобилизован из рядов армии в чине штабс-капитана.

Межвоенное время

В ноябре 1918 году Лукас был мобилизован в эстонскую армию, после чего служил на должностях командира роты и батальона, начальника штаба Выруского войскового округа и начальника штаба 2-й дивизии, дислоцированной в Тарту.

В 1928 году закончил Военную академию эстонской армии.

Осенью 1939 году Лукас был назначен на должность командира 1-го пехотного полка, дислоцированного в Нарве.

В сентябре 1940 года после присоединения Эстонии в состав СССР Лукас был зачислен в кадры РККА, после чего был назначен на должность командира 232-го стрелкового полка (180-я стрелковая дивизия, 22-й стрелковый корпус, Прибалтийский военный округ).

В июне 1941 года был направлен на учёбу на 6-месячные академические курсы при Военной академии имени М. В. Фрунзе.

Великая Отечественная война

После окончания курсов полковник Иван Маркович Лукас был назначен на должность преподавателя этой же академии, а затем был направлен на формирование эстонских национальных частей Красной Армии. С марта 1942 года формировал и руководил боевой подготовкой 300-го стрелкового полка, а в сентябре того же года был назначен на должность начальника штаба формируемого 8-го эстонского стрелкового корпуса. За заслуги в организации работы штаба корпуса в ходе тяжёлых боевых действий в районе города Великие Луки приказом Вс Калининского фронта №: 232 от: 06.03.1943 года полковник Лукас был награждён орденом Красного Знамени. С 28 июня по 25 июля 1943 года исполнял должность командира 8-го стрелкового корпуса. За организацию и осуществление прорыва сильно укрепленной обороны противника севернее Тарту, освобождение Таллин и острова Сааремаа Лукас был награждён орденами:

Приказом ВС Ленинградского фронта №: 1330/н от: 21.09.1944 года генерал-майор Лукас награжден орденом Красного Знамени за отличное планирование операции по форсированию р.Эма-Иэги.

Приказом ВС Ленинградского фронта №: 1644/н от: 08.12.1944 года начальник штаба 8-го Эстонского стрелкового корпуса генерал-майор Лукас награжден орденом Отечественной войны 1-й степени за хорошую работу штабов дивизий и корпуса.За боевые заслуги, успешное выполнение заданий командования 8-й эстонский стрелковый корпус был преобразован в 41-й гвардейский с присвоением почётного наименования «Таллинский».

Приказом ВС Ленинградского фронта №: 1182/н от: 22.07.1945 года начальник штаба 41-го гвардейского Эстонского стрелкового корпуса генерал-майор Лукас награжден орденом Красного Знамени за сколачивание офицерскими кадрами штаба корпуса и хорошую работу штабов дивизий и корпуса.

Послевоенная карьера

После окончания войны Лукас находился на прежней должности. В сентябре 1946 года был назначен на должность заведующего военной кафедрой Таллинского политехнического института.

Приказом по 41-му гв.стр.корпусу от: 16.02.1946 года генерал-майор Лукас награжден медалью "За оборону Москвы".

24 марта 1950 года Иван Маркович Лукас был арестован. По приговору Военной коллегии Верховного суда СССР от 28 марта 1952 года в соответствии со ст. 58 п. 4, 10 УК РСФСР («как офицер царской армии, а также за антисоветскую агитацию и шпионаж») был осуждён к 25 годам ИТЛ с лишением воинского звания и государственных наград. Находясь в заключении в Особом лагере № 7 ГУЛАГ НКВД, умер 8 мая 1953 года.

Иван Маркович Лукас реабилитирован по определению Военной коллегии Верховного суда СССР от 1 февраля 1958 года за отсутствием состава преступления.

Награды

• Три ордена Красного Знамени;
• Орден Отечественной войны 1 степени;
• Медали.

Литература

Коллектив авторов. Великая Отечественная: Комкоры. Военный биографический словарь / Под общей редакцией М. Г. Вожакина. — М.; Жуковский: Кучково поле, 2006. — Т. 1. — С. 339—340. — ISBN 5-901679-08-3.

Отрывок, характеризующий Лукас, Иван Маркович

– Il nous arrive du monde, mon prince, [К нам едут гости, князь.] – сказала m lle Bourienne, своими розовенькими руками развертывая белую салфетку. – Son excellence le рrince Kouraguine avec son fils, a ce que j'ai entendu dire? [Его сиятельство князь Курагин с сыном, сколько я слышала?] – вопросительно сказала она.
– Гм… эта excellence мальчишка… я его определил в коллегию, – оскорбленно сказал князь. – А сын зачем, не могу понять. Княгиня Лизавета Карловна и княжна Марья, может, знают; я не знаю, к чему он везет этого сына сюда. Мне не нужно. – И он посмотрел на покрасневшую дочь.
– Нездорова, что ли? От страха министра, как нынче этот болван Алпатыч сказал.
– Нет, mon pere. [батюшка.]
Как ни неудачно попала m lle Bourienne на предмет разговора, она не остановилась и болтала об оранжереях, о красоте нового распустившегося цветка, и князь после супа смягчился.
После обеда он прошел к невестке. Маленькая княгиня сидела за маленьким столиком и болтала с Машей, горничной. Она побледнела, увидав свекора.
Маленькая княгиня очень переменилась. Она скорее была дурна, нежели хороша, теперь. Щеки опустились, губа поднялась кверху, глаза были обтянуты книзу.
– Да, тяжесть какая то, – отвечала она на вопрос князя, что она чувствует.
– Не нужно ли чего?
– Нет, merci, mon pere. [благодарю, батюшка.]
– Ну, хорошо, хорошо.
Он вышел и дошел до официантской. Алпатыч, нагнув голову, стоял в официантской.
– Закидана дорога?
– Закидана, ваше сиятельство; простите, ради Бога, по одной глупости.
Князь перебил его и засмеялся своим неестественным смехом.
– Ну, хорошо, хорошо.
Он протянул руку, которую поцеловал Алпатыч, и прошел в кабинет.
Вечером приехал князь Василий. Его встретили на прешпекте (так назывался проспект) кучера и официанты, с криком провезли его возки и сани к флигелю по нарочно засыпанной снегом дороге.
Князю Василью и Анатолю были отведены отдельные комнаты.
Анатоль сидел, сняв камзол и подпершись руками в бока, перед столом, на угол которого он, улыбаясь, пристально и рассеянно устремил свои прекрасные большие глаза. На всю жизнь свою он смотрел как на непрерывное увеселение, которое кто то такой почему то обязался устроить для него. Так же и теперь он смотрел на свою поездку к злому старику и к богатой уродливой наследнице. Всё это могло выйти, по его предположению, очень хорошо и забавно. А отчего же не жениться, коли она очень богата? Это никогда не мешает, думал Анатоль.
Он выбрился, надушился с тщательностью и щегольством, сделавшимися его привычкою, и с прирожденным ему добродушно победительным выражением, высоко неся красивую голову, вошел в комнату к отцу. Около князя Василья хлопотали его два камердинера, одевая его; он сам оживленно оглядывался вокруг себя и весело кивнул входившему сыну, как будто он говорил: «Так, таким мне тебя и надо!»
– Нет, без шуток, батюшка, она очень уродлива? А? – спросил он, как бы продолжая разговор, не раз веденный во время путешествия.
– Полно. Глупости! Главное дело – старайся быть почтителен и благоразумен с старым князем.
– Ежели он будет браниться, я уйду, – сказал Анатоль. – Я этих стариков терпеть не могу. А?
– Помни, что для тебя от этого зависит всё.
В это время в девичьей не только был известен приезд министра с сыном, но внешний вид их обоих был уже подробно описан. Княжна Марья сидела одна в своей комнате и тщетно пыталась преодолеть свое внутреннее волнение.
«Зачем они писали, зачем Лиза говорила мне про это? Ведь этого не может быть! – говорила она себе, взглядывая в зеркало. – Как я выйду в гостиную? Ежели бы он даже мне понравился, я бы не могла быть теперь с ним сама собою». Одна мысль о взгляде ее отца приводила ее в ужас.
Маленькая княгиня и m lle Bourienne получили уже все нужные сведения от горничной Маши о том, какой румяный, чернобровый красавец был министерский сын, и о том, как папенька их насилу ноги проволок на лестницу, а он, как орел, шагая по три ступеньки, пробежал зa ним. Получив эти сведения, маленькая княгиня с m lle Bourienne,еще из коридора слышные своими оживленно переговаривавшими голосами, вошли в комнату княжны.
– Ils sont arrives, Marieie, [Они приехали, Мари,] вы знаете? – сказала маленькая княгиня, переваливаясь своим животом и тяжело опускаясь на кресло.
Она уже не была в той блузе, в которой сидела поутру, а на ней было одно из лучших ее платьев; голова ее была тщательно убрана, и на лице ее было оживление, не скрывавшее, однако, опустившихся и помертвевших очертаний лица. В том наряде, в котором она бывала обыкновенно в обществах в Петербурге, еще заметнее было, как много она подурнела. На m lle Bourienne тоже появилось уже незаметно какое то усовершенствование наряда, которое придавало ее хорошенькому, свеженькому лицу еще более привлекательности.
– Eh bien, et vous restez comme vous etes, chere princesse? – заговорила она. – On va venir annoncer, que ces messieurs sont au salon; il faudra descendre, et vous ne faites pas un petit brin de toilette! [Ну, а вы остаетесь, в чем были, княжна? Сейчас придут сказать, что они вышли. Надо будет итти вниз, а вы хоть бы чуть чуть принарядились!]
Маленькая княгиня поднялась с кресла, позвонила горничную и поспешно и весело принялась придумывать наряд для княжны Марьи и приводить его в исполнение. Княжна Марья чувствовала себя оскорбленной в чувстве собственного достоинства тем, что приезд обещанного ей жениха волновал ее, и еще более она была оскорблена тем, что обе ее подруги и не предполагали, чтобы это могло быть иначе. Сказать им, как ей совестно было за себя и за них, это значило выдать свое волнение; кроме того отказаться от наряжения, которое предлагали ей, повело бы к продолжительным шуткам и настаиваниям. Она вспыхнула, прекрасные глаза ее потухли, лицо ее покрылось пятнами и с тем некрасивым выражением жертвы, чаще всего останавливающемся на ее лице, она отдалась во власть m lle Bourienne и Лизы. Обе женщины заботились совершенно искренно о том, чтобы сделать ее красивой. Она была так дурна, что ни одной из них не могла притти мысль о соперничестве с нею; поэтому они совершенно искренно, с тем наивным и твердым убеждением женщин, что наряд может сделать лицо красивым, принялись за ее одеванье.
– Нет, право, ma bonne amie, [мой добрый друг,] это платье нехорошо, – говорила Лиза, издалека боком взглядывая на княжну. – Вели подать, у тебя там есть масака. Право! Что ж, ведь это, может быть, судьба жизни решается. А это слишком светло, нехорошо, нет, нехорошо!
Нехорошо было не платье, но лицо и вся фигура княжны, но этого не чувствовали m lle Bourienne и маленькая княгиня; им все казалось, что ежели приложить голубую ленту к волосам, зачесанным кверху, и спустить голубой шарф с коричневого платья и т. п., то всё будет хорошо. Они забывали, что испуганное лицо и фигуру нельзя было изменить, и потому, как они ни видоизменяли раму и украшение этого лица, само лицо оставалось жалко и некрасиво. После двух или трех перемен, которым покорно подчинялась княжна Марья, в ту минуту, как она была зачесана кверху (прическа, совершенно изменявшая и портившая ее лицо), в голубом шарфе и масака нарядном платье, маленькая княгиня раза два обошла кругом нее, маленькой ручкой оправила тут складку платья, там подернула шарф и посмотрела, склонив голову, то с той, то с другой стороны.