Лукьянов, Сергей Владимирович

Сергей Владимирович Лукьянов
Сергей Лукьянов в фильмах «Дело Румянцева», «Кубанские казаки», «Большая семья»
Место рождения:	село Нижнее, Екатеринославская губерния, Российская империя ныне Донецкая область, Украина
Профессия:	актёр
Театр:	МХАТ СССР имени Горького МАДТ имени Е. Б. Вахтангова
Награды:

Сергей Владимирович Лукья́нов (1910—1965) — советский актёр театра и кино. Народный артист РСФСР (1952). Лауреат двух Сталинских премий второй степени (1951, 1952).

Биография

Сергей Лукьянов родился 14 (27 сентября) 1910 года в селе Нижнее (ныне Донецкая область), в шахтёрской семье. Учился в школе, затем окончил горнорудное училище и стал работать на шахте. Занимался в кружке театральной самодеятельности. В 1929 году после одного из спектаклей Лукьянову предложили попробовать себя на профессиональной сцене, и он был приглашён в Донбасский театр. В 1929 году поступил в студию при Харьковском театре имени Т. Г. Шевченко, где проучился два года.

Был актёром Харьковского Краснозаводского театра (1929—1931), МАДТ имени В. В. Маяковского (1955—1956), МХАТ (1956—1963), МАДТ имени Е. Б. Вахтангова (1942—1955; 1963—1965). В кино с 1945 года (к/к «Поединок»).

С. В. Лукьянов умер 1 марта 1965 года от инфаркта во время выступления на собрании в Театре имени Е. Б. Вахтангова. Похоронен в Москве на Новодевичьем кладбище (участок № 6).

Семья

• первая жена — Н. З. Тышкевич, в браке дочь Т. С. Лукьянова, артистка Театра на Таганке и внучка Д. В. Повереннова
• вторая жена — К. С. Лучко, в браке дочь Оксана

Награды и премии

• Заслуженный артист РСФСР (5 ноября 1947)
• Народный артист РСФСР (26 апреля 1952)
• Сталинская премия второй степени (1951) — за исполнение роли Гордея Гордеевича Ворона в фильме «Кубанские казаки» (1949)
• Сталинская премия второй степени (1952) — за исполнение заглавной роли в спектакле «Егор Булычов и другие» М. Горького на сцене МХАТ
• орден Трудового Красного Знамени (1950)

Фильмография

• 1944 — Поединок, реж. В. Г. Легошин — следователь Ларцев
• 1947 — Мальчик с окраины, реж. В. Н. Журавлев — отец Андрея
• 1949 — Кубанские казаки, реж. И. А. Пырьев — Гордей Гордеевич Ворон
• 1950 — Донецкие шахтёры, реж. Л. Д. Луков — Алексей Кравцов, секретарь обкома партии
• 1951 — Незабываемый 1919 год, реж. М. Э. Чиаурели — генерал Родзянко
• 1952 — Возвращение Василия Бортникова реж. В. И. Пудовкин — Василий Кузьмич Бортников
• 1953 — Егор Булычов и другие (фильм-спектакль), реж. Ю. И. Солнцева, Б. Е. Захава — Егор Булычов
• 1953 — Вихри враждебные, реж. М. К. Калатозов — Никанор
• 1954 — Большая семья, реж. И. Е. Хейфиц — Матвей Дорофеевич Журбин
• 1955 — Кочубей. Фильм был показан узкому кругу
• 1955 — Двенадцатая ночь, реж. Я. Б. Фрид — Антонио
• 1956 — Дело Румянцева, реж. И. Е. Хейфиц — полковник Сергей Иванович Афанасьев
• 1957 — К Чёрному морю, реж. А. П. Тутышкин
• 1958 — Олеко Дундич, реж. Л. Д. Луков — А. Г. Шкуро
• 1958 — Капитанская дочка, реж. В. П. Каплуновский — Емельян Пугачёв
• 1959 — Фома Гордеев, реж. М. С. Донской — Игнат Гордеев
• 1960 — Повесть пламенных лет, реж. Ю. И. Солнцева — школьный учитель Василий Маркович Рясный
• 1963 — Мелодии Дунаевского, реж. Э. И. Пырьев
• 1964 — Государственный преступник, реж. Н. В. Розанцев — Юрий Золотицкий (военный преступник, скрывающийся под именем Александр Емельянович Чернышёв)
• 1965 — Они шли на Восток (Italiani brava gente), реж. Джузеппе Де Сантис, Д. И. Васильев — командир партизанского отряда

Ссылки

• [www.peoples.ru/art/cinema/actor/sergey_lukianov/ peoples.ru]

Библиография

• Дунина С., Сергей Лукьянов, М., 1963
• Актеры советского кино, выпуск 12, М., 1976

Отрывок, характеризующий Лукьянов, Сергей Владимирович

– Что с тобой? Кто они? Что тебе надо?
– Раненые, вот кто! Это нельзя, маменька; это ни на что не похоже… Нет, маменька, голубушка, это не то, простите, пожалуйста, голубушка… Маменька, ну что нам то, что мы увезем, вы посмотрите только, что на дворе… Маменька!.. Это не может быть!..
Граф стоял у окна и, не поворачивая лица, слушал слова Наташи. Вдруг он засопел носом и приблизил свое лицо к окну.
Графиня взглянула на дочь, увидала ее пристыженное за мать лицо, увидала ее волнение, поняла, отчего муж теперь не оглядывался на нее, и с растерянным видом оглянулась вокруг себя.
– Ах, да делайте, как хотите! Разве я мешаю кому нибудь! – сказала она, еще не вдруг сдаваясь.
– Маменька, голубушка, простите меня!
Но графиня оттолкнула дочь и подошла к графу.
– Mon cher, ты распорядись, как надо… Я ведь не знаю этого, – сказала она, виновато опуская глаза.
– Яйца… яйца курицу учат… – сквозь счастливые слезы проговорил граф и обнял жену, которая рада была скрыть на его груди свое пристыженное лицо.
– Папенька, маменька! Можно распорядиться? Можно?.. – спрашивала Наташа. – Мы все таки возьмем все самое нужное… – говорила Наташа.
Граф утвердительно кивнул ей головой, и Наташа тем быстрым бегом, которым она бегивала в горелки, побежала по зале в переднюю и по лестнице на двор.
Люди собрались около Наташи и до тех пор не могли поверить тому странному приказанию, которое она передавала, пока сам граф именем своей жены не подтвердил приказания о том, чтобы отдавать все подводы под раненых, а сундуки сносить в кладовые. Поняв приказание, люди с радостью и хлопотливостью принялись за новое дело. Прислуге теперь это не только не казалось странным, но, напротив, казалось, что это не могло быть иначе, точно так же, как за четверть часа перед этим никому не только не казалось странным, что оставляют раненых, а берут вещи, но казалось, что не могло быть иначе.
Все домашние, как бы выплачивая за то, что они раньше не взялись за это, принялись с хлопотливостью за новое дело размещения раненых. Раненые повыползли из своих комнат и с радостными бледными лицами окружили подводы. В соседних домах тоже разнесся слух, что есть подводы, и на двор к Ростовым стали приходить раненые из других домов. Многие из раненых просили не снимать вещей и только посадить их сверху. Но раз начавшееся дело свалки вещей уже не могло остановиться. Было все равно, оставлять все или половину. На дворе лежали неубранные сундуки с посудой, с бронзой, с картинами, зеркалами, которые так старательно укладывали в прошлую ночь, и всё искали и находили возможность сложить то и то и отдать еще и еще подводы.
– Четверых еще можно взять, – говорил управляющий, – я свою повозку отдаю, а то куда же их?
– Да отдайте мою гардеробную, – говорила графиня. – Дуняша со мной сядет в карету.
Отдали еще и гардеробную повозку и отправили ее за ранеными через два дома. Все домашние и прислуга были весело оживлены. Наташа находилась в восторженно счастливом оживлении, которого она давно не испытывала.
– Куда же его привязать? – говорили люди, прилаживая сундук к узкой запятке кареты, – надо хоть одну подводу оставить.
– Да с чем он? – спрашивала Наташа.
– С книгами графскими.
– Оставьте. Васильич уберет. Это не нужно.
В бричке все было полно людей; сомневались о том, куда сядет Петр Ильич.
– Он на козлы. Ведь ты на козлы, Петя? – кричала Наташа.
Соня не переставая хлопотала тоже; но цель хлопот ее была противоположна цели Наташи. Она убирала те вещи, которые должны были остаться; записывала их, по желанию графини, и старалась захватить с собой как можно больше.


Во втором часу заложенные и уложенные четыре экипажа Ростовых стояли у подъезда. Подводы с ранеными одна за другой съезжали со двора.
Коляска, в которой везли князя Андрея, проезжая мимо крыльца, обратила на себя внимание Сони, устраивавшей вместе с девушкой сиденья для графини в ее огромной высокой карете, стоявшей у подъезда.
– Это чья же коляска? – спросила Соня, высунувшись в окно кареты.
– А вы разве не знали, барышня? – отвечала горничная. – Князь раненый: он у нас ночевал и тоже с нами едут.
– Да кто это? Как фамилия?
– Самый наш жених бывший, князь Болконский! – вздыхая, отвечала горничная. – Говорят, при смерти.
Соня выскочила из кареты и побежала к графине. Графиня, уже одетая по дорожному, в шали и шляпе, усталая, ходила по гостиной, ожидая домашних, с тем чтобы посидеть с закрытыми дверями и помолиться перед отъездом. Наташи не было в комнате.
– Maman, – сказала Соня, – князь Андрей здесь, раненый, при смерти. Он едет с нами.
Графиня испуганно открыла глаза и, схватив за руку Соню, оглянулась.
– Наташа? – проговорила она.
И для Сони и для графини известие это имело в первую минуту только одно значение. Они знали свою Наташу, и ужас о том, что будет с нею при этом известии, заглушал для них всякое сочувствие к человеку, которого они обе любили.
– Наташа не знает еще; но он едет с нами, – сказала Соня.
– Ты говоришь, при смерти?
Соня кивнула головой.
Графиня обняла Соню и заплакала.
«Пути господни неисповедимы!» – думала она, чувствуя, что во всем, что делалось теперь, начинала выступать скрывавшаяся прежде от взгляда людей всемогущая рука.
– Ну, мама, все готово. О чем вы?.. – спросила с оживленным лицом Наташа, вбегая в комнату.
– Ни о чем, – сказала графиня. – Готово, так поедем. – И графиня нагнулась к своему ридикюлю, чтобы скрыть расстроенное лицо. Соня обняла Наташу и поцеловала ее.
Наташа вопросительно взглянула на нее.
– Что ты? Что такое случилось?
– Ничего… Нет…
– Очень дурное для меня?.. Что такое? – спрашивала чуткая Наташа.
Соня вздохнула и ничего не ответила. Граф, Петя, m me Schoss, Мавра Кузминишна, Васильич вошли в гостиную, и, затворив двери, все сели и молча, не глядя друг на друга, посидели несколько секунд.