Лукас, Иоганнес

Иоганнес Лукас

нем. Lukas Johannes

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Иоганнес Лукас (7 октября 1901, Карлсбад, Богемия, Австро-Венгрия (ныне Карловы Вары, Чехия — 4 августа 1980, Гамбург) — австрийский и немецкий филолог-африканист, изучавший в основном сахарские языки.

Биография

Родился в семье железнодорожного инженера. Его мать была франкоязычной, поэтому он с детства говорил на немецком и французском. В детстве увлекался музыкой, учился играть на фортепиано, поступил в Венскую консерваторию, но в итоге высшее образование получил в университете Вены, где изучал египтологию, семитские и африканские языки. Докторскую степень получил в 1925 году за исследование о грамматике языка канури.

С 1927 по 1932 год был научным сотрудником Музея этнологии в Вене. В 1928 году был сроком на год направлен в Каирский университет, где работал со студентами из африканских колоний европейских держав и смог получить практические знания в языках канури, маба и марарит. В 1932 году на год отправился на полевые исследования на север Нигерии. Его научная работа привлекла внимание Карла Майнхоффа, который в 1934 году помог ему стать преподавателем на семинаре африканских исследований Гамбургского университета, где Лукас в течение двадцати лет, до 1954 года, возглавлял кафедру африканских языков. Впоследствии много преподавал, пока в 1970 году не возглавил семинар африканских исследований, но и после этого остался на преподавательской работе ещё на десять лет, до самой смерти. Дважды, в 1934 и 1949 годах, стажировался в Лондоне.

На протяжении своей жизни был одним из ведущих редакторов журнала Afrika und Übersee, будучи также одним из редакторов серии монографий afrikanistishe forschungen. Был членом ряда авторитетных научных обществ ФРГ и зарубежных стран, в том числе Международного африканского института в Лондоне. Свои главные работы написал в 1930-е годы: ими был цикл статей о классификации языков народов, живущих в районе озера Чад, которые были признаны новым словом в изучении африканских языков. Важнейшие работы: Die Logone-Sprache Im Zentralen Sudan (1936), Zentralsudanische Studien (1937), Die Sprache der Tubu in der zentralen Sahara (1953), Studien zur Sprache der Gisiga (1970).

Ссылки

• [www.afrikanistik.at/personen/lukas_johannes.htm Подробная биография и библиография (нем.).]
• [www.degruyter.com/dg/viewarticle/j$002fjall.1980.2.issue-2$002fjall.1980.2.2.141$002fjall.1980.2.2.141.xml;jsessionid=7C1E3779CD22B5DF200F39032738A80F Краткий очерк (англ.).]

Отрывок, характеризующий Лукас, Иоганнес

– Прелесть, прелесть, дядюшка; еще, еще, – закричала Наташа, как только он кончил. Она, вскочивши с места, обняла дядюшку и поцеловала его. – Николенька, Николенька! – говорила она, оглядываясь на брата и как бы спрашивая его: что же это такое?
Николаю тоже очень нравилась игра дядюшки. Дядюшка второй раз заиграл песню. Улыбающееся лицо Анисьи Федоровны явилось опять в дверях и из за ней еще другие лица… «За холодной ключевой, кричит: девица постой!» играл дядюшка, сделал опять ловкий перебор, оторвал и шевельнул плечами.
– Ну, ну, голубчик, дядюшка, – таким умоляющим голосом застонала Наташа, как будто жизнь ее зависела от этого. Дядюшка встал и как будто в нем было два человека, – один из них серьезно улыбнулся над весельчаком, а весельчак сделал наивную и аккуратную выходку перед пляской.
– Ну, племянница! – крикнул дядюшка взмахнув к Наташе рукой, оторвавшей аккорд.
Наташа сбросила с себя платок, который был накинут на ней, забежала вперед дядюшки и, подперши руки в боки, сделала движение плечами и стала.
Где, как, когда всосала в себя из того русского воздуха, которым она дышала – эта графинечка, воспитанная эмигранткой француженкой, этот дух, откуда взяла она эти приемы, которые pas de chale давно бы должны были вытеснить? Но дух и приемы эти были те самые, неподражаемые, не изучаемые, русские, которых и ждал от нее дядюшка. Как только она стала, улыбнулась торжественно, гордо и хитро весело, первый страх, который охватил было Николая и всех присутствующих, страх, что она не то сделает, прошел и они уже любовались ею.
Она сделала то самое и так точно, так вполне точно это сделала, что Анисья Федоровна, которая тотчас подала ей необходимый для ее дела платок, сквозь смех прослезилась, глядя на эту тоненькую, грациозную, такую чужую ей, в шелку и в бархате воспитанную графиню, которая умела понять всё то, что было и в Анисье, и в отце Анисьи, и в тетке, и в матери, и во всяком русском человеке.
– Ну, графинечка – чистое дело марш, – радостно смеясь, сказал дядюшка, окончив пляску. – Ай да племянница! Вот только бы муженька тебе молодца выбрать, – чистое дело марш!
– Уж выбран, – сказал улыбаясь Николай.
– О? – сказал удивленно дядюшка, глядя вопросительно на Наташу. Наташа с счастливой улыбкой утвердительно кивнула головой.