Луна в мифологии

Лунарные мифы — мифы о Луне и лунных циклах. Связаны с астральными мифами, прежде всего солярными: луна и солнце противопостовляются друг другу в рамках системы бинарных оппозиций, свойственной мифологическому сознанию (верх — низ, мужское — женское, живое — мёртвое). Так, в древнекитайской натурфилософии пассивное, тёмное, женственное начало инь соотносится с Луной, а активное, светлое, мужественное ян — с Солнцем. Обычно луна связывается с отрицательным началом, но встречаются и исключения: так, в дагомейской мифологии лунная ипостась (Маву) двуединого демиурга Маву-Лиза покровительствует ночи, знанию, радости, а солнечная (Лиза) — дню, силе, работе.

К числу наиболее распространённых мифологических мотивов, связанных с луной, относятся этиологические сюжеты, объясняющие появление самой луны, происхождение лунных циклов, лунных пятен и т. д. В индоевропейских, сибирских, индейских мифологических системах видное место занимает сюжет о «небесном браке» Луны и Солнца. Луна при этом может выступать и как женский, и как мужской персонаж (последний вариант преобладает у народов Сибири и, по-видимому, у большинства архаичных племён). Этот миф одновременно выступает как этиологический, объясняющий происхождение лунных фаз: в балтийской мифологии Перкунас разрубает Месяц мечом за измену Солнцу. В Сибири часто встречается сюжет: Луна (Месяц) спускается на землю, где его хватает злая ведьма — хтоническая богиня (Хоседэм у кетов, Ылэнтой-котой у селькупов); Солнце приходит ему на помощь и пытается вырвать из рук колдуньи, но та держит его крепко, и в итоге Месяц разрывается пополам. Мотив разрывания или пожирания луны чудовищными существами также очень распространён и объясняет не только лунные фазы, но и лунные затмения.

Образы «умирающего» и «возрождающегося» месяца связывают луну с мифами о смерти. У многих архаических народов имеется представление о том, что раньше люди умирали и снова возрождались, как луна, но впоследствии почему-то лишились этого дара. У австралийского племени аранда есть миф: в древности жил человек тотема опоссума, который умер и был похоронен, но вскоре вышел из могилы в облике мальчика; он постоянно умирает и оживает на небе.

У многих народов имеются особые мифы о происхождении пятен на луне. Чаще всего они интерпретируются как «человек на луне», обычно — женщина с коромыслом и вёдрами (у нивхов, татар, возможно, у скандинавов, см. статью Биль). Часто «человек на луне» оказывается там в наказание («дурная женщина» у татар, Каин в апокрифических сказаниях и т.д.). В азиатских традициях пятна на луне интерпретируются как «лунный заяц» или «кролик», а у народов Южной Америки, Юго-Восточной Азии, Австралии и Южной Африки они объясняются как раны, грязь или краска на лице Луны.

В развитых мифологиях вместо непосредственного поклонения одушевлённой Луне появляются антропоморфные божества, олицетворяющие её. В неоязыческих традициях Луна почитается как воплощение Триединой богини.

Лунные божества

В различных мифологиях

• Армянская мифология — Лусин;
• ацтекская мифология — Койольшауки; Мецтли;
• германо-скандинавская мифология — Мани;
• греческая мифология — Артемида; Геката; Селена;
• гуанчи (Mitología guanche) — Achuguayo;
• египетская мифология — Тот; Хонсу; Ях;
• индийская мифология — Чандра;
• инки — Мама Килья;
• инуитская мифология — Игалук;
• карело-финская мифология — Куу;
• китайская мифология — Чанъэ;
• латышская мифология — Менес;
• литовская мифология — Менес;
• полинезийская мифология — Хина;
• римская мифология — Диана; Луна;
• урартская мифология — Шеларди;
• финикийская мифология — Баал-Хамон;
• шумеро-аккадская мифология — Нанна; Син;
• этрусская мифология — Артуми;
• японская мифология — Цукиёми.

В алфавитном порядке

Артемида; Артуми; Баал-Хамон; Геката; Диана; Игалук; Койольшауки; Куу; Луна; Лусин; Мама Килья; Мани; Менес; Менуо; Мецтли; Нанна; Селена; Син; Тот; Хонсу; Хина; Цукиёми; Чандра; Чанъэ; Шеларди; Ях.

См. также

• Астральные мифы
• Солярные мифы
• Лунное божество
• Катастеризмы

Отрывок, характеризующий Луна в мифологии

– Вот как, – сказал отец, находившийся в особенно веселом духе. – Я тебе говорил, что не достанет. Много ли?
– Очень много, – краснея и с глупой, небрежной улыбкой, которую он долго потом не мог себе простить, сказал Николай. – Я немного проиграл, т. е. много даже, очень много, 43 тысячи.
– Что? Кому?… Шутишь! – крикнул граф, вдруг апоплексически краснея шеей и затылком, как краснеют старые люди.
– Я обещал заплатить завтра, – сказал Николай.
– Ну!… – сказал старый граф, разводя руками и бессильно опустился на диван.
– Что же делать! С кем это не случалось! – сказал сын развязным, смелым тоном, тогда как в душе своей он считал себя негодяем, подлецом, который целой жизнью не мог искупить своего преступления. Ему хотелось бы целовать руки своего отца, на коленях просить его прощения, а он небрежным и даже грубым тоном говорил, что это со всяким случается.
Граф Илья Андреич опустил глаза, услыхав эти слова сына и заторопился, отыскивая что то.
– Да, да, – проговорил он, – трудно, я боюсь, трудно достать…с кем не бывало! да, с кем не бывало… – И граф мельком взглянул в лицо сыну и пошел вон из комнаты… Николай готовился на отпор, но никак не ожидал этого.
– Папенька! па…пенька! – закричал он ему вслед, рыдая; простите меня! – И, схватив руку отца, он прижался к ней губами и заплакал.

В то время, как отец объяснялся с сыном, у матери с дочерью происходило не менее важное объяснение. Наташа взволнованная прибежала к матери.
– Мама!… Мама!… он мне сделал…
– Что сделал?
– Сделал, сделал предложение. Мама! Мама! – кричала она. Графиня не верила своим ушам. Денисов сделал предложение. Кому? Этой крошечной девочке Наташе, которая еще недавно играла в куклы и теперь еще брала уроки.
– Наташа, полно, глупости! – сказала она, еще надеясь, что это была шутка.
– Ну вот, глупости! – Я вам дело говорю, – сердито сказала Наташа. – Я пришла спросить, что делать, а вы мне говорите: «глупости»…
Графиня пожала плечами.
– Ежели правда, что мосьё Денисов сделал тебе предложение, то скажи ему, что он дурак, вот и всё.
– Нет, он не дурак, – обиженно и серьезно сказала Наташа.
– Ну так что ж ты хочешь? Вы нынче ведь все влюблены. Ну, влюблена, так выходи за него замуж! – сердито смеясь, проговорила графиня. – С Богом!
– Нет, мама, я не влюблена в него, должно быть не влюблена в него.
– Ну, так так и скажи ему.
– Мама, вы сердитесь? Вы не сердитесь, голубушка, ну в чем же я виновата?
– Нет, да что же, мой друг? Хочешь, я пойду скажу ему, – сказала графиня, улыбаясь.
– Нет, я сама, только научите. Вам всё легко, – прибавила она, отвечая на ее улыбку. – А коли бы видели вы, как он мне это сказал! Ведь я знаю, что он не хотел этого сказать, да уж нечаянно сказал.
– Ну всё таки надо отказать.
– Нет, не надо. Мне так его жалко! Он такой милый.
– Ну, так прими предложение. И то пора замуж итти, – сердито и насмешливо сказала мать.
– Нет, мама, мне так жалко его. Я не знаю, как я скажу.
– Да тебе и нечего говорить, я сама скажу, – сказала графиня, возмущенная тем, что осмелились смотреть, как на большую, на эту маленькую Наташу.
– Нет, ни за что, я сама, а вы слушайте у двери, – и Наташа побежала через гостиную в залу, где на том же стуле, у клавикорд, закрыв лицо руками, сидел Денисов. Он вскочил на звук ее легких шагов.
– Натали, – сказал он, быстрыми шагами подходя к ней, – решайте мою судьбу. Она в ваших руках!
– Василий Дмитрич, мне вас так жалко!… Нет, но вы такой славный… но не надо… это… а так я вас всегда буду любить.
Денисов нагнулся над ее рукою, и она услыхала странные, непонятные для нее звуки. Она поцеловала его в черную, спутанную, курчавую голову. В это время послышался поспешный шум платья графини. Она подошла к ним.
– Василий Дмитрич, я благодарю вас за честь, – сказала графиня смущенным голосом, но который казался строгим Денисову, – но моя дочь так молода, и я думала, что вы, как друг моего сына, обратитесь прежде ко мне. В таком случае вы не поставили бы меня в необходимость отказа.
– Г'афиня, – сказал Денисов с опущенными глазами и виноватым видом, хотел сказать что то еще и запнулся.
Наташа не могла спокойно видеть его таким жалким. Она начала громко всхлипывать.
– Г'афиня, я виноват перед вами, – продолжал Денисов прерывающимся голосом, – но знайте, что я так боготво'ю вашу дочь и всё ваше семейство, что две жизни отдам… – Он посмотрел на графиню и, заметив ее строгое лицо… – Ну п'ощайте, г'афиня, – сказал он, поцеловал ее руку и, не взглянув на Наташу, быстрыми, решительными шагами вышел из комнаты.

На другой день Ростов проводил Денисова, который не хотел более ни одного дня оставаться в Москве. Денисова провожали у цыган все его московские приятели, и он не помнил, как его уложили в сани и как везли первые три станции.
После отъезда Денисова, Ростов, дожидаясь денег, которые не вдруг мог собрать старый граф, провел еще две недели в Москве, не выезжая из дому, и преимущественно в комнате барышень.
Соня была к нему нежнее и преданнее чем прежде. Она, казалось, хотела показать ему, что его проигрыш был подвиг, за который она теперь еще больше любит его; но Николай теперь считал себя недостойным ее.
Он исписал альбомы девочек стихами и нотами, и не простившись ни с кем из своих знакомых, отослав наконец все 43 тысячи и получив росписку Долохова, уехал в конце ноября догонять полк, который уже был в Польше.



После своего объяснения с женой, Пьер поехал в Петербург. В Торжке на cтанции не было лошадей, или не хотел их смотритель. Пьер должен был ждать. Он не раздеваясь лег на кожаный диван перед круглым столом, положил на этот стол свои большие ноги в теплых сапогах и задумался.