Лукин, Николай Васильевич (военный)

Николай Васильевич Лукин
Дата рождения	2 июля 1881(1881-07-02)
Место рождения	из ст. Ильинской 1-го ВО ОКВ
Дата смерти	22 мая 1918(1918-05-22) (36 лет)
Место смерти	ст. Нежинская
Принадлежность	Российская империя Российская империя Российская республика Белое движение Белое движение
Род войск	кавалерия
Годы службы	1899 — 1918
Звание	хорунжий (1901) подъесаул (1905) есаул (1913) войсковой старшина (1915)
Командовал	руководитель восстания в верхних станицах 1-го округа (лежащие по реке Уралу и реке Сакмаре выше Оренбурга)
Сражения/войны	Первая мировая война, Гражданская война в России:
Награды и премии

Николай Васильевич Лукин (род. 02 июля 1881  — 22 мая 1918) — казак из Ильинской 1-го ВО ОКВ, войсковой старшина со старшинством от 4 октября 1915. Участник русско-японской войны. Участник Первой мировой войны, и военачальник Белого движения на территории Оренбургского казачьего войска. Окончил Оренбургское Казачье Юнкерское Училище по 1 разряду, был произведён со старшинством с 6 сентября 1901 года в хорунжие. С 11 февраля 1914 года в 1-м Оренбургском казачьем полку. Командир 6-й сотни в 12-м Оренбургском казачьем полку с 6 июля 1914 года, командир 5 сотни и зав. хозяйством в 11-м Оренбургском казачьем полку с 26 марта 1916 года. За ссору и нанесение побоев делопроизводителю хоз. части полка губ. секр. Г. Е. Вальханскому отчислен от должности и находился под следствием. 26 июля 1917 года назначен помощником командира 12-м Оренбургском казачьем полку. Один из организаторов и руководителей налета казаков на г. Оренбург 4 апреля 1918 года когда после жаркого боя город был взят, но плохо организованные и слабо вооруженные станичные дружины не могли удержать город в своих руках и отступили. 22 мая 1918 года выдан казаками ст. Нежинской красногвардейцам и расстрелян.

Награды

• Орден Святого Станислава III-ей степени (1913).
• Орден Святой Анны IV-ой ст. с надписью «За храбрость» (1905).
• Орден Святой Анны III-ой степени с мечами и бантом (1913).
• Орден Святого Владимира IV-ой степени с мечами и бантами, (ВП 6 мая 1913 г.).

Отрывок, характеризующий Лукин, Николай Васильевич (военный)

– А я помню: мне сказали, что ты под капустою родилась, – сказала Наташа, – и помню, что я тогда не смела не поверить, но знала, что это не правда, и так мне неловко было.
Во время этого разговора из задней двери диванной высунулась голова горничной. – Барышня, петуха принесли, – шопотом сказала девушка.
– Не надо, Поля, вели отнести, – сказала Наташа.
В середине разговоров, шедших в диванной, Диммлер вошел в комнату и подошел к арфе, стоявшей в углу. Он снял сукно, и арфа издала фальшивый звук.
– Эдуард Карлыч, сыграйте пожалуста мой любимый Nocturiene мосье Фильда, – сказал голос старой графини из гостиной.
Диммлер взял аккорд и, обратясь к Наташе, Николаю и Соне, сказал: – Молодежь, как смирно сидит!
– Да мы философствуем, – сказала Наташа, на минуту оглянувшись, и продолжала разговор. Разговор шел теперь о сновидениях.
Диммлер начал играть. Наташа неслышно, на цыпочках, подошла к столу, взяла свечу, вынесла ее и, вернувшись, тихо села на свое место. В комнате, особенно на диване, на котором они сидели, было темно, но в большие окна падал на пол серебряный свет полного месяца.
– Знаешь, я думаю, – сказала Наташа шопотом, придвигаясь к Николаю и Соне, когда уже Диммлер кончил и всё сидел, слабо перебирая струны, видимо в нерешительности оставить, или начать что нибудь новое, – что когда так вспоминаешь, вспоминаешь, всё вспоминаешь, до того довоспоминаешься, что помнишь то, что было еще прежде, чем я была на свете…
– Это метампсикова, – сказала Соня, которая всегда хорошо училась и все помнила. – Египтяне верили, что наши души были в животных и опять пойдут в животных.
– Нет, знаешь, я не верю этому, чтобы мы были в животных, – сказала Наташа тем же шопотом, хотя музыка и кончилась, – а я знаю наверное, что мы были ангелами там где то и здесь были, и от этого всё помним…
– Можно мне присоединиться к вам? – сказал тихо подошедший Диммлер и подсел к ним.
– Ежели бы мы были ангелами, так за что же мы попали ниже? – сказал Николай. – Нет, это не может быть!
– Не ниже, кто тебе сказал, что ниже?… Почему я знаю, чем я была прежде, – с убеждением возразила Наташа. – Ведь душа бессмертна… стало быть, ежели я буду жить всегда, так я и прежде жила, целую вечность жила.
– Да, но трудно нам представить вечность, – сказал Диммлер, который подошел к молодым людям с кроткой презрительной улыбкой, но теперь говорил так же тихо и серьезно, как и они.
– Отчего же трудно представить вечность? – сказала Наташа. – Нынче будет, завтра будет, всегда будет и вчера было и третьего дня было…
– Наташа! теперь твой черед. Спой мне что нибудь, – послышался голос графини. – Что вы уселись, точно заговорщики.
– Мама! мне так не хочется, – сказала Наташа, но вместе с тем встала.
Всем им, даже и немолодому Диммлеру, не хотелось прерывать разговор и уходить из уголка диванного, но Наташа встала, и Николай сел за клавикорды. Как всегда, став на средину залы и выбрав выгоднейшее место для резонанса, Наташа начала петь любимую пьесу своей матери.
Она сказала, что ей не хотелось петь, но она давно прежде, и долго после не пела так, как она пела в этот вечер. Граф Илья Андреич из кабинета, где он беседовал с Митинькой, слышал ее пенье, и как ученик, торопящийся итти играть, доканчивая урок, путался в словах, отдавая приказания управляющему и наконец замолчал, и Митинька, тоже слушая, молча с улыбкой, стоял перед графом. Николай не спускал глаз с сестры, и вместе с нею переводил дыхание. Соня, слушая, думала о том, какая громадная разница была между ей и ее другом и как невозможно было ей хоть на сколько нибудь быть столь обворожительной, как ее кузина. Старая графиня сидела с счастливо грустной улыбкой и слезами на глазах, изредка покачивая головой. Она думала и о Наташе, и о своей молодости, и о том, как что то неестественное и страшное есть в этом предстоящем браке Наташи с князем Андреем.