Лукьянов, Владимир Сергеевич (архитектор)
Поделись знанием:
Наташа не отвечала на ее вопрос.
– Ради Бога, Соня, никому не говори, не мучай меня, – упрашивала Наташа. – Ты помни, что нельзя вмешиваться в такие дела. Я тебе открыла…
– Но зачем эти тайны! Отчего же он не ездит в дом? – спрашивала Соня. – Отчего он прямо не ищет твоей руки? Ведь князь Андрей дал тебе полную свободу, ежели уж так; но я не верю этому. Наташа, ты подумала, какие могут быть тайные причины ?
Наташа удивленными глазами смотрела на Соню. Видно, ей самой в первый раз представлялся этот вопрос и она не знала, что отвечать на него.
– Какие причины, не знаю. Но стало быть есть причины!
Соня вздохнула и недоверчиво покачала головой.
– Ежели бы были причины… – начала она. Но Наташа угадывая ее сомнение, испуганно перебила ее.
– Соня, нельзя сомневаться в нем, нельзя, нельзя, ты понимаешь ли? – прокричала она.
– Любит ли он тебя?
– Любит ли? – повторила Наташа с улыбкой сожаления о непонятливости своей подруги. – Ведь ты прочла письмо, ты видела его?
– Но если он неблагородный человек?
– Он!… неблагородный человек? Коли бы ты знала! – говорила Наташа.
– Если он благородный человек, то он или должен объявить свое намерение, или перестать видеться с тобой; и ежели ты не хочешь этого сделать, то я сделаю это, я напишу ему, я скажу папа, – решительно сказала Соня.
– Да я жить не могу без него! – закричала Наташа.
– Наташа, я не понимаю тебя. И что ты говоришь! Вспомни об отце, о Nicolas.
– Мне никого не нужно, я никого не люблю, кроме его. Как ты смеешь говорить, что он неблагороден? Ты разве не знаешь, что я его люблю? – кричала Наташа. – Соня, уйди, я не хочу с тобой ссориться, уйди, ради Бога уйди: ты видишь, как я мучаюсь, – злобно кричала Наташа сдержанно раздраженным и отчаянным голосом. Соня разрыдалась и выбежала из комнаты.
Наташа подошла к столу и, не думав ни минуты, написала тот ответ княжне Марье, который она не могла написать целое утро. В письме этом она коротко писала княжне Марье, что все недоразуменья их кончены, что, пользуясь великодушием князя Андрея, который уезжая дал ей свободу, она просит ее забыть всё и простить ее ежели она перед нею виновата, но что она не может быть его женой. Всё это ей казалось так легко, просто и ясно в эту минуту.
В пятницу Ростовы должны были ехать в деревню, а граф в среду поехал с покупщиком в свою подмосковную.
В день отъезда графа, Соня с Наташей были званы на большой обед к Карагиным, и Марья Дмитриевна повезла их. На обеде этом Наташа опять встретилась с Анатолем, и Соня заметила, что Наташа говорила с ним что то, желая не быть услышанной, и всё время обеда была еще более взволнована, чем прежде. Когда они вернулись домой, Наташа начала первая с Соней то объяснение, которого ждала ее подруга.
– Вот ты, Соня, говорила разные глупости про него, – начала Наташа кротким голосом, тем голосом, которым говорят дети, когда хотят, чтобы их похвалили. – Мы объяснились с ним нынче.
– Ну, что же, что? Ну что ж он сказал? Наташа, как я рада, что ты не сердишься на меня. Говори мне всё, всю правду. Что же он сказал?
Наташа задумалась.
– Ах Соня, если бы ты знала его так, как я! Он сказал… Он спрашивал меня о том, как я обещала Болконскому. Он обрадовался, что от меня зависит отказать ему.
Соня грустно вздохнула.
– Но ведь ты не отказала Болконскому, – сказала она.
– А может быть я и отказала! Может быть с Болконским всё кончено. Почему ты думаешь про меня так дурно?
– Я ничего не думаю, я только не понимаю этого…
– Подожди, Соня, ты всё поймешь. Увидишь, какой он человек. Ты не думай дурное ни про меня, ни про него.
– Я ни про кого не думаю дурное: я всех люблю и всех жалею. Но что же мне делать?
Соня не сдавалась на нежный тон, с которым к ней обращалась Наташа. Чем размягченнее и искательнее было выражение лица Наташи, тем серьезнее и строже было лицо Сони.
– Наташа, – сказала она, – ты просила меня не говорить с тобой, я и не говорила, теперь ты сама начала. Наташа, я не верю ему. Зачем эта тайна?
– Опять, опять! – перебила Наташа.
– Наташа, я боюсь за тебя.
– Чего бояться?
– Я боюсь, что ты погубишь себя, – решительно сказала Соня, сама испугавшись того что она сказала.
Лицо Наташи опять выразило злобу.
– И погублю, погублю, как можно скорее погублю себя. Не ваше дело. Не вам, а мне дурно будет. Оставь, оставь меня. Я ненавижу тебя.
– Наташа! – испуганно взывала Соня.
– Ненавижу, ненавижу! И ты мой враг навсегда!
Наташа выбежала из комнаты.
Наташа не говорила больше с Соней и избегала ее. С тем же выражением взволнованного удивления и преступности она ходила по комнатам, принимаясь то за то, то за другое занятие и тотчас же бросая их.
Как это ни тяжело было для Сони, но она, не спуская глаз, следила за своей подругой.
Накануне того дня, в который должен был вернуться граф, Соня заметила, что Наташа сидела всё утро у окна гостиной, как будто ожидая чего то и что она сделала какой то знак проехавшему военному, которого Соня приняла за Анатоля.
Соня стала еще внимательнее наблюдать свою подругу и заметила, что Наташа была всё время обеда и вечер в странном и неестественном состоянии (отвечала невпопад на делаемые ей вопросы, начинала и не доканчивала фразы, всему смеялась).
После чая Соня увидала робеющую горничную девушку, выжидавшую ее у двери Наташи. Она пропустила ее и, подслушав у двери, узнала, что опять было передано письмо. И вдруг Соне стало ясно, что у Наташи был какой нибудь страшный план на нынешний вечер. Соня постучалась к ней. Наташа не пустила ее.
«Она убежит с ним! думала Соня. Она на всё способна. Нынче в лице ее было что то особенно жалкое и решительное. Она заплакала, прощаясь с дяденькой, вспоминала Соня. Да это верно, она бежит с ним, – но что мне делать?» думала Соня, припоминая теперь те признаки, которые ясно доказывали, почему у Наташи было какое то страшное намерение. «Графа нет. Что мне делать, написать к Курагину, требуя от него объяснения? Но кто велит ему ответить? Писать Пьеру, как просил князь Андрей в случае несчастия?… Но может быть, в самом деле она уже отказала Болконскому (она вчера отослала письмо княжне Марье). Дяденьки нет!» Сказать Марье Дмитриевне, которая так верила в Наташу, Соне казалось ужасно. «Но так или иначе, думала Соня, стоя в темном коридоре: теперь или никогда пришло время доказать, что я помню благодеяния их семейства и люблю Nicolas. Нет, я хоть три ночи не буду спать, а не выйду из этого коридора и силой не пущу ее, и не дам позору обрушиться на их семейство», думала она.
Анатоль последнее время переселился к Долохову. План похищения Ростовой уже несколько дней был обдуман и приготовлен Долоховым, и в тот день, когда Соня, подслушав у двери Наташу, решилась оберегать ее, план этот должен был быть приведен в исполнение. Наташа в десять часов вечера обещала выйти к Курагину на заднее крыльцо. Курагин должен был посадить ее в приготовленную тройку и везти за 60 верст от Москвы в село Каменку, где был приготовлен расстриженный поп, который должен был обвенчать их. В Каменке и была готова подстава, которая должна была вывезти их на Варшавскую дорогу и там на почтовых они должны были скакать за границу.
У Анатоля были и паспорт, и подорожная, и десять тысяч денег, взятые у сестры, и десять тысяч, занятые через посредство Долохова.
Два свидетеля – Хвостиков, бывший приказный, которого употреблял для игры Долохов и Макарин, отставной гусар, добродушный и слабый человек, питавший беспредельную любовь к Курагину – сидели в первой комнате за чаем.
В большом кабинете Долохова, убранном от стен до потолка персидскими коврами, медвежьими шкурами и оружием, сидел Долохов в дорожном бешмете и сапогах перед раскрытым бюро, на котором лежали счеты и пачки денег. Анатоль в расстегнутом мундире ходил из той комнаты, где сидели свидетели, через кабинет в заднюю комнату, где его лакей француз с другими укладывал последние вещи. Долохов считал деньги и записывал.
– Ну, – сказал он, – Хвостикову надо дать две тысячи.
– Ну и дай, – сказал Анатоль.
– Макарка (они так звали Макарина), этот бескорыстно за тебя в огонь и в воду. Ну вот и кончены счеты, – сказал Долохов, показывая ему записку. – Так?
– Да, разумеется, так, – сказал Анатоль, видимо не слушавший Долохова и с улыбкой, не сходившей у него с лица, смотревший вперед себя.
Долохов захлопнул бюро и обратился к Анатолю с насмешливой улыбкой.
– А знаешь что – брось всё это: еще время есть! – сказал он.
– Дурак! – сказал Анатоль. – Перестань говорить глупости. Ежели бы ты знал… Это чорт знает, что такое!
– Право брось, – сказал Долохов. – Я тебе дело говорю. Разве это шутка, что ты затеял?
– Ну, опять, опять дразнить? Пошел к чорту! А?… – сморщившись сказал Анатоль. – Право не до твоих дурацких шуток. – И он ушел из комнаты.
Долохов презрительно и снисходительно улыбался, когда Анатоль вышел.
– Ты постой, – сказал он вслед Анатолю, – я не шучу, я дело говорю, поди, поди сюда.
Анатоль опять вошел в комнату и, стараясь сосредоточить внимание, смотрел на Долохова, очевидно невольно покоряясь ему.
– Ты меня слушай, я тебе последний раз говорю. Что мне с тобой шутить? Разве я тебе перечил? Кто тебе всё устроил, кто попа нашел, кто паспорт взял, кто денег достал? Всё я.
– Ну и спасибо тебе. Ты думаешь я тебе не благодарен? – Анатоль вздохнул и обнял Долохова.
– Я тебе помогал, но всё же я тебе должен правду сказать: дело опасное и, если разобрать, глупое. Ну, ты ее увезешь, хорошо. Разве это так оставят? Узнается дело, что ты женат. Ведь тебя под уголовный суд подведут…
– Ах! глупости, глупости! – опять сморщившись заговорил Анатоль. – Ведь я тебе толковал. А? – И Анатоль с тем особенным пристрастием (которое бывает у людей тупых) к умозаключению, до которого они дойдут своим умом, повторил то рассуждение, которое он раз сто повторял Долохову. – Ведь я тебе толковал, я решил: ежели этот брак будет недействителен, – cказал он, загибая палец, – значит я не отвечаю; ну а ежели действителен, всё равно: за границей никто этого не будет знать, ну ведь так? И не говори, не говори, не говори!
– Право, брось! Ты только себя свяжешь…
– Убирайся к чорту, – сказал Анатоль и, взявшись за волосы, вышел в другую комнату и тотчас же вернулся и с ногами сел на кресло близко перед Долоховым. – Это чорт знает что такое! А? Ты посмотри, как бьется! – Он взял руку Долохова и приложил к своему сердцу. – Ah! quel pied, mon cher, quel regard! Une deesse!! [О! Какая ножка, мой друг, какой взгляд! Богиня!!] A?
Долохов, холодно улыбаясь и блестя своими красивыми, наглыми глазами, смотрел на него, видимо желая еще повеселиться над ним.
– Ну деньги выйдут, тогда что?
– Тогда что? А? – повторил Анатоль с искренним недоумением перед мыслью о будущем. – Тогда что? Там я не знаю что… Ну что глупости говорить! – Он посмотрел на часы. – Пора!
Анатоль пошел в заднюю комнату.
– Ну скоро ли вы? Копаетесь тут! – крикнул он на слуг.
Долохов убрал деньги и крикнув человека, чтобы велеть подать поесть и выпить на дорогу, вошел в ту комнату, где сидели Хвостиков и Макарин.
Анатоль в кабинете лежал, облокотившись на руку, на диване, задумчиво улыбался и что то нежно про себя шептал своим красивым ртом.
– Иди, съешь что нибудь. Ну выпей! – кричал ему из другой комнаты Долохов.
– Не хочу! – ответил Анатоль, всё продолжая улыбаться.
– Иди, Балага приехал.
Анатоль встал и вошел в столовую. Балага был известный троечный ямщик, уже лет шесть знавший Долохова и Анатоля, и служивший им своими тройками. Не раз он, когда полк Анатоля стоял в Твери, с вечера увозил его из Твери, к рассвету доставлял в Москву и увозил на другой день ночью. Не раз он увозил Долохова от погони, не раз он по городу катал их с цыганами и дамочками, как называл Балага. Не раз он с их работой давил по Москве народ и извозчиков, и всегда его выручали его господа, как он называл их. Не одну лошадь он загнал под ними. Не раз он был бит ими, не раз напаивали они его шампанским и мадерой, которую он любил, и не одну штуку он знал за каждым из них, которая обыкновенному человеку давно бы заслужила Сибирь. В кутежах своих они часто зазывали Балагу, заставляли его пить и плясать у цыган, и не одна тысяча их денег перешла через его руки. Служа им, он двадцать раз в году рисковал и своей жизнью и своей шкурой, и на их работе переморил больше лошадей, чем они ему переплатили денег. Но он любил их, любил эту безумную езду, по восемнадцати верст в час, любил перекувырнуть извозчика и раздавить пешехода по Москве, и во весь скок пролететь по московским улицам. Он любил слышать за собой этот дикий крик пьяных голосов: «пошел! пошел!» тогда как уж и так нельзя было ехать шибче; любил вытянуть больно по шее мужика, который и так ни жив, ни мертв сторонился от него. «Настоящие господа!» думал он.
Анатоль и Долохов тоже любили Балагу за его мастерство езды и за то, что он любил то же, что и они. С другими Балага рядился, брал по двадцати пяти рублей за двухчасовое катанье и с другими только изредка ездил сам, а больше посылал своих молодцов. Но с своими господами, как он называл их, он всегда ехал сам и никогда ничего не требовал за свою работу. Только узнав через камердинеров время, когда были деньги, он раз в несколько месяцев приходил поутру, трезвый и, низко кланяясь, просил выручить его. Его всегда сажали господа.
– Уж вы меня вызвольте, батюшка Федор Иваныч или ваше сиятельство, – говорил он. – Обезлошадничал вовсе, на ярманку ехать уж ссудите, что можете.
И Анатоль и Долохов, когда бывали в деньгах, давали ему по тысяче и по две рублей.
Балага был русый, с красным лицом и в особенности красной, толстой шеей, приземистый, курносый мужик, лет двадцати семи, с блестящими маленькими глазами и маленькой бородкой. Он был одет в тонком синем кафтане на шелковой подкладке, надетом на полушубке.
Он перекрестился на передний угол и подошел к Долохову, протягивая черную, небольшую руку.
– Федору Ивановичу! – сказал он, кланяясь.
– Здорово, брат. – Ну вот и он.
– Здравствуй, ваше сиятельство, – сказал он входившему Анатолю и тоже протянул руку.
– Я тебе говорю, Балага, – сказал Анатоль, кладя ему руки на плечи, – любишь ты меня или нет? А? Теперь службу сослужи… На каких приехал? А?
– Как посол приказал, на ваших на зверьях, – сказал Балага.
– Ну, слышишь, Балага! Зарежь всю тройку, а чтобы в три часа приехать. А?
– Как зарежешь, на чем поедем? – сказал Балага, подмигивая.
– Ну, я тебе морду разобью, ты не шути! – вдруг, выкатив глаза, крикнул Анатоль.
– Что ж шутить, – посмеиваясь сказал ямщик. – Разве я для своих господ пожалею? Что мочи скакать будет лошадям, то и ехать будем.
– А! – сказал Анатоль. – Ну садись.
– Что ж, садись! – сказал Долохов.
– Постою, Федор Иванович.
– Садись, врешь, пей, – сказал Анатоль и налил ему большой стакан мадеры. Глаза ямщика засветились на вино. Отказываясь для приличия, он выпил и отерся шелковым красным платком, который лежал у него в шапке.
– Что ж, когда ехать то, ваше сиятельство?
– Да вот… (Анатоль посмотрел на часы) сейчас и ехать. Смотри же, Балага. А? Поспеешь?
– Да как выезд – счастлив ли будет, а то отчего же не поспеть? – сказал Балага. – Доставляли же в Тверь, в семь часов поспевали. Помнишь небось, ваше сиятельство.
| Владимир Сергеевич Лукьянов | |
 В. С. Лукьянов, 1985 год | |
| Дата рождения: |
18 августа 1945 (78 лет) |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Гражданство: | |
| Жанр: |
архитектор, художник |
| Учёба: |
ЛВХПУ имени В. И. Мухиной, аспирантура |
 Работы на Викискладе | |
Влади́мир Серге́евич Лукья́нов (род. 18 августа 1945, Ленинград) — архитектор-художник, живописец и график. Живёт в России. Член Союза Архитекторов СССР (России) с 1980 года. Работает в Санкт-Петербурге[1][2].
Содержание
Биография
Владимир Сергеевич Лукьянов родился в 1945 году.
Его отец — Сергей Сергеевич Лукьянов, защищал Ленинград, офицер, участник Парада Победы на Дворцовой площади в июне 1945 года. Научный сотрудник ГИПХ[3].
Мать — Валентина Петровна, в дни войны работала учителем в ленинградской школе, фотограф и коллекционер русского декоративно-прикладного искусства[4].
Жена — художник Лукьянова, Татьяна Владимировна.
С 1953 по 1961 года жил и учился в Риге (Латвия).
Профессиональное обучение
В 1963 году Владимир Лукьянов окончил художественную школу и поступил в ЛВХПУ имени В. И. Мухиной (ныне Государственная художественно-промышленная Академия)[5].
Непосредственными учителями художника были мастера, внёсшие большой вклад в облик Петербурга (Ленинграда).
В. С. Лукьянов учился у яркого представителя конструктивизма архитектора O. Л. Лялина (автора Спорткомплекса «Динамо»); и профессора M. А.Шепилевского, последователя архитектурной классики, одного из создателей памятника Н. А. Римскому-Корсакову и Ленинградского Дома Советов[6].
Знания в области теории и истории искусства архитектор получил у профессоров — М. Э. Гизе и П. Е. Корнилова.
В 1968 году стажировка в Академии художеств Будапешта под руководством, известного мастера монументального искусства — художника-архитектора В. Д. Кирхоглани.
Окончил аспирантуру — научный руководитель, специалист экспериментального проектирования, Заслуженный архитектор Российской Федерации архитектор А. И. Шипков.
Архитектурно-художественное проектирование
В 1972 году поступает в Архитектурный отдел ЦКБ «Восток» Министерства Судостроения СССР. Занимается дизайном крупных морских судов.
С 1975 по 1982 год архитектор В. С. Лукьянов разрабатывал сооружения для Сибири и Крайнего Севера в Институте Экспериментального проектирования.
Это — жилые комплексы нефтяников, мобильные сооружения для экстремальных климатических условий Арктики и Антарктиды, посёлки газопроводчиков и строителей Байкало-Амурской Магистрали[7].
В 1982 году приступает к проектированию монументально-декоративных объектов городской среды (в Главном Архитектурно-планировочном Управлении Ленинграда) и преподаёт в вузах города.
Преподавал художественное проектирование в ЛВХПУ имени В. И. Мухиной (Государственной художественно-промышленной Академии) и Санкт-Петербургском государственном университете.
На протяжении всего творческого пути, художник-архитектор В. С. Лукьянов создаёт живописные и графические произведения на темы Античной мифологии и мировой классической литературы[8].
Основные работы и выставки
Архитектура
- Плавучая Океанская База-порт для траулеров (1973).
- Художественное проектирование крупных морских судов[9].
- Дом для районов Крайнего Севера «Полярик» (1976)[10].
- Экспериментальный жилой блок для острова Диксон (1977)[11].
- Экспериментальный жилой комплекс для БАМа (1978)[12]
- «Дубльдом», автономный жилой блок (1978)[13][14]
- Вахтенный городок для строителей Газопровода (1979)[15].
- Посёлок строителей Газопровода в Сибири «Ермак» (1980)[16].
- Монументально-декоративные установки к Дню Победы (1980).
- Мемориал «Деревянные кони» в деревне Веркола, проект (1983).
- Мемориальная трасса «Ржевский коридор», Ленинград (1983)[17].
- Мемориал Победы на Поклонной горе в Москве, конкурс (1984).
- Обелиск «Городу-герою Ленинграду», пл. Восстания (1985)[18][19].
Основные выставки
- Молодость страны, Союз художников, Ленинград, (1980)[20].
- Шестьдесят лет СССР. — М.: Центральный Выставочный зал Союза Художников, 1982.
- Современное Искусство Ленинграда. — Центральный Выставочный зал «Манеж», 1990[21].
- Художники из Ленинграда. Русская неделя. (Konstnärer från Leningrad. Ryska Veckan), Швеция, г. Эребру, (1990)[22]
- Биеннале новейшего искусства, Санкт-Петербург, Центральный Выставочный зал «Манеж», (1990)[23].
- Биеннале новейшего искусства, Санкт-Петербург, Центральный Выставочный зал «Манеж», (1992)[24].
- Международный форум Арт-Реальность, (1995).
Творческий метод художника
Владимир Сергеевич Лукьянов — художник, работы которого отличает легко узнаваемая, позитивная тональность. Архитектурные эскизы мастера занимают достойное место в художественных экспозициях, как самостоятельные произведения изобразительного искусства[25].
Подход к проектированию объектов архитектуры и дизайна, как к созданию поэтических произведений, позволил В. С. Лукьянову найти общий творческий язык с мастерами исповедующими точно такой же метод при работе над пространственными и литературными композициями.
Это — архитектор Александр Иванович Шипков, ставший прообразом архитектора Калмыкова в известном советском фильме семидесятых годов «Любить человека» режиссёра С. А. Герасимова[26]; российский поэт, журналист и переводчик — Илья Фоняков; и участник Сталинградской битвы — художник-архитектор А. И. Алымов, вместе с которым В. С. Лукьянов работал над проектом Обелиска «Городу-герою Ленинграду» и другими монументами c 1983 года по 1985 год[27].
Эмоционально-поэтический метод помогает архитектору Лукьянову создавать, запоминающиеся образы в архитектурных объектах и произведениях дизайна, скульптуре и промышленной графике, в изобразительном искусстве и литературном творчестве[28].
Живописные и скульптурные работы мастера находятся в художественных собраниях России и зарубежных коллекциях[29]. Архитектурные эскизы хранятся в «Фонде архитектурной графики» Музея истории Санкт-Петербурга.
См. также
- Площадь Восстания (Санкт-Петербург)
- Невский проспект
- Обелиск «Городу-герою Ленинграду»
- Шепилевский, Модест Анатольевич
- Кирхоглани, Валериан Дмитриевич
- Блокада Ленинграда в искусстве
- Санкт-Петербург в искусстве
- Шипков, Александр Иванович
- Лялин, Олег Леонидович
- Ржевский коридор
Библиография
- Лисовский И. Г. Санкт-Петербург. Очерки архитектурной истории города: в двух томах. Т.2, От классики к современности. — СПб.: Коло, 2009. — С. 482. — ISBN 978-5-901-841-58-7.
- Исаченко В. Г. [tr.rkrp-rpk.ru/get.php?2132 Площадь Восстания]. — СПб.: Трудовая Россия, 2008. — С. 4.
- Исаченко В. Г. Памятники Санкт-Петербурга. Справочник. — СПб.: «Паритет», 2004. — С. 298. — ISBN 5-93437-188-6.
- Чупров М. «Сезам» для сибиряков. // Социалистическая индустрия. — М., 1981. — 27 октября. — С. 4.
- Кириков Б. М., Кирикова Л. А., Петрова О. В. Невский проспект. Дом за домом. 2-е изд.,испр. — М.: Центрполиграф, 2006. — 371 с. — ISBN 5-9524-2069-9.
- Лавров Л. П. 1000 адресов в Санкт-Петербурге. Краткий архитектурный путеводитель. — СПб.: «Эклектика», 2008. — С. 92. — ISBN 978-5-902363.
- Лукьянов В. С. Белый Обелиск. (18 стихотворений из дневника Саломеи Петровой). — СПб., 2005. — С. 40. — ISBN 5-85697-044-6.
- Лукьянов В. [tr.rkrp-rpk.ru/get.php?1680 Девятый обелиск]. // Трудовая Россия. — № 260.
- Лукьянов В. С. Девятый обелиск. (дополненный журнальный вариант с иллюстрациями). // журнал «История Петербурга». — № 6(40). — СПб., 2007. — С. 36—41[30].
- Санкт-Петербург. XX-XXI век. Что? Где? Когда? Сборник. — СПб.: "Паритет", 2006. — С. 149. — ISBN 5-93437-245-9..
- Золотоносов М. Н., Калиновский Ю. Ю., Овчаров О. И. Бронзовый век: Иллюстрированный каталог памятников...1985-2007. Издание 2-е, дополн. — СПб.: Новый Мир Искусства, 2010. — С. 784. — ISBN 978-5-902640-07-3.
- Bulakh A. G., Abakumova N. V., Romanovsky J. V. St Petersburg: A History in Stone. — СПб.: SPb University Press, 2010. — С. 61. — ISBN 978-5-288-05020-6.
- Ковальчук В. М., Чистиков А. Н. Ленинград и ленинградцы в годы блокады. — СПб.: Лики России, 2012. — С. 260. — ISBN 978-5-87417-394-4.
- Андрей Гусаров. По Петербургу с книгой в руках. Путеводитель по Северной столице на все случаи жизни.. — СПб.: «Центрполиграф», 2013. — 448 с. — ISBN 978-5-227-04041-1., стр. 155.
- Исаченко В. Г. Архитектурные ансамбли Петербурга. От основания до наших дней. Справочник. — СПб.: «Паритет», 2015. — 656 с. — ISBN 978-5-93437-404-5., стр. 117, 633.
Напишите отзыв о статье "Лукьянов, Владимир Сергеевич (архитектор)"
Примечания
- ↑ [artru.info/ar/42511/ ARTRU.INFO Архитектор-художник В. С. Лукьянов]
- ↑ [www.gorodovoy.spb.ru/rus/news/culture/p587902.shtml Вести, Россия, Санкт-Петербург. Фантазии на тему произведений Гёте, 28-09-2005]
- ↑ Демидов В. И. Снаряды для фронта: Документальная повесть. — Л.: Лениздат, 1985. — С. 31—32, 181—182, 191—192.
- ↑ [photoarchive.spb.ru/showObject.do?object=2503010098 Центральный Государственный архив кинофотодокументов, Лукьянова, Валентина Петровна, Ар-26405]
- ↑ [artru.info/ar/42511/ Лукьянов, Владимир Сергеевич] на сайте [ARTRU.INFO nfo].
- ↑ Выставка курсовых и дипломных работ студентов ЛВХПУ имени В. И. Мухиной. / Каталог под редакцией Я. Н. Лукина. — М.: Советский художник. 1973. — С. 25.
- ↑ Васильева Н. Мобильные дома. — Ленинградская правда. — 1981, 18 марта, № 67 (20109). — С. 4.
- ↑ [www.gorodovoy.spb.ru/rus/news/culture/p587902.shtml Фантазии на тему произведений Гёте, Выставка В. С. Лукьянова в залах Дома Архитекторов, Санкт-Петербург]
- ↑ [www.sstc.spb.ru/about/structure/vostok?start=0 КБ «Восток» ОАО «Центр технологии судостроения и судоремонта» (ОАО «ЦТСС»)]
- ↑ Гос. комитет Совета Министров СССР по делам изобретений и открытий. Свидетельство на промышленный образец № 7582, 10 ноября 1977 года.
- ↑ Пюрвеев Д. Мобильное жилище для Севера и Юга. — газета «Архитектура», 1980, № 23. — С. 4.
- ↑ Велли Ю., Судаков В. Комфорт в экстремальных условиях. // Наука и жизнь, 1982, август № 8. — С. 33—34.
- ↑ Гос. комитет Совета Министров СССР по делам изобретений и открытий. Свидетельство на промышленный образец № 8781, 20 ноября 1978 года.
- ↑ Малоэтажные здания. / Научный редактор Ю. Я. Велли. // Сборник научных трудов ЛенЗНИИЭП. — Л., 1977. — С. 15.
- ↑ Проектировщики — строительству в районах Севера, Сибири и Дальнего Востока. // журн. «Архитектура СССР», 1981, май № 5. — С. 62. — ISNN 004—1939.
- ↑ Чупров М. «Сезам» для сибиряков. // Социалистическая индустрия, 1981, 27 октября. — С. 4.
- ↑ Ковальчук В. М., Чистиков А. Н. Ленинград и ленинградцы в годы блокады. — СПб.: Лики России, 2012. — С. 260. — ISBN 978-5-87417-394-4.. стр.61
- ↑ Лисовский И. Г. Санкт-Петербург: в 2т. — Т. 2. От классики к современности. — СПб.: Коло, 2009. — С. 482. — ISBN 978-5-901-841-58-7.
- ↑ Исаченко В. Г. Памятники Санкт-Петербурга. Справочник. — СПб.: «Паритет», 2004. — 298 с. — ISBN 5-93437-188-6.
- ↑ Александрова Л. Молодость страны. / Составитель каталога Андрюшина Е. — Л., 1980.
- ↑ [encspb.ru/object/2804718855 Энциклопедия Санкт-Петербург, Художник Владимир Лукьянов, Галерея «Ариадна»]
- ↑ Konstnärer från Leningrad. Ryska Veckan. Utställning av målningar, Seminarier, Kultur. 3 — 11 Nov i Örebro, 1990.
- ↑ Первая Биеннале новейшего искусства. Каталог. — Советский фонд культуры, Промстройбанк СССР. —Л., 1990. — С. 23.
- ↑ Кочедышкина Т. Тысяча и один лик Биеннале. // газета «Смена», 1990, 13 марта. — № 60.
- ↑ [www.rtr.spb.ru/vesti/vesti_2005/news_detail.asp?id=6825 ТВ, «Вести», Санкт-Петербург, Экспозиция произведений В. С. Лукьянова, 28 сентября 2005 год]
- ↑ Герасимов С. А. «Любить человека» (Киносценарий), Жизнь. Замысел. Фильм. — М.: «Искусство», 1973. — С. 143—146.
- ↑ Лукьянов В. [tr.rkrp-rpk.ru/get.php?1680 Девятый обелиск]. // Трудовая Россия. — № 260.
- ↑ Лукьянов В. С. Белый Обелиск, сборник стихотворений. — СПб., 2005.
- ↑ Аукцион произведений Ленинградских художников. — Л.: Ленинградское Отделение Советского Фонда Культуры, 1989. — С. 6.
- ↑ Лукьянов В. С. [www.mirpeterburga.ru/online/history/archive/40/history_spb_40_33-46.pdf Девятый обелиск. (дополненный журнальный вариант с иллюстрациями). // журнал «История Петербурга». — № 6(40). — СПб., 2007. — С. 36—41]
Ссылки
- [photoarchive.spb.ru/showObject.do?object=2503010098 ЦГАКФФД, Лукьянова, Валентина Петровна]
- [www.youtube.com/watch?v=InJpgDAhHwA&feature=related Реж. С. Герасимов, к/ф «Любить человека»]
- [photoarchive.spb.ru/showObject.do?object=2514489731 ЦГ Архив КФД. АР 215703 Обелиск «Город-герой Ленинград»]
- [photoarchive.spb.ru/showObject.do?object=2514489773 ЦГ Архив КФД. АР 215704 Обелиск «Город-герой Ленинград»]
- [www.gorodovoy.spb.ru/rus/news/culture/p587902.shtml Фантазии на тему произведения Гёте]
- [artru.info/ar/42511/ Архитектор-художник В. С. Лукьянов]
- [www.sstc.spb.ru/about/structure/vostok?start=0 Центр технологии судостроения]
- [www.mirpeterburga.ru/online/history/archive/40/history_spb_40_33-46.pdf «Девятый обелиск», стр. 33-41]
Отрывок, характеризующий Лукьянов, Владимир Сергеевич (архитектор)
– Но что было между вами? – спросила она. – Что он говорил тебе? Зачем он не ездит в дом?Наташа не отвечала на ее вопрос.
– Ради Бога, Соня, никому не говори, не мучай меня, – упрашивала Наташа. – Ты помни, что нельзя вмешиваться в такие дела. Я тебе открыла…
– Но зачем эти тайны! Отчего же он не ездит в дом? – спрашивала Соня. – Отчего он прямо не ищет твоей руки? Ведь князь Андрей дал тебе полную свободу, ежели уж так; но я не верю этому. Наташа, ты подумала, какие могут быть тайные причины ?
Наташа удивленными глазами смотрела на Соню. Видно, ей самой в первый раз представлялся этот вопрос и она не знала, что отвечать на него.
– Какие причины, не знаю. Но стало быть есть причины!
Соня вздохнула и недоверчиво покачала головой.
– Ежели бы были причины… – начала она. Но Наташа угадывая ее сомнение, испуганно перебила ее.
– Соня, нельзя сомневаться в нем, нельзя, нельзя, ты понимаешь ли? – прокричала она.
– Любит ли он тебя?
– Любит ли? – повторила Наташа с улыбкой сожаления о непонятливости своей подруги. – Ведь ты прочла письмо, ты видела его?
– Но если он неблагородный человек?
– Он!… неблагородный человек? Коли бы ты знала! – говорила Наташа.
– Если он благородный человек, то он или должен объявить свое намерение, или перестать видеться с тобой; и ежели ты не хочешь этого сделать, то я сделаю это, я напишу ему, я скажу папа, – решительно сказала Соня.
– Да я жить не могу без него! – закричала Наташа.
– Наташа, я не понимаю тебя. И что ты говоришь! Вспомни об отце, о Nicolas.
– Мне никого не нужно, я никого не люблю, кроме его. Как ты смеешь говорить, что он неблагороден? Ты разве не знаешь, что я его люблю? – кричала Наташа. – Соня, уйди, я не хочу с тобой ссориться, уйди, ради Бога уйди: ты видишь, как я мучаюсь, – злобно кричала Наташа сдержанно раздраженным и отчаянным голосом. Соня разрыдалась и выбежала из комнаты.
Наташа подошла к столу и, не думав ни минуты, написала тот ответ княжне Марье, который она не могла написать целое утро. В письме этом она коротко писала княжне Марье, что все недоразуменья их кончены, что, пользуясь великодушием князя Андрея, который уезжая дал ей свободу, она просит ее забыть всё и простить ее ежели она перед нею виновата, но что она не может быть его женой. Всё это ей казалось так легко, просто и ясно в эту минуту.
В пятницу Ростовы должны были ехать в деревню, а граф в среду поехал с покупщиком в свою подмосковную.
В день отъезда графа, Соня с Наташей были званы на большой обед к Карагиным, и Марья Дмитриевна повезла их. На обеде этом Наташа опять встретилась с Анатолем, и Соня заметила, что Наташа говорила с ним что то, желая не быть услышанной, и всё время обеда была еще более взволнована, чем прежде. Когда они вернулись домой, Наташа начала первая с Соней то объяснение, которого ждала ее подруга.
– Вот ты, Соня, говорила разные глупости про него, – начала Наташа кротким голосом, тем голосом, которым говорят дети, когда хотят, чтобы их похвалили. – Мы объяснились с ним нынче.
– Ну, что же, что? Ну что ж он сказал? Наташа, как я рада, что ты не сердишься на меня. Говори мне всё, всю правду. Что же он сказал?
Наташа задумалась.
– Ах Соня, если бы ты знала его так, как я! Он сказал… Он спрашивал меня о том, как я обещала Болконскому. Он обрадовался, что от меня зависит отказать ему.
Соня грустно вздохнула.
– Но ведь ты не отказала Болконскому, – сказала она.
– А может быть я и отказала! Может быть с Болконским всё кончено. Почему ты думаешь про меня так дурно?
– Я ничего не думаю, я только не понимаю этого…
– Подожди, Соня, ты всё поймешь. Увидишь, какой он человек. Ты не думай дурное ни про меня, ни про него.
– Я ни про кого не думаю дурное: я всех люблю и всех жалею. Но что же мне делать?
Соня не сдавалась на нежный тон, с которым к ней обращалась Наташа. Чем размягченнее и искательнее было выражение лица Наташи, тем серьезнее и строже было лицо Сони.
– Наташа, – сказала она, – ты просила меня не говорить с тобой, я и не говорила, теперь ты сама начала. Наташа, я не верю ему. Зачем эта тайна?
– Опять, опять! – перебила Наташа.
– Наташа, я боюсь за тебя.
– Чего бояться?
– Я боюсь, что ты погубишь себя, – решительно сказала Соня, сама испугавшись того что она сказала.
Лицо Наташи опять выразило злобу.
– И погублю, погублю, как можно скорее погублю себя. Не ваше дело. Не вам, а мне дурно будет. Оставь, оставь меня. Я ненавижу тебя.
– Наташа! – испуганно взывала Соня.
– Ненавижу, ненавижу! И ты мой враг навсегда!
Наташа выбежала из комнаты.
Наташа не говорила больше с Соней и избегала ее. С тем же выражением взволнованного удивления и преступности она ходила по комнатам, принимаясь то за то, то за другое занятие и тотчас же бросая их.
Как это ни тяжело было для Сони, но она, не спуская глаз, следила за своей подругой.
Накануне того дня, в который должен был вернуться граф, Соня заметила, что Наташа сидела всё утро у окна гостиной, как будто ожидая чего то и что она сделала какой то знак проехавшему военному, которого Соня приняла за Анатоля.
Соня стала еще внимательнее наблюдать свою подругу и заметила, что Наташа была всё время обеда и вечер в странном и неестественном состоянии (отвечала невпопад на делаемые ей вопросы, начинала и не доканчивала фразы, всему смеялась).
После чая Соня увидала робеющую горничную девушку, выжидавшую ее у двери Наташи. Она пропустила ее и, подслушав у двери, узнала, что опять было передано письмо. И вдруг Соне стало ясно, что у Наташи был какой нибудь страшный план на нынешний вечер. Соня постучалась к ней. Наташа не пустила ее.
«Она убежит с ним! думала Соня. Она на всё способна. Нынче в лице ее было что то особенно жалкое и решительное. Она заплакала, прощаясь с дяденькой, вспоминала Соня. Да это верно, она бежит с ним, – но что мне делать?» думала Соня, припоминая теперь те признаки, которые ясно доказывали, почему у Наташи было какое то страшное намерение. «Графа нет. Что мне делать, написать к Курагину, требуя от него объяснения? Но кто велит ему ответить? Писать Пьеру, как просил князь Андрей в случае несчастия?… Но может быть, в самом деле она уже отказала Болконскому (она вчера отослала письмо княжне Марье). Дяденьки нет!» Сказать Марье Дмитриевне, которая так верила в Наташу, Соне казалось ужасно. «Но так или иначе, думала Соня, стоя в темном коридоре: теперь или никогда пришло время доказать, что я помню благодеяния их семейства и люблю Nicolas. Нет, я хоть три ночи не буду спать, а не выйду из этого коридора и силой не пущу ее, и не дам позору обрушиться на их семейство», думала она.
Анатоль последнее время переселился к Долохову. План похищения Ростовой уже несколько дней был обдуман и приготовлен Долоховым, и в тот день, когда Соня, подслушав у двери Наташу, решилась оберегать ее, план этот должен был быть приведен в исполнение. Наташа в десять часов вечера обещала выйти к Курагину на заднее крыльцо. Курагин должен был посадить ее в приготовленную тройку и везти за 60 верст от Москвы в село Каменку, где был приготовлен расстриженный поп, который должен был обвенчать их. В Каменке и была готова подстава, которая должна была вывезти их на Варшавскую дорогу и там на почтовых они должны были скакать за границу.
У Анатоля были и паспорт, и подорожная, и десять тысяч денег, взятые у сестры, и десять тысяч, занятые через посредство Долохова.
Два свидетеля – Хвостиков, бывший приказный, которого употреблял для игры Долохов и Макарин, отставной гусар, добродушный и слабый человек, питавший беспредельную любовь к Курагину – сидели в первой комнате за чаем.
В большом кабинете Долохова, убранном от стен до потолка персидскими коврами, медвежьими шкурами и оружием, сидел Долохов в дорожном бешмете и сапогах перед раскрытым бюро, на котором лежали счеты и пачки денег. Анатоль в расстегнутом мундире ходил из той комнаты, где сидели свидетели, через кабинет в заднюю комнату, где его лакей француз с другими укладывал последние вещи. Долохов считал деньги и записывал.
– Ну, – сказал он, – Хвостикову надо дать две тысячи.
– Ну и дай, – сказал Анатоль.
– Макарка (они так звали Макарина), этот бескорыстно за тебя в огонь и в воду. Ну вот и кончены счеты, – сказал Долохов, показывая ему записку. – Так?
– Да, разумеется, так, – сказал Анатоль, видимо не слушавший Долохова и с улыбкой, не сходившей у него с лица, смотревший вперед себя.
Долохов захлопнул бюро и обратился к Анатолю с насмешливой улыбкой.
– А знаешь что – брось всё это: еще время есть! – сказал он.
– Дурак! – сказал Анатоль. – Перестань говорить глупости. Ежели бы ты знал… Это чорт знает, что такое!
– Право брось, – сказал Долохов. – Я тебе дело говорю. Разве это шутка, что ты затеял?
– Ну, опять, опять дразнить? Пошел к чорту! А?… – сморщившись сказал Анатоль. – Право не до твоих дурацких шуток. – И он ушел из комнаты.
Долохов презрительно и снисходительно улыбался, когда Анатоль вышел.
– Ты постой, – сказал он вслед Анатолю, – я не шучу, я дело говорю, поди, поди сюда.
Анатоль опять вошел в комнату и, стараясь сосредоточить внимание, смотрел на Долохова, очевидно невольно покоряясь ему.
– Ты меня слушай, я тебе последний раз говорю. Что мне с тобой шутить? Разве я тебе перечил? Кто тебе всё устроил, кто попа нашел, кто паспорт взял, кто денег достал? Всё я.
– Ну и спасибо тебе. Ты думаешь я тебе не благодарен? – Анатоль вздохнул и обнял Долохова.
– Я тебе помогал, но всё же я тебе должен правду сказать: дело опасное и, если разобрать, глупое. Ну, ты ее увезешь, хорошо. Разве это так оставят? Узнается дело, что ты женат. Ведь тебя под уголовный суд подведут…
– Ах! глупости, глупости! – опять сморщившись заговорил Анатоль. – Ведь я тебе толковал. А? – И Анатоль с тем особенным пристрастием (которое бывает у людей тупых) к умозаключению, до которого они дойдут своим умом, повторил то рассуждение, которое он раз сто повторял Долохову. – Ведь я тебе толковал, я решил: ежели этот брак будет недействителен, – cказал он, загибая палец, – значит я не отвечаю; ну а ежели действителен, всё равно: за границей никто этого не будет знать, ну ведь так? И не говори, не говори, не говори!
– Право, брось! Ты только себя свяжешь…
– Убирайся к чорту, – сказал Анатоль и, взявшись за волосы, вышел в другую комнату и тотчас же вернулся и с ногами сел на кресло близко перед Долоховым. – Это чорт знает что такое! А? Ты посмотри, как бьется! – Он взял руку Долохова и приложил к своему сердцу. – Ah! quel pied, mon cher, quel regard! Une deesse!! [О! Какая ножка, мой друг, какой взгляд! Богиня!!] A?
Долохов, холодно улыбаясь и блестя своими красивыми, наглыми глазами, смотрел на него, видимо желая еще повеселиться над ним.
– Ну деньги выйдут, тогда что?
– Тогда что? А? – повторил Анатоль с искренним недоумением перед мыслью о будущем. – Тогда что? Там я не знаю что… Ну что глупости говорить! – Он посмотрел на часы. – Пора!
Анатоль пошел в заднюю комнату.
– Ну скоро ли вы? Копаетесь тут! – крикнул он на слуг.
Долохов убрал деньги и крикнув человека, чтобы велеть подать поесть и выпить на дорогу, вошел в ту комнату, где сидели Хвостиков и Макарин.
Анатоль в кабинете лежал, облокотившись на руку, на диване, задумчиво улыбался и что то нежно про себя шептал своим красивым ртом.
– Иди, съешь что нибудь. Ну выпей! – кричал ему из другой комнаты Долохов.
– Не хочу! – ответил Анатоль, всё продолжая улыбаться.
– Иди, Балага приехал.
Анатоль встал и вошел в столовую. Балага был известный троечный ямщик, уже лет шесть знавший Долохова и Анатоля, и служивший им своими тройками. Не раз он, когда полк Анатоля стоял в Твери, с вечера увозил его из Твери, к рассвету доставлял в Москву и увозил на другой день ночью. Не раз он увозил Долохова от погони, не раз он по городу катал их с цыганами и дамочками, как называл Балага. Не раз он с их работой давил по Москве народ и извозчиков, и всегда его выручали его господа, как он называл их. Не одну лошадь он загнал под ними. Не раз он был бит ими, не раз напаивали они его шампанским и мадерой, которую он любил, и не одну штуку он знал за каждым из них, которая обыкновенному человеку давно бы заслужила Сибирь. В кутежах своих они часто зазывали Балагу, заставляли его пить и плясать у цыган, и не одна тысяча их денег перешла через его руки. Служа им, он двадцать раз в году рисковал и своей жизнью и своей шкурой, и на их работе переморил больше лошадей, чем они ему переплатили денег. Но он любил их, любил эту безумную езду, по восемнадцати верст в час, любил перекувырнуть извозчика и раздавить пешехода по Москве, и во весь скок пролететь по московским улицам. Он любил слышать за собой этот дикий крик пьяных голосов: «пошел! пошел!» тогда как уж и так нельзя было ехать шибче; любил вытянуть больно по шее мужика, который и так ни жив, ни мертв сторонился от него. «Настоящие господа!» думал он.
Анатоль и Долохов тоже любили Балагу за его мастерство езды и за то, что он любил то же, что и они. С другими Балага рядился, брал по двадцати пяти рублей за двухчасовое катанье и с другими только изредка ездил сам, а больше посылал своих молодцов. Но с своими господами, как он называл их, он всегда ехал сам и никогда ничего не требовал за свою работу. Только узнав через камердинеров время, когда были деньги, он раз в несколько месяцев приходил поутру, трезвый и, низко кланяясь, просил выручить его. Его всегда сажали господа.
– Уж вы меня вызвольте, батюшка Федор Иваныч или ваше сиятельство, – говорил он. – Обезлошадничал вовсе, на ярманку ехать уж ссудите, что можете.
И Анатоль и Долохов, когда бывали в деньгах, давали ему по тысяче и по две рублей.
Балага был русый, с красным лицом и в особенности красной, толстой шеей, приземистый, курносый мужик, лет двадцати семи, с блестящими маленькими глазами и маленькой бородкой. Он был одет в тонком синем кафтане на шелковой подкладке, надетом на полушубке.
Он перекрестился на передний угол и подошел к Долохову, протягивая черную, небольшую руку.
– Федору Ивановичу! – сказал он, кланяясь.
– Здорово, брат. – Ну вот и он.
– Здравствуй, ваше сиятельство, – сказал он входившему Анатолю и тоже протянул руку.
– Я тебе говорю, Балага, – сказал Анатоль, кладя ему руки на плечи, – любишь ты меня или нет? А? Теперь службу сослужи… На каких приехал? А?
– Как посол приказал, на ваших на зверьях, – сказал Балага.
– Ну, слышишь, Балага! Зарежь всю тройку, а чтобы в три часа приехать. А?
– Как зарежешь, на чем поедем? – сказал Балага, подмигивая.
– Ну, я тебе морду разобью, ты не шути! – вдруг, выкатив глаза, крикнул Анатоль.
– Что ж шутить, – посмеиваясь сказал ямщик. – Разве я для своих господ пожалею? Что мочи скакать будет лошадям, то и ехать будем.
– А! – сказал Анатоль. – Ну садись.
– Что ж, садись! – сказал Долохов.
– Постою, Федор Иванович.
– Садись, врешь, пей, – сказал Анатоль и налил ему большой стакан мадеры. Глаза ямщика засветились на вино. Отказываясь для приличия, он выпил и отерся шелковым красным платком, который лежал у него в шапке.
– Что ж, когда ехать то, ваше сиятельство?
– Да вот… (Анатоль посмотрел на часы) сейчас и ехать. Смотри же, Балага. А? Поспеешь?
– Да как выезд – счастлив ли будет, а то отчего же не поспеть? – сказал Балага. – Доставляли же в Тверь, в семь часов поспевали. Помнишь небось, ваше сиятельство.
Категории:
- Родившиеся 18 августа
- Родившиеся в 1945 году
- Персоналии по алфавиту
- Родившиеся в Санкт-Петербурге
- Художники по алфавиту
- Учившиеся в Риге
- Персоналии:Санкт-Петербург
- Архитекторы по алфавиту
- Архитекторы СССР
- Члены Союза архитекторов СССР
- Архитекторы Российской Федерации
- Художники России
- Художники СССР
- Художники Санкт-Петербурга
- Архитекторы Санкт-Петербурга
- Выпускники Санкт-Петербургской художественно-промышленной академии
- Преподаватели Санкт-Петербургской художественно-промышленной академии
