Лукин, Юрий Борисович

Юрий Лукин
Имя при рождении:	Юрий Борисович Лукин
Дата рождения:	25 октября 1907(1907-10-25)
Место рождения:	Москва, Российская империя
Дата смерти:	25 апреля 1998(1998-04-25) (90 лет)
Место смерти:	Москва, СССР
Гражданство:	Российская империя Российская империя → СССР СССР
Род деятельности:	прозаик, литературный критик, сценарист
Жанр:	повесть, статья, сценарий
Язык произведений:	русский
Награды:

Луки́н, Юрий Борисович (25 октября 1907, Москва — 25 апреля 1998, Москва)  — известный литературный критик, литературовед, кинодраматург.

Творческая биография

Окончил литературное отделение историко-этнологического ф-та МГУ (ныне филфак) в 1929 г. В том же году начал печататься. Немало книг советских прозаиков вышло под его редакцией или с его предисловиями. В начале тридцатых годов судьба свела Лукина с Антоном Макаренко и Михаилом Шолоховым. Он был первым читателем и редактором многих произведений этих писателей, а также А. Новикова-Прибоя, А. Фадеева, В. Катаева, И. Ильфа и Е. Петрова.

С 1933 постоянный редактор шолоховских произведений.. Редактор «Тихого Дона», первого собрания сочинений М. Шолохова.

С началом ВОВ вступил в московское народное ополчение, работал в армейской печати.

В послевоенные годы сотрудничал с газетами «Комсомольская правда» (зав. отделом литературы и искусства) и «Правда».

Лукин создал также ряд телевизионных передач, посвящённых творчеству советских писателей.

Награды

• орден «Знак Почёта» (23.09.1945)
• медали

Литературные труды

• О творческом пути Михаила Шолохова (1950)
• Михаил Шолохов (1952, 2-е изд., 1962).
• А. С. Макаренко. Критико-биографический очерк. М., Советский писатель, 1954
• [www.makarenko-museum.ru/lib/About_ASM/Lukin_Yu_B_Dva_portreta_1975.pdf Два портрета. А. С. Макаренко. М. А. Шолохов.] Критико-биографические очерки. М.: Московский рабочий 1975 г. 416 с., 50 000 экз.

Киносценарии

• Судьба человека (Мосфильм, 1959) — по одноимённому рассказу М. Шолохова
• Русский лес (Мосфильм, 1963) — по роману Л. Леонова
• Поднятая целина (1959—1961) — по повести М. Шолохова
• Как вас теперь называть? (Мосфильм, 1965)
• В лазоревой степи (киноальманах в 3-х частях) — по ранним рассказам М. Шолохова
  • Коловерть (1970) (ч. 1)
  • Червоточина (1970) (ч. 2)
  • Продкомиссар (Мосфильм, 1970) (ч. 3)
• Чёрный капитан (киностудия им. А.Довженко, 1973)
• Рыцарь Евграфыч (1963, совм. с Г. Капраловым) — киносценарий о Н. Баумане

Ссылки

• [feb-web.ru/feb/kle/kle-abc/ke4/ke4-4461.htm Луки́н, Юрий Борисович] (о нём) на стр. эл. б-ки «Русская литература и фольклор»
• [dic.academic.ru/dic.nsf/enc_cinema/10421/%D0%9B%D0%A3%D0%9A%D0%98%D0%9D Лукин Юрий Борисович] (о нём) на стр. «Энциклопедия кино»

Отрывок, характеризующий Лукин, Юрий Борисович

– При ростепели снегов потонут в болотах Польши. Они только могут не видеть, – проговорил князь, видимо, думая о кампании 1807 го года, бывшей, как казалось, так недавно. – Бенигсен должен был раньше вступить в Пруссию, дело приняло бы другой оборот…
– Но, князь, – робко сказал Десаль, – в письме говорится о Витебске…
– А, в письме, да… – недовольно проговорил князь, – да… да… – Лицо его приняло вдруг мрачное выражение. Он помолчал. – Да, он пишет, французы разбиты, при какой это реке?
Десаль опустил глаза.
– Князь ничего про это не пишет, – тихо сказал он.
– А разве не пишет? Ну, я сам не выдумал же. – Все долго молчали.
– Да… да… Ну, Михайла Иваныч, – вдруг сказал он, приподняв голову и указывая на план постройки, – расскажи, как ты это хочешь переделать…
Михаил Иваныч подошел к плану, и князь, поговорив с ним о плане новой постройки, сердито взглянув на княжну Марью и Десаля, ушел к себе.
Княжна Марья видела смущенный и удивленный взгляд Десаля, устремленный на ее отца, заметила его молчание и была поражена тем, что отец забыл письмо сына на столе в гостиной; но она боялась не только говорить и расспрашивать Десаля о причине его смущения и молчания, но боялась и думать об этом.
Ввечеру Михаил Иваныч, присланный от князя, пришел к княжне Марье за письмом князя Андрея, которое забыто было в гостиной. Княжна Марья подала письмо. Хотя ей это и неприятно было, она позволила себе спросить у Михаила Иваныча, что делает ее отец.
– Всё хлопочут, – с почтительно насмешливой улыбкой, которая заставила побледнеть княжну Марью, сказал Михаил Иваныч. – Очень беспокоятся насчет нового корпуса. Читали немножко, а теперь, – понизив голос, сказал Михаил Иваныч, – у бюра, должно, завещанием занялись. (В последнее время одно из любимых занятий князя было занятие над бумагами, которые должны были остаться после его смерти и которые он называл завещанием.)
– А Алпатыча посылают в Смоленск? – спросила княжна Марья.
– Как же с, уж он давно ждет.


Когда Михаил Иваныч вернулся с письмом в кабинет, князь в очках, с абажуром на глазах и на свече, сидел у открытого бюро, с бумагами в далеко отставленной руке, и в несколько торжественной позе читал свои бумаги (ремарки, как он называл), которые должны были быть доставлены государю после его смерти.
Когда Михаил Иваныч вошел, у него в глазах стояли слезы воспоминания о том времени, когда он писал то, что читал теперь. Он взял из рук Михаила Иваныча письмо, положил в карман, уложил бумаги и позвал уже давно дожидавшегося Алпатыча.
На листочке бумаги у него было записано то, что нужно было в Смоленске, и он, ходя по комнате мимо дожидавшегося у двери Алпатыча, стал отдавать приказания.
– Первое, бумаги почтовой, слышишь, восемь дестей, вот по образцу; золотообрезной… образчик, чтобы непременно по нем была; лаку, сургучу – по записке Михаила Иваныча.
Он походил по комнате и заглянул в памятную записку.
– Потом губернатору лично письмо отдать о записи.
Потом были нужны задвижки к дверям новой постройки, непременно такого фасона, которые выдумал сам князь. Потом ящик переплетный надо было заказать для укладки завещания.
Отдача приказаний Алпатычу продолжалась более двух часов. Князь все не отпускал его. Он сел, задумался и, закрыв глаза, задремал. Алпатыч пошевелился.
– Ну, ступай, ступай; ежели что нужно, я пришлю.
Алпатыч вышел. Князь подошел опять к бюро, заглянув в него, потрогал рукою свои бумаги, опять запер и сел к столу писать письмо губернатору.
Уже было поздно, когда он встал, запечатав письмо. Ему хотелось спать, но он знал, что не заснет и что самые дурные мысли приходят ему в постели. Он кликнул Тихона и пошел с ним по комнатам, чтобы сказать ему, где стлать постель на нынешнюю ночь. Он ходил, примеривая каждый уголок.
Везде ему казалось нехорошо, но хуже всего был привычный диван в кабинете. Диван этот был страшен ему, вероятно по тяжелым мыслям, которые он передумал, лежа на нем. Нигде не было хорошо, но все таки лучше всех был уголок в диванной за фортепиано: он никогда еще не спал тут.