Лукино (Москва, Западный административный округ)

Лукино — бывшее село в России, вошедшее в состав Москвы в 1984 г. Находилось на территории современного района Ново-Переделкино.

История

Впервые упоминается в конце XVI века как поместье Сергея Ададурова. По писцовым книгам 1627 года деревня Лукино — вотчина Ивана Фёдоровича Леонтьева: двор помещика с деловыми людьми, дворы приказчика, крестьянский и два бобыльских двора. Церковь Преображения Господня в вотчине впервые была упомянута в 1646 году. К этому году в Лукино значилось 3 крестьянских и 3 бобыльских двора и 12 жителей. В это время Лукино и расположенное рядом Измалково составляли единое владение.

В 1661—1686 гг. владельцем Лукино был сын Ивана Федоровича — Фёдор Иванович Леонтьев. В 1678 г. в селе находились двор вотчинника, 2 двора «задворных людей» и 9 крестьянских дворов. Более 30 лет он воеводствовал в Яблонове, Алатыре, Саранске, Тамбове, Саратове и других южнорусских городах. После его смерти в 1687 году владельцами села стали его сыновья Павел и Василий, а в 1704—1725 годах единственным хозяином был Василий Фёдорович Младший Леонтьев. При нём в селе проживало 42 человека крестьян и служилых людей.

В 1725 году владение унаследовали его вдова Ирина Александровна (урождённая Ляпунова) и его родная сестра Татьяна Федоровна, вышедшая замуж за князя Василия Васильевича Щербатова. В 1729 году село купил у них князь Михаил Владимирович Долгоруков, который отдал его в 1756 году своей дочери княжне Аграфене Михайловне. При ней в 1757 году в Измалкове была возведена каменная церковь Дмитрия Ростовского, а в 1760-х годах — деревянный господский дом, сгоревший в 1812 году.

В конце XVIII века из Лукино было выделено Измалково — в отдельное владение рода Петрово-Соловово; Лукино в 1791 году было продано графине Варваре Петровне Разумовской, которая в 1819 году на месте прежней деревянной церкви построила каменный храм Преображения Господня, освящённый в 1821 году.

В XIX веке усадьба стала принадлежать Михаилу Львовичу Боде, чья мать, Наталья Фёдоровна Колычева, происходила из старинного боярского рода Колычевых. Михаил Львович очень интересовался историей своего рода и сделал из имения настоящий музей. При нём был построен новый усадебный дом в псевдорусском стиле, в центре двора был поставлен обелиск, рядом с домом было сооружено специальное хранилище для семейного архива. к обновлённой церкви был пристроен придел в честь святителя Филиппа над могилами своих родителей — Льва Карловича и Натальи Фёдоровны.

В советское время усадьба была разорена.

В 1984 году Лукино вместе с соседними сёлами вошло в состав Солнцевского района Москвы.

Источник

• История московских районов. Энциклопедия / под ред. Аверьянова К. А. — М.: Астрель, АСТ, 2008. — 830c.

Отрывок, характеризующий Лукино (Москва, Западный административный округ)

– Да, это славно, – улыбаясь, сказал Ростов.
Но Борис, заметив, что Ростов сбирался посмеяться над Бергом, искусно отклонил разговор. Он попросил Ростова рассказать о том, как и где он получил рану. Ростову это было приятно, и он начал рассказывать, во время рассказа всё более и более одушевляясь. Он рассказал им свое Шенграбенское дело совершенно так, как обыкновенно рассказывают про сражения участвовавшие в них, то есть так, как им хотелось бы, чтобы оно было, так, как они слыхали от других рассказчиков, так, как красивее было рассказывать, но совершенно не так, как оно было. Ростов был правдивый молодой человек, он ни за что умышленно не сказал бы неправды. Он начал рассказывать с намерением рассказать всё, как оно точно было, но незаметно, невольно и неизбежно для себя перешел в неправду. Ежели бы он рассказал правду этим слушателям, которые, как и он сам, слышали уже множество раз рассказы об атаках и составили себе определенное понятие о том, что такое была атака, и ожидали точно такого же рассказа, – или бы они не поверили ему, или, что еще хуже, подумали бы, что Ростов был сам виноват в том, что с ним не случилось того, что случается обыкновенно с рассказчиками кавалерийских атак. Не мог он им рассказать так просто, что поехали все рысью, он упал с лошади, свихнул руку и изо всех сил побежал в лес от француза. Кроме того, для того чтобы рассказать всё, как было, надо было сделать усилие над собой, чтобы рассказать только то, что было. Рассказать правду очень трудно; и молодые люди редко на это способны. Они ждали рассказа о том, как горел он весь в огне, сам себя не помня, как буря, налетал на каре; как врубался в него, рубил направо и налево; как сабля отведала мяса, и как он падал в изнеможении, и тому подобное. И он рассказал им всё это.
В середине его рассказа, в то время как он говорил: «ты не можешь представить, какое странное чувство бешенства испытываешь во время атаки», в комнату вошел князь Андрей Болконский, которого ждал Борис. Князь Андрей, любивший покровительственные отношения к молодым людям, польщенный тем, что к нему обращались за протекцией, и хорошо расположенный к Борису, который умел ему понравиться накануне, желал исполнить желание молодого человека. Присланный с бумагами от Кутузова к цесаревичу, он зашел к молодому человеку, надеясь застать его одного. Войдя в комнату и увидав рассказывающего военные похождения армейского гусара (сорт людей, которых терпеть не мог князь Андрей), он ласково улыбнулся Борису, поморщился, прищурился на Ростова и, слегка поклонившись, устало и лениво сел на диван. Ему неприятно было, что он попал в дурное общество. Ростов вспыхнул, поняв это. Но это было ему всё равно: это был чужой человек. Но, взглянув на Бориса, он увидал, что и ему как будто стыдно за армейского гусара. Несмотря на неприятный насмешливый тон князя Андрея, несмотря на общее презрение, которое с своей армейской боевой точки зрения имел Ростов ко всем этим штабным адъютантикам, к которым, очевидно, причислялся и вошедший, Ростов почувствовал себя сконфуженным, покраснел и замолчал. Борис спросил, какие новости в штабе, и что, без нескромности, слышно о наших предположениях?