Лункин, Роман Николаевич
Поделись знанием:
«Однако, кажется, никто не заметил», думал про себя Ростов. И действительно, никто ничего не заметил, потому что каждому было знакомо то чувство, которое испытал в первый раз необстреленный юнкер.
– Вот вам реляция и будет, – сказал Жерков, – глядишь, и меня в подпоручики произведут.
– Доложите князу, что я мост зажигал, – сказал полковник торжественно и весело.
– А коли про потерю спросят?
– Пустячок! – пробасил полковник, – два гусара ранено, и один наповал , – сказал он с видимою радостью, не в силах удержаться от счастливой улыбки, звучно отрубая красивое слово наповал .
Преследуемая стотысячною французскою армией под начальством Бонапарта, встречаемая враждебно расположенными жителями, не доверяя более своим союзникам, испытывая недостаток продовольствия и принужденная действовать вне всех предвидимых условий войны, русская тридцатипятитысячная армия, под начальством Кутузова, поспешно отступала вниз по Дунаю, останавливаясь там, где она бывала настигнута неприятелем, и отбиваясь ариергардными делами, лишь насколько это было нужно для того, чтоб отступать, не теряя тяжестей. Были дела при Ламбахе, Амштетене и Мельке; но, несмотря на храбрость и стойкость, признаваемую самим неприятелем, с которою дрались русские, последствием этих дел было только еще быстрейшее отступление. Австрийские войска, избежавшие плена под Ульмом и присоединившиеся к Кутузову у Браунау, отделились теперь от русской армии, и Кутузов был предоставлен только своим слабым, истощенным силам. Защищать более Вену нельзя было и думать. Вместо наступательной, глубоко обдуманной, по законам новой науки – стратегии, войны, план которой был передан Кутузову в его бытность в Вене австрийским гофкригсратом, единственная, почти недостижимая цель, представлявшаяся теперь Кутузову, состояла в том, чтобы, не погубив армии подобно Маку под Ульмом, соединиться с войсками, шедшими из России.
28 го октября Кутузов с армией перешел на левый берег Дуная и в первый раз остановился, положив Дунай между собой и главными силами французов. 30 го он атаковал находившуюся на левом берегу Дуная дивизию Мортье и разбил ее. В этом деле в первый раз взяты трофеи: знамя, орудия и два неприятельские генерала. В первый раз после двухнедельного отступления русские войска остановились и после борьбы не только удержали поле сражения, но прогнали французов. Несмотря на то, что войска были раздеты, изнурены, на одну треть ослаблены отсталыми, ранеными, убитыми и больными; несмотря на то, что на той стороне Дуная были оставлены больные и раненые с письмом Кутузова, поручавшим их человеколюбию неприятеля; несмотря на то, что большие госпитали и дома в Кремсе, обращенные в лазареты, не могли уже вмещать в себе всех больных и раненых, – несмотря на всё это, остановка при Кремсе и победа над Мортье значительно подняли дух войска. Во всей армии и в главной квартире ходили самые радостные, хотя и несправедливые слухи о мнимом приближении колонн из России, о какой то победе, одержанной австрийцами, и об отступлении испуганного Бонапарта.
Князь Андрей находился во время сражения при убитом в этом деле австрийском генерале Шмите. Под ним была ранена лошадь, и сам он был слегка оцарапан в руку пулей. В знак особой милости главнокомандующего он был послан с известием об этой победе к австрийскому двору, находившемуся уже не в Вене, которой угрожали французские войска, а в Брюнне. В ночь сражения, взволнованный, но не усталый(несмотря на свое несильное на вид сложение, князь Андрей мог переносить физическую усталость гораздо лучше самых сильных людей), верхом приехав с донесением от Дохтурова в Кремс к Кутузову, князь Андрей был в ту же ночь отправлен курьером в Брюнн. Отправление курьером, кроме наград, означало важный шаг к повышению.
Ночь была темная, звездная; дорога чернелась между белевшим снегом, выпавшим накануне, в день сражения. То перебирая впечатления прошедшего сражения, то радостно воображая впечатление, которое он произведет известием о победе, вспоминая проводы главнокомандующего и товарищей, князь Андрей скакал в почтовой бричке, испытывая чувство человека, долго ждавшего и, наконец, достигшего начала желаемого счастия. Как скоро он закрывал глаза, в ушах его раздавалась пальба ружей и орудий, которая сливалась со стуком колес и впечатлением победы. То ему начинало представляться, что русские бегут, что он сам убит; но он поспешно просыпался, со счастием как будто вновь узнавал, что ничего этого не было, и что, напротив, французы бежали. Он снова вспоминал все подробности победы, свое спокойное мужество во время сражения и, успокоившись, задремывал… После темной звездной ночи наступило яркое, веселое утро. Снег таял на солнце, лошади быстро скакали, и безразлично вправе и влеве проходили новые разнообразные леса, поля, деревни.
На одной из станций он обогнал обоз русских раненых. Русский офицер, ведший транспорт, развалясь на передней телеге, что то кричал, ругая грубыми словами солдата. В длинных немецких форшпанах тряслось по каменистой дороге по шести и более бледных, перевязанных и грязных раненых. Некоторые из них говорили (он слышал русский говор), другие ели хлеб, самые тяжелые молча, с кротким и болезненным детским участием, смотрели на скачущего мимо их курьера.
Князь Андрей велел остановиться и спросил у солдата, в каком деле ранены. «Позавчера на Дунаю», отвечал солдат. Князь Андрей достал кошелек и дал солдату три золотых.
– На всех, – прибавил он, обращаясь к подошедшему офицеру. – Поправляйтесь, ребята, – обратился он к солдатам, – еще дела много.
– Что, г. адъютант, какие новости? – спросил офицер, видимо желая разговориться.
– Хорошие! Вперед, – крикнул он ямщику и поскакал далее.
Уже было совсем темно, когда князь Андрей въехал в Брюнн и увидал себя окруженным высокими домами, огнями лавок, окон домов и фонарей, шумящими по мостовой красивыми экипажами и всею тою атмосферой большого оживленного города, которая всегда так привлекательна для военного человека после лагеря. Князь Андрей, несмотря на быструю езду и бессонную ночь, подъезжая ко дворцу, чувствовал себя еще более оживленным, чем накануне. Только глаза блестели лихорадочным блеском, и мысли изменялись с чрезвычайною быстротой и ясностью. Живо представились ему опять все подробности сражения уже не смутно, но определенно, в сжатом изложении, которое он в воображении делал императору Францу. Живо представились ему случайные вопросы, которые могли быть ему сделаны,и те ответы,которые он сделает на них.Он полагал,что его сейчас же представят императору. Но у большого подъезда дворца к нему выбежал чиновник и, узнав в нем курьера, проводил его на другой подъезд.
– Из коридора направо; там, Euer Hochgeboren, [Ваше высокородие,] найдете дежурного флигель адъютанта, – сказал ему чиновник. – Он проводит к военному министру.
Дежурный флигель адъютант, встретивший князя Андрея, попросил его подождать и пошел к военному министру. Через пять минут флигель адъютант вернулся и, особенно учтиво наклонясь и пропуская князя Андрея вперед себя, провел его через коридор в кабинет, где занимался военный министр. Флигель адъютант своею изысканною учтивостью, казалось, хотел оградить себя от попыток фамильярности русского адъютанта. Радостное чувство князя Андрея значительно ослабело, когда он подходил к двери кабинета военного министра. Он почувствовал себя оскорбленным, и чувство оскорбления перешло в то же мгновенье незаметно для него самого в чувство презрения, ни на чем не основанного. Находчивый же ум в то же мгновение подсказал ему ту точку зрения, с которой он имел право презирать и адъютанта и военного министра. «Им, должно быть, очень легко покажется одерживать победы, не нюхая пороха!» подумал он. Глаза его презрительно прищурились; он особенно медленно вошел в кабинет военного министра. Чувство это еще более усилилось, когда он увидал военного министра, сидевшего над большим столом и первые две минуты не обращавшего внимания на вошедшего. Военный министр опустил свою лысую, с седыми висками, голову между двух восковых свечей и читал, отмечая карандашом, бумаги. Он дочитывал, не поднимая головы, в то время как отворилась дверь и послышались шаги.
– Возьмите это и передайте, – сказал военный министр своему адъютанту, подавая бумаги и не обращая еще внимания на курьера.
Князь Андрей почувствовал, что либо из всех дел, занимавших военного министра, действия кутузовской армии менее всего могли его интересовать, либо нужно было это дать почувствовать русскому курьеру. «Но мне это совершенно всё равно», подумал он. Военный министр сдвинул остальные бумаги, сровнял их края с краями и поднял голову. У него была умная и характерная голова. Но в то же мгновение, как он обратился к князю Андрею, умное и твердое выражение лица военного министра, видимо, привычно и сознательно изменилось: на лице его остановилась глупая, притворная, не скрывающая своего притворства, улыбка человека, принимающего одного за другим много просителей.
– От генерала фельдмаршала Кутузова? – спросил он. – Надеюсь, хорошие вести? Было столкновение с Мортье? Победа? Пора!
Он взял депешу, которая была на его имя, и стал читать ее с грустным выражением.
– Ах, Боже мой! Боже мой! Шмит! – сказал он по немецки. – Какое несчастие, какое несчастие!
Пробежав депешу, он положил ее на стол и взглянул на князя Андрея, видимо, что то соображая.
– Ах, какое несчастие! Дело, вы говорите, решительное? Мортье не взят, однако. (Он подумал.) Очень рад, что вы привезли хорошие вести, хотя смерть Шмита есть дорогая плата за победу. Его величество, верно, пожелает вас видеть, но не нынче. Благодарю вас, отдохните. Завтра будьте на выходе после парада. Впрочем, я вам дам знать.
Исчезнувшая во время разговора глупая улыбка опять явилась на лице военного министра.
– До свидания, очень благодарю вас. Государь император, вероятно, пожелает вас видеть, – повторил он и наклонил голову.
Когда князь Андрей вышел из дворца, он почувствовал, что весь интерес и счастие, доставленные ему победой, оставлены им теперь и переданы в равнодушные руки военного министра и учтивого адъютанта. Весь склад мыслей его мгновенно изменился: сражение представилось ему давнишним, далеким воспоминанием.
Князь Андрей остановился в Брюнне у своего знакомого, русского дипломата .Билибина.
– А, милый князь, нет приятнее гостя, – сказал Билибин, выходя навстречу князю Андрею. – Франц, в мою спальню вещи князя! – обратился он к слуге, провожавшему Болконского. – Что, вестником победы? Прекрасно. А я сижу больной, как видите.
Князь Андрей, умывшись и одевшись, вышел в роскошный кабинет дипломата и сел за приготовленный обед. Билибин покойно уселся у камина.
Князь Андрей не только после своего путешествия, но и после всего похода, во время которого он был лишен всех удобств чистоты и изящества жизни, испытывал приятное чувство отдыха среди тех роскошных условий жизни, к которым он привык с детства. Кроме того ему было приятно после австрийского приема поговорить хоть не по русски (они говорили по французски), но с русским человеком, который, он предполагал, разделял общее русское отвращение (теперь особенно живо испытываемое) к австрийцам.
Билибин был человек лет тридцати пяти, холостой, одного общества с князем Андреем. Они были знакомы еще в Петербурге, но еще ближе познакомились в последний приезд князя Андрея в Вену вместе с Кутузовым. Как князь Андрей был молодой человек, обещающий пойти далеко на военном поприще, так, и еще более, обещал Билибин на дипломатическом. Он был еще молодой человек, но уже немолодой дипломат, так как он начал служить с шестнадцати лет, был в Париже, в Копенгагене и теперь в Вене занимал довольно значительное место. И канцлер и наш посланник в Вене знали его и дорожили им. Он был не из того большого количества дипломатов, которые обязаны иметь только отрицательные достоинства, не делать известных вещей и говорить по французски для того, чтобы быть очень хорошими дипломатами; он был один из тех дипломатов, которые любят и умеют работать, и, несмотря на свою лень, он иногда проводил ночи за письменным столом. Он работал одинаково хорошо, в чем бы ни состояла сущность работы. Его интересовал не вопрос «зачем?», а вопрос «как?». В чем состояло дипломатическое дело, ему было всё равно; но составить искусно, метко и изящно циркуляр, меморандум или донесение – в этом он находил большое удовольствие. Заслуги Билибина ценились, кроме письменных работ, еще и по его искусству обращаться и говорить в высших сферах.
Билибин любил разговор так же, как он любил работу, только тогда, когда разговор мог быть изящно остроумен. В обществе он постоянно выжидал случая сказать что нибудь замечательное и вступал в разговор не иначе, как при этих условиях. Разговор Билибина постоянно пересыпался оригинально остроумными, законченными фразами, имеющими общий интерес.
Эти фразы изготовлялись во внутренней лаборатории Билибина, как будто нарочно, портативного свойства, для того, чтобы ничтожные светские люди удобно могли запоминать их и переносить из гостиных в гостиные. И действительно, les mots de Bilibine se colportaient dans les salons de Vienne, [Отзывы Билибина расходились по венским гостиным] и часто имели влияние на так называемые важные дела.
Худое, истощенное, желтоватое лицо его было всё покрыто крупными морщинами, которые всегда казались так чистоплотно и старательно промыты, как кончики пальцев после бани. Движения этих морщин составляли главную игру его физиономии. То у него морщился лоб широкими складками, брови поднимались кверху, то брови спускались книзу, и у щек образовывались крупные морщины. Глубоко поставленные, небольшие глаза всегда смотрели прямо и весело.
– Ну, теперь расскажите нам ваши подвиги, – сказал он.
Болконский самым скромным образом, ни разу не упоминая о себе, рассказал дело и прием военного министра.
– Ils m'ont recu avec ma nouvelle, comme un chien dans un jeu de quilles, [Они приняли меня с этою вестью, как принимают собаку, когда она мешает игре в кегли,] – заключил он.
Билибин усмехнулся и распустил складки кожи.
– Cependant, mon cher, – сказал он, рассматривая издалека свой ноготь и подбирая кожу над левым глазом, – malgre la haute estime que je professe pour le православное российское воинство, j'avoue que votre victoire n'est pas des plus victorieuses. [Однако, мой милый, при всем моем уважении к православному российскому воинству, я полагаю, что победа ваша не из самых блестящих.]
Он продолжал всё так же на французском языке, произнося по русски только те слова, которые он презрительно хотел подчеркнуть.
– Как же? Вы со всею массой своею обрушились на несчастного Мортье при одной дивизии, и этот Мортье уходит у вас между рук? Где же победа?
– Однако, серьезно говоря, – отвечал князь Андрей, – всё таки мы можем сказать без хвастовства, что это немного получше Ульма…
– Отчего вы не взяли нам одного, хоть одного маршала?
– Оттого, что не всё делается, как предполагается, и не так регулярно, как на параде. Мы полагали, как я вам говорил, зайти в тыл к семи часам утра, а не пришли и к пяти вечера.
– Отчего же вы не пришли к семи часам утра? Вам надо было притти в семь часов утра, – улыбаясь сказал Билибин, – надо было притти в семь часов утра.
– Отчего вы не внушили Бонапарту дипломатическим путем, что ему лучше оставить Геную? – тем же тоном сказал князь Андрей.
– Я знаю, – перебил Билибин, – вы думаете, что очень легко брать маршалов, сидя на диване перед камином. Это правда, а всё таки, зачем вы его не взяли? И не удивляйтесь, что не только военный министр, но и августейший император и король Франц не будут очень осчастливлены вашей победой; да и я, несчастный секретарь русского посольства, не чувствую никакой потребности в знак радости дать моему Францу талер и отпустить его с своей Liebchen [милой] на Пратер… Правда, здесь нет Пратера.
Он посмотрел прямо на князя Андрея и вдруг спустил собранную кожу со лба.
– Теперь мой черед спросить вас «отчего», мой милый, – сказал Болконский. – Я вам признаюсь, что не понимаю, может быть, тут есть дипломатические тонкости выше моего слабого ума, но я не понимаю: Мак теряет целую армию, эрцгерцог Фердинанд и эрцгерцог Карл не дают никаких признаков жизни и делают ошибки за ошибками, наконец, один Кутузов одерживает действительную победу, уничтожает charme [очарование] французов, и военный министр не интересуется даже знать подробности.
– Именно от этого, мой милый. Voyez vous, mon cher: [Видите ли, мой милый:] ура! за царя, за Русь, за веру! Tout ca est bel et bon, [все это прекрасно и хорошо,] но что нам, я говорю – австрийскому двору, за дело до ваших побед? Привезите вы нам свое хорошенькое известие о победе эрцгерцога Карла или Фердинанда – un archiduc vaut l'autre, [один эрцгерцог стоит другого,] как вам известно – хоть над ротой пожарной команды Бонапарте, это другое дело, мы прогремим в пушки. А то это, как нарочно, может только дразнить нас. Эрцгерцог Карл ничего не делает, эрцгерцог Фердинанд покрывается позором. Вену вы бросаете, не защищаете больше, comme si vous nous disiez: [как если бы вы нам сказали:] с нами Бог, а Бог с вами, с вашей столицей. Один генерал, которого мы все любили, Шмит: вы его подводите под пулю и поздравляете нас с победой!… Согласитесь, что раздразнительнее того известия, которое вы привозите, нельзя придумать. C'est comme un fait expres, comme un fait expres. [Это как нарочно, как нарочно.] Кроме того, ну, одержи вы точно блестящую победу, одержи победу даже эрцгерцог Карл, что ж бы это переменило в общем ходе дел? Теперь уж поздно, когда Вена занята французскими войсками.
– Как занята? Вена занята?
– Не только занята, но Бонапарте в Шенбрунне, а граф, наш милый граф Врбна отправляется к нему за приказаниями.
Болконский после усталости и впечатлений путешествия, приема и в особенности после обеда чувствовал, что он не понимает всего значения слов, которые он слышал.
– Нынче утром был здесь граф Лихтенфельс, – продолжал Билибин, – и показывал мне письмо, в котором подробно описан парад французов в Вене. Le prince Murat et tout le tremblement… [Принц Мюрат и все такое…] Вы видите, что ваша победа не очень то радостна, и что вы не можете быть приняты как спаситель…
– Право, для меня всё равно, совершенно всё равно! – сказал князь Андрей, начиная понимать,что известие его о сражении под Кремсом действительно имело мало важности ввиду таких событий, как занятие столицы Австрии. – Как же Вена взята? А мост и знаменитый tete de pont, [мостовое укрепление,] и князь Ауэрсперг? У нас были слухи, что князь Ауэрсперг защищает Вену, – сказал он.
– Князь Ауэрсперг стоит на этой, на нашей, стороне и защищает нас; я думаю, очень плохо защищает, но всё таки защищает. А Вена на той стороне. Нет, мост еще не взят и, надеюсь, не будет взят, потому что он минирован, и его велено взорвать. В противном случае мы были бы давно в горах Богемии, и вы с вашею армией провели бы дурную четверть часа между двух огней.
– Но это всё таки не значит, чтобы кампания была кончена, – сказал князь Андрей.
– А я думаю, что кончена. И так думают большие колпаки здесь, но не смеют сказать этого. Будет то, что я говорил в начале кампании, что не ваша echauffouree de Durenstein, [дюренштейнская стычка,] вообще не порох решит дело, а те, кто его выдумали, – сказал Билибин, повторяя одно из своих mots [словечек], распуская кожу на лбу и приостанавливаясь. – Вопрос только в том, что скажет берлинское свидание императора Александра с прусским королем. Ежели Пруссия вступит в союз, on forcera la main a l'Autriche, [принудят Австрию,] и будет война. Ежели же нет, то дело только в том, чтоб условиться, где составлять первоначальные статьи нового Саmро Formio. [Кампо Формио.]
– Но что за необычайная гениальность! – вдруг вскрикнул князь Андрей, сжимая свою маленькую руку и ударяя ею по столу. – И что за счастие этому человеку!
– Buonaparte? [Буонапарте?] – вопросительно сказал Билибин, морща лоб и этим давая чувствовать, что сейчас будет un mot [словечко]. – Bu onaparte? – сказал он, ударяя особенно на u . – Я думаю, однако, что теперь, когда он предписывает законы Австрии из Шенбрунна, il faut lui faire grace de l'u . [надо его избавить от и.] Я решительно делаю нововведение и называю его Bonaparte tout court [просто Бонапарт].
– Нет, без шуток, – сказал князь Андрей, – неужели вы думаете,что кампания кончена?
– Я вот что думаю. Австрия осталась в дурах, а она к этому не привыкла. И она отплатит. А в дурах она осталась оттого, что, во первых, провинции разорены (on dit, le православное est terrible pour le pillage), [говорят, что православное ужасно по части грабежей,] армия разбита, столица взята, и всё это pour les beaux yeux du [ради прекрасных глаз,] Сардинское величество. И потому – entre nous, mon cher [между нами, мой милый] – я чутьем слышу, что нас обманывают, я чутьем слышу сношения с Францией и проекты мира, тайного мира, отдельно заключенного.
– Это не может быть! – сказал князь Андрей, – это было бы слишком гадко.
– Qui vivra verra, [Поживем, увидим,] – сказал Билибин, распуская опять кожу в знак окончания разговора.
Когда князь Андрей пришел в приготовленную для него комнату и в чистом белье лег на пуховики и душистые гретые подушки, – он почувствовал, что то сражение, о котором он привез известие, было далеко, далеко от него. Прусский союз, измена Австрии, новое торжество Бонапарта, выход и парад, и прием императора Франца на завтра занимали его.
Он закрыл глаза, но в то же мгновение в ушах его затрещала канонада, пальба, стук колес экипажа, и вот опять спускаются с горы растянутые ниткой мушкатеры, и французы стреляют, и он чувствует, как содрогается его сердце, и он выезжает вперед рядом с Шмитом, и пули весело свистят вокруг него, и он испытывает то чувство удесятеренной радости жизни, какого он не испытывал с самого детства.
Он пробудился…
«Да, всё это было!…» сказал он, счастливо, детски улыбаясь сам себе, и заснул крепким, молодым сном.
На другой день он проснулся поздно. Возобновляя впечатления прошедшего, он вспомнил прежде всего то, что нынче надо представляться императору Францу, вспомнил военного министра, учтивого австрийского флигель адъютанта, Билибина и разговор вчерашнего вечера. Одевшись в полную парадную форму, которой он уже давно не надевал, для поездки во дворец, он, свежий, оживленный и красивый, с подвязанною рукой, вошел в кабинет Билибина. В кабинете находились четыре господина дипломатического корпуса. С князем Ипполитом Курагиным, который был секретарем посольства, Болконский был знаком; с другими его познакомил Билибин.
Господа, бывавшие у Билибина, светские, молодые, богатые и веселые люди, составляли и в Вене и здесь отдельный кружок, который Билибин, бывший главой этого кружка, называл наши, les nфtres. В кружке этом, состоявшем почти исключительно из дипломатов, видимо, были свои, не имеющие ничего общего с войной и политикой, интересы высшего света, отношений к некоторым женщинам и канцелярской стороны службы. Эти господа, повидимому, охотно, как своего (честь, которую они делали немногим), приняли в свой кружок князя Андрея. Из учтивости, и как предмет для вступления в разговор, ему сделали несколько вопросов об армии и сражении, и разговор опять рассыпался на непоследовательные, веселые шутки и пересуды.
– Но особенно хорошо, – говорил один, рассказывая неудачу товарища дипломата, – особенно хорошо то, что канцлер прямо сказал ему, что назначение его в Лондон есть повышение, и чтоб он так и смотрел на это. Видите вы его фигуру при этом?…
– Но что всего хуже, господа, я вам выдаю Курагина: человек в несчастии, и этим то пользуется этот Дон Жуан, этот ужасный человек!
Князь Ипполит лежал в вольтеровском кресле, положив ноги через ручку. Он засмеялся.
– Parlez moi de ca, [Ну ка, ну ка,] – сказал он.
– О, Дон Жуан! О, змея! – послышались голоса.
– Вы не знаете, Болконский, – обратился Билибин к князю Андрею, – что все ужасы французской армии (я чуть было не сказал – русской армии) – ничто в сравнении с тем, что наделал между женщинами этот человек.
– La femme est la compagne de l'homme, [Женщина – подруга мужчины,] – произнес князь Ипполит и стал смотреть в лорнет на свои поднятые ноги.
Билибин и наши расхохотались, глядя в глаза Ипполиту. Князь Андрей видел, что этот Ипполит, которого он (должно было признаться) почти ревновал к своей жене, был шутом в этом обществе.
– Нет, я должен вас угостить Курагиным, – сказал Билибин тихо Болконскому. – Он прелестен, когда рассуждает о политике, надо видеть эту важность.
Он подсел к Ипполиту и, собрав на лбу свои складки, завел с ним разговор о политике. Князь Андрей и другие обступили обоих.
– Le cabinet de Berlin ne peut pas exprimer un sentiment d'alliance, – начал Ипполит, значительно оглядывая всех, – sans exprimer… comme dans sa derieniere note… vous comprenez… vous comprenez… et puis si sa Majeste l'Empereur ne deroge pas au principe de notre alliance… [Берлинский кабинет не может выразить свое мнение о союзе, не выражая… как в своей последней ноте… вы понимаете… вы понимаете… впрочем, если его величество император не изменит сущности нашего союза…]
– Attendez, je n'ai pas fini… – сказал он князю Андрею, хватая его за руку. – Je suppose que l'intervention sera plus forte que la non intervention. Et… – Он помолчал. – On ne pourra pas imputer a la fin de non recevoir notre depeche du 28 novembre. Voila comment tout cela finira. [Подождите, я не кончил. Я думаю, что вмешательство будет прочнее чем невмешательство И… Невозможно считать дело оконченным непринятием нашей депеши от 28 ноября. Чем то всё это кончится.]
И он отпустил руку Болконского, показывая тем, что теперь он совсем кончил.
– Demosthenes, je te reconnais au caillou que tu as cache dans ta bouche d'or! [Демосфен, я узнаю тебя по камешку, который ты скрываешь в своих золотых устах!] – сказал Билибин, y которого шапка волос подвинулась на голове от удовольствия.
Все засмеялись. Ипполит смеялся громче всех. Он, видимо, страдал, задыхался, но не мог удержаться от дикого смеха, растягивающего его всегда неподвижное лицо.
– Ну вот что, господа, – сказал Билибин, – Болконский мой гость в доме и здесь в Брюнне, и я хочу его угостить, сколько могу, всеми радостями здешней жизни. Ежели бы мы были в Брюнне, это было бы легко; но здесь, dans ce vilain trou morave [в этой скверной моравской дыре], это труднее, и я прошу у всех вас помощи. Il faut lui faire les honneurs de Brunn. [Надо ему показать Брюнн.] Вы возьмите на себя театр, я – общество, вы, Ипполит, разумеется, – женщин.
– Надо ему показать Амели, прелесть! – сказал один из наших, целуя кончики пальцев.
– Вообще этого кровожадного солдата, – сказал Билибин, – надо обратить к более человеколюбивым взглядам.
– Едва ли я воспользуюсь вашим гостеприимством, господа, и теперь мне пора ехать, – взглядывая на часы, сказал Болконский.
– Куда?
– К императору.
– О! о! о!
– Ну, до свидания, Болконский! До свидания, князь; приезжайте же обедать раньше, – пocлшaлиcь голоса. – Мы беремся за вас.
– Старайтесь как можно более расхваливать порядок в доставлении провианта и маршрутов, когда будете говорить с императором, – сказал Билибин, провожая до передней Болконского.
– И желал бы хвалить, но не могу, сколько знаю, – улыбаясь отвечал Болконский.
– Ну, вообще как можно больше говорите. Его страсть – аудиенции; а говорить сам он не любит и не умеет, как увидите.
На выходе император Франц только пристально вгляделся в лицо князя Андрея, стоявшего в назначенном месте между австрийскими офицерами, и кивнул ему своей длинной головой. Но после выхода вчерашний флигель адъютант с учтивостью передал Болконскому желание императора дать ему аудиенцию.
Император Франц принял его, стоя посредине комнаты. Перед тем как начинать разговор, князя Андрея поразило то, что император как будто смешался, не зная, что сказать, и покраснел.
– Скажите, когда началось сражение? – спросил он поспешно.
Князь Андрей отвечал. После этого вопроса следовали другие, столь же простые вопросы: «здоров ли Кутузов? как давно выехал он из Кремса?» и т. п. Император говорил с таким выражением, как будто вся цель его состояла только в том, чтобы сделать известное количество вопросов. Ответы же на эти вопросы, как было слишком очевидно, не могли интересовать его.
– В котором часу началось сражение? – спросил император.
– Не могу донести вашему величеству, в котором часу началось сражение с фронта, но в Дюренштейне, где я находился, войско начало атаку в 6 часу вечера, – сказал Болконский, оживляясь и при этом случае предполагая, что ему удастся представить уже готовое в его голове правдивое описание всего того, что он знал и видел.
Но император улыбнулся и перебил его:
– Сколько миль?
– Откуда и докуда, ваше величество?
– От Дюренштейна до Кремса?
– Три с половиною мили, ваше величество.
– Французы оставили левый берег?
– Как доносили лазутчики, в ночь на плотах переправились последние.
– Достаточно ли фуража в Кремсе?
– Фураж не был доставлен в том количестве…
Император перебил его.
– В котором часу убит генерал Шмит?…
– В семь часов, кажется.
– В 7 часов. Очень печально! Очень печально!
Император сказал, что он благодарит, и поклонился. Князь Андрей вышел и тотчас же со всех сторон был окружен придворными. Со всех сторон глядели на него ласковые глаза и слышались ласковые слова. Вчерашний флигель адъютант делал ему упреки, зачем он не остановился во дворце, и предлагал ему свой дом. Военный министр подошел, поздравляя его с орденом Марии Терезии З й степени, которым жаловал его император. Камергер императрицы приглашал его к ее величеству. Эрцгерцогиня тоже желала его видеть. Он не знал, кому отвечать, и несколько секунд собирался с мыслями. Русский посланник взял его за плечо, отвел к окну и стал говорить с ним.
Вопреки словам Билибина, известие, привезенное им, было принято радостно. Назначено было благодарственное молебствие. Кутузов был награжден Марией Терезией большого креста, и вся армия получила награды. Болконский получал приглашения со всех сторон и всё утро должен был делать визиты главным сановникам Австрии. Окончив свои визиты в пятом часу вечера, мысленно сочиняя письмо отцу о сражении и о своей поездке в Брюнн, князь Андрей возвращался домой к Билибину. У крыльца дома, занимаемого Билибиным, стояла до половины уложенная вещами бричка, и Франц, слуга Билибина, с трудом таща чемодан, вышел из двери.
Прежде чем ехать к Билибину, князь Андрей поехал в книжную лавку запастись на поход книгами и засиделся в лавке.
– Что такое? – спросил Болконский.
– Ach, Erlaucht? – сказал Франц, с трудом взваливая чемодан в бричку. – Wir ziehen noch weiter. Der Bosewicht ist schon wieder hinter uns her! [Ах, ваше сиятельство! Мы отправляемся еще далее. Злодей уж опять за нами по пятам.]
– Что такое? Что? – спрашивал князь Андрей.
Билибин вышел навстречу Болконскому. На всегда спокойном лице Билибина было волнение.
– Non, non, avouez que c'est charmant, – говорил он, – cette histoire du pont de Thabor (мост в Вене). Ils l'ont passe sans coup ferir. [Нет, нет, признайтесь, что это прелесть, эта история с Таборским мостом. Они перешли его без сопротивления.]
Князь Андрей ничего не понимал.
– Да откуда же вы, что вы не знаете того, что уже знают все кучера в городе?
– Я от эрцгерцогини. Там я ничего не слыхал.
– И не видали, что везде укладываются?
– Не видал… Да в чем дело? – нетерпеливо спросил князь Андрей.
– В чем дело? Дело в том, что французы перешли мост, который защищает Ауэсперг, и мост не взорвали, так что Мюрат бежит теперь по дороге к Брюнну, и нынче завтра они будут здесь.
– Как здесь? Да как же не взорвали мост, когда он минирован?
– А это я у вас спрашиваю. Этого никто, и сам Бонапарте, не знает.
Болконский пожал плечами.
– Но ежели мост перейден, значит, и армия погибла: она будет отрезана, – сказал он.
– В этом то и штука, – отвечал Билибин. – Слушайте. Вступают французы в Вену, как я вам говорил. Всё очень хорошо. На другой день, то есть вчера, господа маршалы: Мюрат Ланн и Бельяр, садятся верхом и отправляются на мост. (Заметьте, все трое гасконцы.) Господа, – говорит один, – вы знаете, что Таборский мост минирован и контраминирован, и что перед ним грозный tete de pont и пятнадцать тысяч войска, которому велено взорвать мост и нас не пускать. Но нашему государю императору Наполеону будет приятно, ежели мы возьмем этот мост. Проедемте втроем и возьмем этот мост. – Поедемте, говорят другие; и они отправляются и берут мост, переходят его и теперь со всею армией по сю сторону Дуная направляются на нас, на вас и на ваши сообщения.
– Полноте шутить, – грустно и серьезно сказал князь Андрей.
Известие это было горестно и вместе с тем приятно князю Андрею.
Как только он узнал, что русская армия находится в таком безнадежном положении, ему пришло в голову, что ему то именно предназначено вывести русскую армию из этого положения, что вот он, тот Тулон, который выведет его из рядов неизвестных офицеров и откроет ему первый путь к славе! Слушая Билибина, он соображал уже, как, приехав к армии, он на военном совете подаст мнение, которое одно спасет армию, и как ему одному будет поручено исполнение этого плана.
– Полноте шутить, – сказал он.
– Не шучу, – продолжал Билибин, – ничего нет справедливее и печальнее. Господа эти приезжают на мост одни и поднимают белые платки; уверяют, что перемирие, и что они, маршалы, едут для переговоров с князем Ауэрспергом. Дежурный офицер пускает их в tete de pont. [мостовое укрепление.] Они рассказывают ему тысячу гасконских глупостей: говорят, что война кончена, что император Франц назначил свидание Бонапарту, что они желают видеть князя Ауэрсперга, и тысячу гасконад и проч. Офицер посылает за Ауэрспергом; господа эти обнимают офицеров, шутят, садятся на пушки, а между тем французский баталион незамеченный входит на мост, сбрасывает мешки с горючими веществами в воду и подходит к tete de pont. Наконец, является сам генерал лейтенант, наш милый князь Ауэрсперг фон Маутерн. «Милый неприятель! Цвет австрийского воинства, герой турецких войн! Вражда кончена, мы можем подать друг другу руку… император Наполеон сгорает желанием узнать князя Ауэрсперга». Одним словом, эти господа, не даром гасконцы, так забрасывают Ауэрсперга прекрасными словами, он так прельщен своею столь быстро установившеюся интимностью с французскими маршалами, так ослеплен видом мантии и страусовых перьев Мюрата, qu'il n'y voit que du feu, et oubl celui qu'il devait faire faire sur l'ennemi. [Что он видит только их огонь и забывает о своем, о том, который он обязан был открыть против неприятеля.] (Несмотря на живость своей речи, Билибин не забыл приостановиться после этого mot, чтобы дать время оценить его.) Французский баталион вбегает в tete de pont, заколачивают пушки, и мост взят. Нет, но что лучше всего, – продолжал он, успокоиваясь в своем волнении прелестью собственного рассказа, – это то, что сержант, приставленный к той пушке, по сигналу которой должно было зажигать мины и взрывать мост, сержант этот, увидав, что французские войска бегут на мост, хотел уже стрелять, но Ланн отвел его руку. Сержант, который, видно, был умнее своего генерала, подходит к Ауэрспергу и говорит: «Князь, вас обманывают, вот французы!» Мюрат видит, что дело проиграно, ежели дать говорить сержанту. Он с удивлением (настоящий гасконец) обращается к Ауэрспергу: «Я не узнаю столь хваленую в мире австрийскую дисциплину, – говорит он, – и вы позволяете так говорить с вами низшему чину!» C'est genial. Le prince d'Auersperg se pique d'honneur et fait mettre le sergent aux arrets. Non, mais avouez que c'est charmant toute cette histoire du pont de Thabor. Ce n'est ni betise, ni lachete… [Это гениально. Князь Ауэрсперг оскорбляется и приказывает арестовать сержанта. Нет, признайтесь, что это прелесть, вся эта история с мостом. Это не то что глупость, не то что подлость…]
– С'est trahison peut etre, [Быть может, измена,] – сказал князь Андрей, живо воображая себе серые шинели, раны, пороховой дым, звуки пальбы и славу, которая ожидает его.
– Non plus. Cela met la cour dans de trop mauvais draps, – продолжал Билибин. – Ce n'est ni trahison, ni lachete, ni betise; c'est comme a Ulm… – Он как будто задумался, отыскивая выражение: – c'est… c'est du Mack. Nous sommes mackes , [Также нет. Это ставит двор в самое нелепое положение; это ни измена, ни подлость, ни глупость; это как при Ульме, это… это Маковщина . Мы обмаковались. ] – заключил он, чувствуя, что он сказал un mot, и свежее mot, такое mot, которое будет повторяться.
Собранные до тех пор складки на лбу быстро распустились в знак удовольствия, и он, слегка улыбаясь, стал рассматривать свои ногти.
– Куда вы? – сказал он вдруг, обращаясь к князю Андрею, который встал и направился в свою комнату.
– Я еду.
– Куда?
– В армию.
– Да вы хотели остаться еще два дня?
– А теперь я еду сейчас.
И князь Андрей, сделав распоряжение об отъезде, ушел в свою комнату.
– Знаете что, мой милый, – сказал Билибин, входя к нему в комнату. – Я подумал об вас. Зачем вы поедете?
И в доказательство неопровержимости этого довода складки все сбежали с лица.
Князь Андрей вопросительно посмотрел на своего собеседника и ничего не ответил.
– Зачем вы поедете? Я знаю, вы думаете, что ваш долг – скакать в армию теперь, когда армия в опасности. Я это понимаю, mon cher, c'est de l'heroisme. [мой дорогой, это героизм.]
– Нисколько, – сказал князь Андрей.
– Но вы un philoSophiee, [философ,] будьте же им вполне, посмотрите на вещи с другой стороны, и вы увидите, что ваш долг, напротив, беречь себя. Предоставьте это другим, которые ни на что более не годны… Вам не велено приезжать назад, и отсюда вас не отпустили; стало быть, вы можете остаться и ехать с нами, куда нас повлечет наша несчастная судьба. Говорят, едут в Ольмюц. А Ольмюц очень милый город. И мы с вами вместе спокойно поедем в моей коляске.
– Перестаньте шутить, Билибин, – сказал Болконский.
– Я говорю вам искренно и дружески. Рассудите. Куда и для чего вы поедете теперь, когда вы можете оставаться здесь? Вас ожидает одно из двух (он собрал кожу над левым виском): или не доедете до армии и мир будет заключен, или поражение и срам со всею кутузовскою армией.
И Билибин распустил кожу, чувствуя, что дилемма его неопровержима.
– Этого я не могу рассудить, – холодно сказал князь Андрей, а подумал: «еду для того, чтобы спасти армию».
– Mon cher, vous etes un heros, [Мой дорогой, вы – герой,] – сказал Билибин.
В ту же ночь, откланявшись военному министру, Болконский ехал в армию, сам не зная, где он найдет ее, и опасаясь по дороге к Кремсу быть перехваченным французами.
| Роман Николаевич Лункин | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Страна: | |
| Научная сфера: | |
| Место работы: |
Институт Европы РАН, Славянский правовой центр, Московская богословская семинария евангельских христиан-баптистов |
| Учёная степень: | |
| Альма-матер: | |
| Научный руководитель: | |
| Известен как: | |
Рома́н Никола́евич Лу́нкин (род. 13 июня 1976, Москва, СССР) — российский религиовед[1], социолог религии, публицист[1] и журналист.
Кандидат философских наук, ведущий научный сотрудник Центра по изучению проблем религии и общества Института Европы РАН[1], сотрудник «русской группы» Кестонского института[1], один из авторов информационно-аналитического издания «Современная религиозная жизнь России. Опыт систематического описания»[1][2]. Заместитель главного редактора научного журнала РАН «Современная Европа», являлся ответственным редактором журнала «Религия и право»[1]. Ответственный редактор портала «Религиозная Жизнь».[1]
Автор нескольких десятков научных работ по социологии религии, религиоведению и общественно-политическим вопросам на русском и других языках, а также нескольких сотен статей о религиозно-общественной и политической обстановке в Европейском Союзе, российских регионах и странах СНГ.[1]
Содержание
Биография
Родился 13 июня 1976 года.[1][2]
В 1995—1998 годы — внештатный автор еженедельника «Русская мысль».[1][2]
В 1998 году ведущий программы «Исторический календарь» на Христианском церковно-общественном канале радиостанции «София».[1][2]
В 1998 году с отличием кончил исторический факультет МГУ имени М. В. Ломоносова.[1][2][3], защитив дипломную работу об апостоле Иоанне Богослове.
В 1998—2000 годы — корреспондент Кестонской службы новостей (Keston News Service) и английского журнала «Фронтиер».[1][2].
С 1998 года по настоящее время — член русской команды Кестонского института, сотрудник проекта «Энциклопедия современной религиозной жизни России» (руководители — каноник Майкл Бурдо и проф. С. Б. Филатов) по изданию «Атласа современной религиозной жизни России». В рамках проекта принимал участие в полевых социологических исследованиях более, чем в 70 регионах России. Работа Лункина заключалась в разъездах по регионам России и проведении интервью с представителями разных религиозных объединений. Из его материалов формировались статьи для «Энциклопедии религиозной жизни России»[1][4]. Значительная доля публикаций во втором томе «Современной религиозной жизни России» — 147 страниц, или более трети объёма всей книги — принадлежала Роману Лункину.
В 2001—2002 годы — редактор и ответственный секретарь общественно-политического еженедельника для федеральных округов «Наша общерегиональная газета», а в 2002—2003 годах был редактором-корреспондентом службы информации телекомпании «Третий канал» (ОАО ТРВК «Московия») и корреспондентом программы «Главная Тема»[5].
С 7 февраля 2003 года начал публиковаться а интернет-издании «Портал-Сredo.ru»[6]. В 2004—2009 годах — автор, корреспондент, затем обозреватель «Портал-Сredo.ru».[1]
28 апреля 2005 года в Институте философии РАН под научным руководством академика РАН Л. Н. Митрохина защитил диссертацию на соискание учёной степени кандидата философских наук[7] по теме «Вероучение и социальная деятельность пятидесятников в России». Официальные оппоненты — д.ф.н., профессор и заведующий кафедрой религиоведения РГПУ имени А. И. Герцена А. Ю. Григоренко и к. ф. н. А. А. Воронин. Ведущая организация — Центр «Религия в современном обществе» Института комплексных социальных исследований РАН (д.ф.н., профессор М. П. Мчедлов). Согласно порталу ProChurch.info положительные отзывы были получены от руководителя Центра «Религия и культура» при факультете иностранных языков МГУ им. М. В. Ломоносова профессора Е. И. Волковой и главы Центра по изучению проблем религии и общества Института Европы РАН профессора А. А. Красикова.[8].
С 2005 года — старший научный сотрудник, с 2011 года — ведущий научный сотрудник Центра по изучению проблем религии и общества Института Европы РАН, заместитель главного редактора журнала «Современная Европа».
В 2006 году перешёл на работу в «Славянский правовой центр» и стал ответственным редактором журнала «Религия и право»[5].
С 2008 года — директор научно-исследовательского частного учреждения «Институт религии и права» «Славянского правового центра»[9][10]
С июня 2011 года совместно с Инной Загребиной — сопредседатель некоммерческого партнёрства «Гильдия экспертов по религии и праву», а позже — президент этого партнёрства.
С сентября 2011 года — главный редактор информационно-аналитического портала «Религия и право».[1]
В 2011 году — эксперт (Public Policy Scholar) Международного центра научных исследований имени Вудро Вильсона.[1]
Преподаватель программы «Юридическое религиоведение» в Московской богословской семинарии евангельских христиан-баптистов.[11]
Участник семинаров Московского Центра Карнеги в рамках программы «Религия, общество и безопасность».[1]
Отзывы
Положительные
Религиовед и заслуженный профессор МГУ И. Я. Кантеров относит С. Филатова и Р. Лункина к «авторитетным отечественным социологам религии»[12].
Ведущий научный сотрудник ИСПИ РАН Е. А. Кублицкая включает Лункина в список «ведущих ученых нашей страны, занимающихся проблемами социологии религии»[13].
Профессор кафедры философии МГИМО М. В. Силантьева характеризует Лункина в качестве «известного социолога религии»[14].
В коллективной монографии «Социальное партнерство государства и религиозных организаций» Лункин и С. Б. Филатов определены как «известные социологи религии»[15].
Директор Центра этнокультурных и религиоведческих исследований Российского православного университета А. В. Митрофанова характеризует Лункина в качестве «известного исследователя православной религиозности»[16].
Историк и религиовед А. В. Гайдуков в интервью исследовательской службе «Среда» в ответ на вопрос «Кто является для Вас авторитетом в профессиональной среде?» наряду с другими отметил, что «Из современных сходу на ум пришел Роман Лункин»[17].
Религиовед В. А. Егоров в интервью исследовательской службе «Среда» в ответ на вопрос «Из каких источников Вы черпаете информацию по работе?» высказал следующее мнение: «… могу сослаться на то, что делает Роман Лункин — „Религия и Закон“»[18].
Социолог И. Г. Каргина в интервью исследовательской службе «Среда», говоря о «мэтрах социологии религии», высказала следующее мнение: «Если говорить о новом поколении, то есть разные работы, с ними можно соглашаться или не соглашаться, но они имеют зерно, которое интересно, и это выражение определённой позиции. Это работы Романа Лункина, Марины Мчедловой, Сергея Лебедева, Юлии Синелиной»[19].
Кандидат философских наук С. Г. Карасева и кандидат социологических наук Е. В. Шкурова включают Лункина в список семи организаторов и исполнителей «наиболее масштабных постсоветских исследований религиозности» в России[20].
Критические
В 2003 году религиовед, кандидат философских наук, доцент Воронежского филиала Современной гуманитарной академии, председатель Воронежского областного отделения Объединения исследователей религии М. А. Жеребятьев в открытом письме на сайте «Научный атеизм» критиковал Лункина за безмерное «особое расположение к евангелическим церквам», поскольку «факт перестаёт быть обычным фактом». Он пишет, что «г-да Филатов и Лункин, старательнейшим образом расписывая современное состояние российского пятидесятничества, не забывают упомянуть о политических пристрастиях представителей этого направления». Жеребятьев отмечает, что «Оказывается, на федеральных выборах евангелики стихийно, но при этом консолидированно, голосуют за либеральную партию Яблоко» и критикует авторов за то, что те забыли упомянуть «руководство Яблока палец о палец не ударило, чтобы привлечь на свою сторону избирателей-протестантов или хотя бы определиться с собственной религиозно-общественной программой». Он с сожалением приходит к выводу, что «это не единственное преувеличение, с которым встречается читатель»[21].
8 декабря 2006 года религиозный публицист, историк и священник УАПЦ (о) Яков Кротов направил письмо в Кестонский институт, и копии редакторам сайтов baznica.info и portal-credo.ru, в котором сообщил своё мнение о том, что религиоведческие материалы Лункина не отвечают научным стандартам[22][23]. Главный редактор сайта baznica.info опубликовал письмо и объявил, что приостанавливает публикацию каких-либо материалов Кестонского института до получения разъяснений[22]. Кротов также характеризовал Романа Лункина как «журналиста с дипломом социолога и практикой бульварной прессы»[23][24][25].
В 2009 году российский исследователь сект, Председатель Экспертного совета по проведению государственной религиоведческой экспертизы при Министерстве юстиции РФ А. Л. Дворкин в одном из интервью назвал Романа Лункина «сектозащитным пропагандистом», ведущим «грязную информационную войну»[26].
В 2009 году главный редактор портала «Православие и мир», кандидат филологических наук, старший преподаватель кафедры общего и сравнительно-исторического языкознания филологического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова А. А. Данилова в своей рецензии на «текст Романа Лункина для сайта „Портал-Credo.ru“ об эксперименте по преподаванию основ религиозной культуры в школах» и попытке критики учебника А. В. Кураева отмечает, что его статья это «не риторическая аргументация, а заметное невооруженным взглядом манипулирование». После последовательного разбора с приведением примеров Данилова приходит к выводу, что «заканчивается эта цепь манипуляций тем, что автор запутывает себя», а также отмечает, «как такие приемы манипулирования, как безличные конструкции, яркие эпитеты, абстрактные слова-фобии и модальные глаголы могут заменять собой доказательства, анализ, и, собственно полемику».[27]
В 2009 году руководитель Саратовского отделения Центра религиоведческих исследований Иринея Лионского, главный редактор Информационно-аналитического сайта antiCEKTA.ru, деятель антисектантского движения России, член Экспертного Совета по проведению Государственной религиоведческой экспертизы при Министерстве юстиции РФ, преподаватель Саратовской православной духовной семинарии, кандидат философских наук, религиовед А. В. Кузьмин в своём обращении к «работникам средств массовой информации представителям государственной власти работникам правоохранительных органов руководителям организаций всем заинтересованным гражданам» выступил с опровержением статьи Лункина «Дурной сон под маской православия. Конфликт вокруг саратовской протестантской церкви „Слово жизни“, спровоцированный „сектоведом“, выходит из-под контроля» опубликованной на сайте «Портала-Credo.Ru». Кузьмин указывает, что «в своей статье Лункин пытается показать мою деятельность по предупреждению об опасности сектантства как что-то сугубо личное и продиктованное исключительно моими убеждениями». Говоря о статье Лункина он высказывает мнение, что она «изобилует явной ложью и многочисленными подтасовками фактов». Кузьмин подчёркивает «явно пренебрежительный тон Лункина применительно к православным традициям и самому Православию не могут оставить равнодушным, так как на нашей православной вере зиждется вся наша культура, все традиции нашего народа, однако Лункину это глубоко безразлично в его статье». Также он отмечает, что «перед написанием своей статьи Лункин звонил в Саратовскую епархию, Правительство Саратовской области и Администрацию города Саратова, собирая информацию в отношении меня и Саратовского отделения Центра религиоведческих исследований» и «после публикации статьи Лункина я общался со всеми её фигурантами — с Красноперовой Ириной Сергеевной, Лозгачевой Маргаритой Геннадьевной, священниками Дионисием Габасовым и Даниилом Сысоевым», которые, по его словам, «глубоко возмущены статьей Лункина, её лживостью и явной сфабрикованностью». По словам Кузьмина «Красноперова и Лозгачева не давали никому интервью, звонивший им человек не оговаривал условий интервью, не сообщил он им и о том, что он их интервьюирует», а Красноперова Лозгачева и Габасов «утверждают, что смысл слов, приписываемых им в статье, не соответствуют действительности». Кузьмин подытоживает прося «не поддаваться провокациям Лункина и остальных сектозащитников и помнить о ценности сохранения мира между всеми религиями»[28]
Личная жизнь
Считает себя православным, в юности был алтарником[29][30]Протестантская церковь интересна тем, что она воспитывает честных граждан, это открытая церковь — сторонники демократии и прав человека. Меня, как православного человека также привлекает многообразие и оригинальность духовного опыта в этих церквях — от баптистов до харизматов.
Дружит с П. В. Мицкевичем и Ю. К. Сипко.[30]
Научные труды
Диссертация
- Лункин Р. Н. Вероучение и социальная деятельность пятидесятников в России : Дис.канд. филос. наук: 09.00.13 : М., 2005. 200 c.
Статьи
- на русском языке
- Лункин Р. Н., Филатов С. Б. Конец 90-х: возрождение религиозной нетерпимости // Нетерпимость в России: старые и новые фобии. М.: Московский Центр Карнеги, 1999. С. 136—150.
- Лункин Р. Н., Филатов С. Б. Рериховское движение в России: восстановление связи времен // Вопросы философии. 1999. № 12. С. 63-73.
- Лункин Р. Н. Нехристианские народы России перед лицом христианства // Религия и общество: Очерки современной религиозной жизни России/ Отв. ред. и сост. С. Б. Филатов. М.-СПб.: Кестонский Институт; «Летний Сад», 2002. С. 361—382.
- Лункин Р. Н. Православная Церковь Божией Матери Державной // Современная религиозная жизнь России: Опыт систематического описания. Т. I / Отв. ред. М. Бурдо, С. Б. Филатов. М.: Кестонский Институт; Логос, 2003. C. 136—159.
- Лункин Р. Н. Пятидесятники в России: опасности и достижения «нового» христианства // Религия и общество: Очерки современной религиозной жизни России/ Отв. ред. и сост. С. Б. Филатов. М.-СПб.: Кестонский Институт; «Летний Сад», 2002. С. 336—360.
- Лункин Р. Н. Пятидесятничество и харизматическое движение Т. II // Современная религиозная жизнь России: Опыт систематического описания. Т. I / Отв. ред. М. Бурдо, С. Б. Филатов. М.: Кестонский Институт; Логос, 2003. С. 241—387.
- Лункин Р. Н. Социальное служение Русской Православной Церкви в пост-советском обществе // Orthodox Christianity and Contemporary Europe/ Ed. by J. Sutton and Wil van den Bercken. Peeters. Leuven-Paris-Dudley, 2003. P. 271—287.
- Лункин Р. Н., Филатов С. Б. Православие по-поморски и по-новгородски // Религия и общество: Очерки современной религиозной жизни России/ Отв. ред. и сост. С. Б. Филатов. М.-СПб.: Кестонский Институт; «Летний Сад», 2002. С. 33-57.
- Лункин Р. Н., Филатов С. Б. Рерихианство: синтетическое мировоззрение или новая религия? // Религия и общество: Очерки современной религиозной жизни России/ Отв. ред. и сост. С. Б. Филатов. М.-СПб.: Кестонский Институт; «Летний Сад», 2002. С. 450—469.
- Лункин Р. Н., Филатов С. Б. Северный Кавказ: горские народы в поисках религиозной идентичности // Религия и общество: Очерки современной религиозной жизни России/ Отв. ред. и сост. С. Б. Филатов. М.-СПб.: Кестонский Институт; «Летний Сад», 2002. С. 158—188.
- Лункин Р. Н. Протестантизм и глобализация на просторах Евразии // Религия и глобализация на просторах Евразии. Под ред. А. В. Малашенко и С. Б. Филатова. М.: Московский Центр Карнеги, 2005, с. 90-125;
- Лункин Р. Н, Филатов С. Б. Статистика российской религиозности: магия цифр и неоднозначная реальность // «Социологические исследования», 2005, № 6, с. 35-45.
- Лункин Р. Н. Протестанты и политические конфликты в Евразии: спасение душ и управляемая демократия // Религия и конфликт. Московский Центр Карнеги, РОССПЭН, 2007. С. 175—222.
- Лункин Р. Н. Новые религиозные движения в России: христианство и постхристианство в зеркале новых богов и пророков // Двадцать лет религиозной свободы в России. Московский Центр Карнеги, РОССПЭН, 2009. С. 330—394.
- Лункин Р. Н. «Русские» регионы России: степень православности и политические ориентации // «Социологические исследования», 2008, № 4 (288), с. 27-37.
- Лункин Р. Н. «Проправославный консенсус» в России: вера и неверие // «Современная Европа», № 1 (33), январь-март, 2008, с. 139—144.
- Лункин Р. Н. Старый Свет — новые времена: реальная картина Европы // «Современная Европа», № 1 (33), январь-март, 2008, с. 128—132.
- Лункин Р. Н. Восток и Европа: на пути к диалогу цивилизаций // «Современная Европа», № 2 (34), апрель-июнь, 2008, с. 140—142.
- Лункин Р. Н. Европейская идентичность: Россия Евросоюз // «Современная Европа», № 3 (35), июль-сентябрь, 2008, с. 144—147.
- Лункин Р. Н. [www.keston.org.uk/_russianreview/edition33/01lunkin-about-anastasia.html Тоска по семье и природе: тайна успеха «Звенящих кедров России»] // Русское Ревью. — Кестонский институт, 2009. — Вып. 33.
- Лункин Р. Н., Филатов С. Б. Статистика религиозной и конфессиональной принадлежности россиян: каким аршином мерить // Религия и российское многообразие / Науч. ред. и сост. С. Б. Филатов. — М.: Кестонский институт, Летний сад, 2012 (общий объём — 340 с.).
- Лункин Р. Н., Филатов С. Б. Возрождение религиозной нетерпимости в современной России: комплексы ксенофобии и сектоборчества. // Религия и российское многообразие / Науч. ред. и сост. С. Б. Филатов. — М.: Кестонский институт, Летний сад, 2012.
- Лункин Р. Н. Ловушка для государства. Религиозная политика президента Дмитрия Медведева и РПЦ // Религия и российское многообразие / Науч. ред. и сост. С. Б. Филатов. — М.: Кестонский институт, Летний сад, 2012.
- Лункин Р. Н., Филатов С. Б. Эллин и иудей в церковной ограде РПЦ // Религия и российское многообразие / Науч. ред. и сост. С. Б. Филатов. — М.: Кестонский институт, Летний сад, 2012.
- Лункин Р. Н., Филатов С. Б. Трагедия российских немцев и российская религиозность. // Религия и российское многообразие / Науч. ред. и сост. С. Б. Филатов. — М.: Кестонский институт, Летний сад, 2012.
- Лункин Р. Н. Многообразие протестантизма: новая роль в религиозной и общественной жизни России. // Религия и российское многообразие / Науч. ред. и сост. С. Б. Филатов. — М.: Кестонский институт, Летний сад, 2012.
- Лункин Р. Н. Христианская интеллигенция Тамбова и особенности становления демократических традиций региона. // Религия и российское многообразие / Науч. ред. и сост. С. Б. Филатов. — М.: Кестонский институт, Летний сад, 2012.
- Лункин Р. Н., Филатов С. Б. Митрополит Николай и архиепископ Георгий в Нижнем Новгороде: альтернативы развития РПЦ. // Религия и российское многообразие / Науч. ред. и сост. С. Б. Филатов. — М.: Кестонский институт, Летний сад, 2012.
- Лункин Р. Н. Церковь и власть в Тверской области: управляемая симфония губернатора Дмитрия Зеленина. // Религия и российское многообразие / Науч. ред. и сост. С. Б. Филатов. — М.: Кестонский институт, Летний сад, 2012.
- Лункин Р. Н., Филатов С. Б. Белгород: единство церковной и светской власти. // Религия и российское многообразие / Науч. ред. и сост. С. Б. Филатов. — М.: Кестонский институт, Летний сад, 2012.
- Лункин Р. Н. Астраханская область: политика на фоне религиозного многообразия. // Религия и российское многообразие / Науч. ред. и сост. С. Б. Филатов. — М.: Кестонский институт, Летний сад, 2012.
- Лункин Р. Н., Филатов С. Б. Вольнодумие на берегах Амура и московская идеология православной цивилизации: где тонко, там и рвется. // Религия и российское многообразие / Науч. ред. и сост. С. Б. Филатов. — М.: Кестонский институт, Летний сад, 2012.
- Лункин Р. Н. Красноярский край: традиции сибирской веротерпимости на службе у государства. // Религия и российское многообразие / Науч. ред. и сост. С. Б. Филатов. — М.: Кестонский институт, Летний сад, 2012.
- Лункин Р. Н. Кубань: своеобразие казачьего православия и церковь. // Религия и российское многообразие / Науч. ред. и сост. С. Б. Филатов. — М.: Кестонский институт, Летний сад, 2012.
- Лункин Р. Н. Русская Пруссия. Калининград- пионер европейской христианской идентичности. // Религия и российское многообразие / Науч. ред. и сост. С. Б. Филатов. — М.: Кестонский институт, Летний сад, 2012.
- Лункин Р. Н. Ярославское православие: культурная политика Церкви как возможность разговора с обществом. // Религия и российское многообразие / Науч. ред. и сост. С. Б. Филатов. — М.: Кестонский институт, Летний сад, 2012.
- Лункин Р. Н. Социальная гармония православия и протестантизма: череповецкий опыт. // Религия и российское многообразие / Науч. ред. и сост. С. Б. Филатов. — М.: Кестонский институт, Летний сад, 2012.
- Лункин Р. Н. Церковь мормонов: американская мечта русского земного рая. // Религия и российское многообразие / Науч. ред. и сост. С. Б. Филатов. — М.: Кестонский институт, Летний сад, 2012.
- Лункин Р. Н., Филатов С. Б. Меннонитство в России: от немецких корней к русской церкви. // Религия и российское многообразие / Науч. ред. и сост. С. Б. Филатов. — М.: Кестонский институт, Летний сад, 2012.
- Лункин Р. Н. Реформатство в России. // Религия и российское многообразие / Науч. ред. и сост. С. Б. Филатов. — М.: Кестонский институт, Летний сад, 2012.
- Лункин Р. Н. Методизм в России: опыт демократического христианства. // Религия и российское многообразие / Науч. ред. и сост. С. Б. Филатов. — М.: Кестонский институт, Летний сад, 2012.
- Лункин Р. Н., Филатов С. Б. Женское православие: эволюция целительства к новой религии и почитанию Путина. // Религия и российское многообразие / Науч. ред. и сост. С. Б. Филатов. — М.: Кестонский институт, Летний сад, 2012
- Лункин Р. Н. Белое Братство: путь от всемирного апокалипсиса к возрождению «славянской культуры». // Религия и российское многообразие / Науч. ред. и сост. С. Б. Филатов. — М.: Кестонский институт, Летний сад, 2012.
- Лункин Р. Н., Филатов С. Б. Богородичный центр: харизматическое православие для интеллигенции. // Религия и российское многообразие / Науч. ред. и сост. С. Б. Филатов. — М.: Кестонский институт, Летний сад, 2012.
- Лункин Р. Н. Церковь Виссариона: божество с человеческими страстями. // Религия и российское многообразие / Науч. ред. и сост. С. Б. Филатов. — М.: Кестонский институт, Летний сад, 2012.
- Лункин Р. Н. Движение Анастасии: в поисках гармонии с природой. // Религия и российское многообразие / Науч. ред. и сост. С. Б. Филатов. — М.: Кестонский институт, Летний сад, 2012.
- Лункин Р. Н. Религия и европейские ценности // «Современная Европа», № 3,(55), июль-сентябрь 2013, с.144-149
- Лункин Р. Н. Гибкая интеграция в ЕС // «Современная Европа», № 3,(55), июль-сентябрь 2013, с.153-156
- Лункин Р. Н. Изменение религиозной ситуации в российских регионах в зеркале полевых исследований // Социология религии в обществе позднего модерна (сборник статей). Белгород, НИУ БелГУ, ИД «Белгород», 2013, с. 273—295
- Лункин Р. Н. Инославные христиане на карте России: вера в Бога в постправославной стране // Секуляризм и религиозная свобода — противостояние или партнерство. Москва, Центр по изучению проблем религии и общества Институт Европы РАН, 2013, с.186-208
- на других языках
- Lunkin R. Another parish priest under fire from the Moscow Patriarchate // Frontier, Keston Institute, 1998, No. 5, p. 4-5;
- Lunkin R. Karelian officials prefer composers to catholics // Frontier, Keston Institute, 1999, No. 3, p. 4-5;
- Lunkin R. Fear of the law forces Sakhalin ’s dissimilar protestants together // Frontier, Keston Institute, 2000, No. 1, p. 8-9;
- Lunkin R. [www.informaworld.com/smpp/content~content=a713694750~db=all~order=page Russia’s Native Peoples: Their Path to Christianity] // Religion, State & Society, Keston Institute, vol. 28, 2000, No. 1, p. 123—133;
- Lunkin R. & Prokof’yev A. [www.informaworld.com/smpp/content~content=a713694749~db=all~order=page Molokans and Dukhobors: Living Sources of Russian Protestantism] // Religion, State & Society, Keston Institute, vol. 28, 2000, No. 1, p. 85-92;
- Lunkin R. Die euphorischen neunziger Jahre // Glaube in der 2. Welt, 2002, No. 1, p. 26-31;
- Lunkin R., Filatow S. Neuaufbrauch bei den russischen Baptisten // Glaube in der 2. Welt, 2002, No. 1, p. 19-24.
- Lunkin R. Religion in Russia’s Federal Regions: Pragmatism or Witch-Hunt? // Frontier, Keston Institute, 2004, № 5, p. 37-44
- Lunkin R., Filatov S. [www.informaworld.com/smpp/content~content=a713694748~db=all~order=page Traditions of Lay Orthodoxy in the Russian North] // Religion, State & Society, Keston Institute, vol. 28, 2000, No. 1, p. 23-35;
- Lunkin R., Filatov S. [www.informaworld.com/smpp/content~content=a713694743~db=all~order=page The Rerikh movement: a homeground Russian «New religious movement»] // Religion, State & Society, Keston Institute, vol. 28, 2000, No. 1, p. 135—148;
- Lunkin R. Traditional Pentecostals in Russia // East-West Church & Ministry Report (The Global Center, Samford University), Summer 2004, Vol. 12, No. 3, p. 4-7;
- Lunkin R. The Russian security Service Versus Western Missionaries // East-West Church & Ministry Report (The Global Center, Samford University), fall 2004, Vol. 12, No. 4, p. 1-3;
- Lunkin R. [www.culturacattolica.it/contenuto/attualita/russia/doc_rassegna18/01.asp I servizi segreti contro i missionari] // Rassegna stampa sulla Russia, 12 gennaio 2004,
- Lunkin R. The Charismatic movement in Russia // East-West Church & Ministry Report (The Global Center, Samford University), winter 2005, Vol. 13, No. 1, p. 1-5;
- Lunkin R. The Kuban and ideal of a Cossack Orthodox land // Frontier, Keston Institute, 2005, № 10, p. 25-32.
- Lunkin R. Russia’s Native Peoples: Their Path to Christianity // Religion, State and Society, 1465-3974, Volume 28, Issue 1, 2000, Pages 123—133
- Lunkin R. The Rerikh Movement: A Homegrown Russian ‘New Religious Movement’ // Religion, State and Society, 1465-3974, Volume 28, Issue 1, 2000, Pages 135—148
- Lunkin R. Traditions of Lay Orthodoxy in the Russian North // Religion, State and Society, 1465-3974, Volume 28, Issue 1, 2000, Pages 23 – 35
- Lunkin R. Molokans and Dukhobors: Living Sources of Russian Protestantism // Religion, State and Society, 1465-3974, Volume 28, Issue 1, 2000, Pages 85 – 92
- Lunkin R. Statistics on Religion in Russia: The Reality behind the Figures // Religion, State and Society, 1465-3974, Volume 34, Issue 1, 2006, Pages 33 – 49.
- Lunkin R. Protestants in Russia Today // Keston Newsletter, N18, 2013, p. 1-14 (1,5 а.л.)
- Lunkin R. Believing in Russia — Religious policy after Communism // International Journal for Religious Freedom (Measuring and Encountering persecution), Volume 5, issue 2, 2012, p. 179-181 (0,5 а.л.)
- Lunkin R. [www.samford.edu/lillyhumanrights/papers/Lunkin_Protestantism.pdf Protestantism and Human Rights in Russia: Creation of the Alternative to the Authorities] // Institute of Philosophy, Russian Academy of Sciences, Moscow
Публицистика
- Лункин Р. Н., Филатов С. Б. Другая Святая Русь. Духовный опыт возрождения Русского Севера // Дружба народов. 2001. № 5. С. 154—168.
- Лункин Р. Н. Ничто человеческое протестантам не чуждо // НГ-Религии. 2000. 22 марта.
- Лункин Р. Н. Протестантизм по-русски // НГ-Религии. 2003. 15 октября.
- Лункин Р. Н. Пятидесятники в России. По пути «нового» христианства // Истина и Жизнь. 2001. № 7-8. С. 10-16.
- Лункин Р. Н. Судьба протестанта в России // НГ-Религии. 2002. 30 октября.
- Лункин Р. Н. Христиане с харизмой // НГ-Религии. 2003. 3 декабря.
- Лункин Р. Н. Архангельский «Родник»: путь к вере через традиции и ценности Русского Севера. Проблемы введения «Основ православной культуры» // Религия и право, 3 (62), 2012, с. 18-21
- Лункин Р. Н. Россия в глобальном исследовании религии // Религия и право, 1 (60), 2012, с. 10-16
- Лункин Р. Н. [www.kommersant.ru/doc-y/1997068 Верю — не верю. Социологи выпустили первый «Атлас религий России»] // Журнал «Огонёк», № 34 (5243), 27.08.2012,
- Лункин Р. Н. [www.ng.ru/politics/2012-11-14/3_kartblansh.html Циркуляры свободы. Особенности церковной демократии] // Независимая газета, 14.11.2012,
- Лункин Р. Н. [www.ng.ru/ng_politics/2012-07-03/10_punishment.html Строгость и предубеждение. В странах Европы строгость наказания только подчеркивает право граждан на самовыражение] // Независимая газета, 03.07.2012,
- Лункин Р. Н. [religion.ng.ru/society/2012-05-16/6_avans.html Аванс для Патриарха. Общество не замечает и прощает Церкви и её иерархам все] // Независимая газета, 16.05.2012
- Лункин Р. Н. [religion.ng.ru/society/2012-03-21/7_art.html Верующие в расстроенных чувствах. Религиозные организации используют борьбу с арт-провокациями для усиления своего влияния на общество] // Независимая газета, 21.03.2012,
- Лункин Р. Н. [www.ng.ru/ng_politics/2012-03-20/15_politrabota.html От эмоций — к политработе, от страха — к стабильности] // Независимая газета, 20.03.2012,
- Лункин Р. Н. [www.ng.ru/ideas/2011-11-25/5_church.html Вера и выборы. Впереди 2012-й] // Независимая газета, 25.11.2011.
- Лункин Р. Н. Христианский ответ обществу потребления // Журнал «Эксперт». — № 1 (833). — 2013. с. 60-68
Экспертизы
- Лункин Р. Н. [faluninfo.ru/pressroom/documents/216.html Заключение религиоведа и социолога Р.Н.Лункина о книге "Чжуань Фалунь"] // Информационный центр Фалунь Дафа. — Научно-исследовательское частное учреждение «Институт религии и права», 11.03.2009.
- Лункин Р. Н., Пчелинцев А. В., Савин Г. А. [religionip.ru/news/ekspertnoe-zaklyuchenie-o-mirovozzrenii-monastyrya-akademii-yogi-sobranie-tayn Экспертное заключение о мировоззрении Монастыря-Академии йоги «Собрание тайн»] // Портал „Религия и право“. — Некоммерческое партнёрство «Гильдия экспертов по религии и праву», 17.03.2013.
Напишите отзыв о статье "Лункин, Роман Николаевич"
Примечания
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 [www.ieras.ru/centrerel2.htm Роман Николаевич Лункин]. «Институт Европы РАН». Проверено 26 декабря 2014. [web.archive.org/web/20141226084900/www.ieras.ru/centrerel2.htm Архивировано из первоисточника 26 декабря 2014].
- ↑ 1 2 3 4 5 6 [www.archipelag.ru/authors/lunkin/ Лункин Роман Николаевич] // archipelag.ru
- ↑ Диплом об окончании исторического факультета Московского государственного университета им. М. В. Ломоносова № ABC 0076275 от 20.06.1998
- ↑ Филатов С. Б. Предисловие // Атлас современной религиозной жизни России. Т. 1 / Отв. ред. М. Бурдо, С. Филатов. — М.-СПб.: Летний сад, 2005. — С. 8.
- ↑ 1 2 [www.sclj.ru/about/personal/detail.php?ID=1052 Персонал: Роман Николаевич Лункин] (недоступная ссылка) // Сайт «Славянского правового центра»
- ↑ Лункин Р. [www.portal-credo.ru/site/?act=news&id=16107&type=view Пятидесятники в России] // «Портал-Сredo.ru», 12.12.2003
- ↑ Диплом KT № 167756 от 25.11.2005, специальность 09.00.13 «Религиоведение, философская антропология, философия культуры»
- ↑ [www.prochurch.info/index.php/news/print/983 В Институте философии РАН состоялась защита диссертации Романа Лункина] // «Новости Христианского Мира», 29 апреля 2005 г.
- ↑ [egrul.nalog.ru/?n=2&h=51de50308007bad11838ab6c94f5b999 Научно-исследовательское частное учреждение «Институт религии и права»] / Единый государственный реестр юридических лиц; ИНН 7718103485, КПП 771801001, ОГРН 1037700166426 от 7 февраля 2003 года.
- ↑ [www.bible.com.ua/news/r/42086 2008-10-10 20:14:23 Роман Лункин стал директором Института религии и права] // bible.com.ua
- ↑ [www.ngvrn.ru/education/3162-20130924-28lawyer Первая сессия обучения по программе «Юридическое религиоведение» состоялась в Москве] // Местная религиозная организация Церковь евангельских христиан «Новое Поколение», 24-28.09.13
- ↑ Кантеров И. Я. [www.npar.ru/journal/2005/3/methodology.htm Порочная методология и её плоды] // Независимый психиатрический журнал. — М.: Независимая психиатрическая ассоциация, 2005. — № 3. — ISSN [www.sigla.ru/table.jsp?f=8&t=3&v0=1028-8554&f=1003&t=1&v1=&f=4&t=2&v2=&f=21&t=3&v3=&f=1016&t=3&v4=&f=1016&t=3&v5=&bf=4&b=&d=0&ys=&ye=&lng=&ft=&mt=&dt=&vol=&pt=&iss=&ps=&pe=&tr=&tro=&cc=UNION&i=1&v=tagged&s=0&ss=0&st=0&i18n=ru&rlf=&psz=20&bs=20&ce=hJfuypee8JzzufeGmImYYIpZKRJeeOeeWGJIZRrRRrdmtdeee88NJJJJpeeefTJ3peKJJ3UWWPtzzzzzzzzzzzzzzzzzbzzvzzpy5zzjzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzztzzzzzzzbzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzvzzzzzzyeyTjkDnyHzTuueKZePz9decyzzLzzzL*.c8.NzrGJJvufeeeeeJheeyzjeeeeJh*peeeeKJJJJJJJJJJmjHvOJJJJJJJJJfeeeieeeeSJJJJJSJJJ3TeIJJJJ3..E.UEAcyhxD.eeeeeuzzzLJJJJ5.e8JJJheeeeeeeeeeeeyeeK3JJJJJJJJ*s7defeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeSJJJJJJJJZIJJzzz1..6LJJJJJJtJJZ4....EK*&debug=false 1028-8554].
- ↑ Памяти Ю. Ю. Синелиной // Социология религии в обществе Позднего Модерна (памяти Ю.Ю. Синелиной) / отв. ред. С. Д. Лебедев. — Белгород: ИД «Белгород», 2013. — С. 19. — 460 с. — ISBN 978-5-9571-0782-8.
- ↑ Силантьева М. В. [www.mgimo.ru/files2/2012_11/up67/file_85e02e38f98c2bf6d62982ccf079bda6.pdf Русская философия как феномен мировой культуры: проблема общего, единичного и особенного] / М. В. Силантьева // Вестник Общества русской философии при Украинском философском фонде. Выпуск 10. Русская философия: история, методология, жизнь. — 2011. — С. 35-42.
- ↑ Якунин В. И., Сулакшин С. С., Симонов В. В., Багдасарян В. Э., Вилисов М. В., Куропаткина О. В., Нетесова М. С., Сазонова Е. С., Силантьев Р. А., Хвыля-Олинтер А. И., Ярутич А. Ю. [rusrand.ru/files/13/07/22/130722024219_religiozn.pdf Социальное партнерство государства и религиозных организаций. Монография]. — М.: Научный эксперт, 2009. — С. 19. — 232 с. — ISBN 978-5-91290-040-2.
- ↑ Митрофанова А. В. [www.fa.ru/dep/jgn/Documents/journals/GN_1(9)-2013.pdf#page=32 Социальная работа православных некоммерческих организаций: направления, цели, типология] // Гуманитарные науки. Вестник Финансового университета. — М.: Финансовый университет при Правительстве Российской Федерации, 2013. — № 1. — С. 37. — ISSN [www.sigla.ru/table.jsp?f=8&t=3&v0=2226-7867&f=1003&t=1&v1=&f=4&t=2&v2=&f=21&t=3&v3=&f=1016&t=3&v4=&f=1016&t=3&v5=&bf=4&b=&d=0&ys=&ye=&lng=&ft=&mt=&dt=&vol=&pt=&iss=&ps=&pe=&tr=&tro=&cc=UNION&i=1&v=tagged&s=0&ss=0&st=0&i18n=ru&rlf=&psz=20&bs=20&ce=hJfuypee8JzzufeGmImYYIpZKRJeeOeeWGJIZRrRRrdmtdeee88NJJJJpeeefTJ3peKJJ3UWWPtzzzzzzzzzzzzzzzzzbzzvzzpy5zzjzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzztzzzzzzzbzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzvzzzzzzyeyTjkDnyHzTuueKZePz9decyzzLzzzL*.c8.NzrGJJvufeeeeeJheeyzjeeeeJh*peeeeKJJJJJJJJJJmjHvOJJJJJJJJJfeeeieeeeSJJJJJSJJJ3TeIJJJJ3..E.UEAcyhxD.eeeeeuzzzLJJJJ5.e8JJJheeeeeeeeeeeeyeeK3JJJJJJJJ*s7defeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeSJJJJJJJJZIJJzzz1..6LJJJJJJtJJZ4....EK*&debug=false 2226-7867].
- ↑ [sreda.org/ru/2013/opasnaya-professiya-intervyu-s-alekseem-gaydukovyim/29722 Опасная профессия: Интервью с Алексеем Гайдуковым]. «Некоммерческая Исследовательская Служба „Среда“» (3 октября 2013). Проверено 27 декабря 2014. [web.archive.org/web/20141227053259/sreda.org/ru/2013/opasnaya-professiya-intervyu-s-alekseem-gaydukovyim/29722 Архивировано из первоисточника 27 декабря 2014].
- ↑ [sreda.org/ru/2013/professiya-kak-stil-zhizni-intervyu-s-vladimirom-egorovyim/30488 Профессия как стиль жизни: Интервью с Владимиром Егоровым]. «Некоммерческая Исследовательская Служба „Среда“» (19 октября 2013). Проверено 27 декабря 2014. [web.archive.org/web/20141227053900/sreda.org/ru/2013/professiya-kak-stil-zhizni-intervyu-s-vladimirom-egorovyim/30488 Архивировано из первоисточника 27 декабря 2014].
- ↑ [sreda.org/ru/2013/intervyu-s-irinoy-karginoy/30525 Интервью с Ириной Каргиной]. «Некоммерческая Исследовательская Служба „Среда“» (19 октября 2013). Проверено 27 декабря 2014. [web.archive.org/web/20141206191837/sreda.org/ru/2013/intervyu-s-irinoy-karginoy/30525 Архивировано из первоисточника 6 декабря 2014].
- ↑ Карасева С. Г., Шкурова Е. В. Многомерный кроссконфессиональный подход к исследованию религиозности в Беларуси: обоснование концепции // [religiousstudies.in/wp-content/uploads/2013/12/Свеча-Том-24.pdf Свеча-2013. Том 24. Религия, religio и религиозность в региональном и глобальном измерении. Сборник докладов Международной конференции «Религия и религиозность в локальном и глобальном измерении»] / отв. ред. Е. И. Аринин. — Владимир: ВлГУ, 2013. — С. 311—312. — ISBN 978-5-9984-0405-4.
- ↑ Жеребятьев М. А. [www.atheism.ru/lci/news/?id=12 Открытое письмо руководителям Кестон-института Майклу Бурдо и Лоуренсу Юззеллу]. «Научный атеизм» (13 января 2003). Проверено 26 декабря 2014. [web.archive.org/web/20130318023053/atheism.ru/lci/news/?id=12 Архивировано из первоисточника 18 февраля 2013].
- ↑ 1 2 [krotov.info/spravki/persons/21person/filatovr.html Персона: Филатов Сергей Борисович] // Библиотека Якова Кротова.
- ↑ 1 2 [www.krotov.info/spravki/persons/21person/lunkin.htm Персона: Роман Николаевич Лункин] // Библиотека Якова Кротова.
- ↑ [www.apn-nn.ru/contex_s/5865.html «Апостольская Православная Церковь отмежевалась от Современной Православной Церкви в Калининграде»] // Агентство политических новостей (Нижний Новгород) со ссылкой на Портал-Кредо.ру, 28.12.2005 г.
- ↑ Кротов Я. Г. [krotov.info/spravki/history_bio/21_bio/lunkin.htm Персона: Александр Солдатов] // Библиотека Якова Кротова
- ↑ Малуха Н. [risu.org.ua/article_print.php?id=33106&name=interview&_lang=ru& «Я вижу оказание политического давления на Украинскую Православную Церковь (Московского Патриархата)» (Интервью с Александром Дворкиным)] // Религиозно-информационная службы Украины, 24.11.2009
- ↑ Данилова, 18.12.2009.
- ↑ Кузьмин А. В. [www.ansobor.ru/news.php?news_id=573 Опровержение статьи Романа Лункина «Дурной сон под маской православия. Конфликт вокруг саратовской протестантской церкви «Слово жизни», спровоцированный «сектоведом», выходит из-под контроля», опубликованной на сайте «Портала-Credo.Ru» 8 сентября 2009 года] // Официальный сайт Собора во имя святого благоверного князя Александра Невского. — 11.09.2009. [www.peeep.us/7121e906 Архивировано] из первоисточника 10 января 2015.
- ↑ [www.youtube.com/watch?v=cBeNoxGTYMo Современная религиозная жизнь в России. Роман Лункин в программе "Религии: Новейшая История"] // Радио «Наше Подмосковье», 01.03.2016
- ↑ 1 2 [baptist.org.ru/news/broadcast/2168 Религия и право — истина где-то рядом...]. Российский союз евангельских христиан-баптистов (18 декабря, 2009). Проверено 16 июня 2010. [www.webcitation.org/66WdUxxwI Архивировано из первоисточника 29 марта 2012].
Литература
- Гиндилис Л. М., Фролов В. В. [www.yro.narod.ru/zaschitim/filosofia.htm Живой Этики и её толкователи: Рериховское движение в России] // Вопросы философии. — 2001. — № 3. — С. 85-102. [www.peeep.us/d05e6921 Архивировано] из первоисточника 10 января 2015.
- Данилова А. А. [www.pravmir.ru/po-sledam-manipulyacij-chej-uchebnik-teplee/ По следам манипуляций. Чей учебник теплее?] // Православие и мир. — 18.12.2009. [www.webcitation.org/66yaNUI6V Архивировано] из первоисточника 17 апреля 2012.
- Жеребятьев М. А. [www.atheism.ru/lci/news/?id=12 Открытое письмо руководителям Кестон-института Майклу Бурдо и Лоуренсу Юззеллу. О книге «Религия и общество» и Проекте Кестонского института «Энциклопедия современной религиозной жизни в России»] // Сайт «Научный атеизм» (Страница Института свободы совести). — 13.01.2003. [web.archive.org/web/20130318023053/atheism.ru/lci/news/?id=12 Архивировано] из первоисточника 18 марта 2013.
- Скородумов С. В. [lib.roerich-museum.ru/node/406 В стране невыученных уроков] // Защитим имя и наследие Рерихов. Том 4. Документы. Публикации в прессе. Очерки. — М.: Международный Центр Рерихов, 2007. [web.archive.org/web/20091226000100/lib.roerich-museum.ru/node/406 Архивировано] из первоисточника 26 декабря 2009.
Ссылки
- [facebook.com/romanlunkin Официальная страница Романа Лункина] в социальной сети Facebook
- [www.archipelag.ru/authors/lunkin/ Лункин Роман Николаевич]
- [krotov.info/spravki/history_bio/21_bio/lunkin.htm Роман Николаевич Лункин в «Библиотеке Якова Кротова»]
- [www.word4you.ru/news/1117/ Лункин Роман Николаевич — ответы на вопросы на протестантском сайте invictory]
- [baptist.org.ru/news/broadcast/2168 Лункин Роман Николаевич — интервью корреспонденту РОСЕХБ: Красноярск 11 декабря 2009 г. семинар «Религия и право»]
Отрывок, характеризующий Лункин, Роман Николаевич
И Денисов отъехал к остановившейся недалеко от Ростова группе: полкового командира, Несвицкого, Жеркова и свитского офицера.«Однако, кажется, никто не заметил», думал про себя Ростов. И действительно, никто ничего не заметил, потому что каждому было знакомо то чувство, которое испытал в первый раз необстреленный юнкер.
– Вот вам реляция и будет, – сказал Жерков, – глядишь, и меня в подпоручики произведут.
– Доложите князу, что я мост зажигал, – сказал полковник торжественно и весело.
– А коли про потерю спросят?
– Пустячок! – пробасил полковник, – два гусара ранено, и один наповал , – сказал он с видимою радостью, не в силах удержаться от счастливой улыбки, звучно отрубая красивое слово наповал .
Преследуемая стотысячною французскою армией под начальством Бонапарта, встречаемая враждебно расположенными жителями, не доверяя более своим союзникам, испытывая недостаток продовольствия и принужденная действовать вне всех предвидимых условий войны, русская тридцатипятитысячная армия, под начальством Кутузова, поспешно отступала вниз по Дунаю, останавливаясь там, где она бывала настигнута неприятелем, и отбиваясь ариергардными делами, лишь насколько это было нужно для того, чтоб отступать, не теряя тяжестей. Были дела при Ламбахе, Амштетене и Мельке; но, несмотря на храбрость и стойкость, признаваемую самим неприятелем, с которою дрались русские, последствием этих дел было только еще быстрейшее отступление. Австрийские войска, избежавшие плена под Ульмом и присоединившиеся к Кутузову у Браунау, отделились теперь от русской армии, и Кутузов был предоставлен только своим слабым, истощенным силам. Защищать более Вену нельзя было и думать. Вместо наступательной, глубоко обдуманной, по законам новой науки – стратегии, войны, план которой был передан Кутузову в его бытность в Вене австрийским гофкригсратом, единственная, почти недостижимая цель, представлявшаяся теперь Кутузову, состояла в том, чтобы, не погубив армии подобно Маку под Ульмом, соединиться с войсками, шедшими из России.
28 го октября Кутузов с армией перешел на левый берег Дуная и в первый раз остановился, положив Дунай между собой и главными силами французов. 30 го он атаковал находившуюся на левом берегу Дуная дивизию Мортье и разбил ее. В этом деле в первый раз взяты трофеи: знамя, орудия и два неприятельские генерала. В первый раз после двухнедельного отступления русские войска остановились и после борьбы не только удержали поле сражения, но прогнали французов. Несмотря на то, что войска были раздеты, изнурены, на одну треть ослаблены отсталыми, ранеными, убитыми и больными; несмотря на то, что на той стороне Дуная были оставлены больные и раненые с письмом Кутузова, поручавшим их человеколюбию неприятеля; несмотря на то, что большие госпитали и дома в Кремсе, обращенные в лазареты, не могли уже вмещать в себе всех больных и раненых, – несмотря на всё это, остановка при Кремсе и победа над Мортье значительно подняли дух войска. Во всей армии и в главной квартире ходили самые радостные, хотя и несправедливые слухи о мнимом приближении колонн из России, о какой то победе, одержанной австрийцами, и об отступлении испуганного Бонапарта.
Князь Андрей находился во время сражения при убитом в этом деле австрийском генерале Шмите. Под ним была ранена лошадь, и сам он был слегка оцарапан в руку пулей. В знак особой милости главнокомандующего он был послан с известием об этой победе к австрийскому двору, находившемуся уже не в Вене, которой угрожали французские войска, а в Брюнне. В ночь сражения, взволнованный, но не усталый(несмотря на свое несильное на вид сложение, князь Андрей мог переносить физическую усталость гораздо лучше самых сильных людей), верхом приехав с донесением от Дохтурова в Кремс к Кутузову, князь Андрей был в ту же ночь отправлен курьером в Брюнн. Отправление курьером, кроме наград, означало важный шаг к повышению.
Ночь была темная, звездная; дорога чернелась между белевшим снегом, выпавшим накануне, в день сражения. То перебирая впечатления прошедшего сражения, то радостно воображая впечатление, которое он произведет известием о победе, вспоминая проводы главнокомандующего и товарищей, князь Андрей скакал в почтовой бричке, испытывая чувство человека, долго ждавшего и, наконец, достигшего начала желаемого счастия. Как скоро он закрывал глаза, в ушах его раздавалась пальба ружей и орудий, которая сливалась со стуком колес и впечатлением победы. То ему начинало представляться, что русские бегут, что он сам убит; но он поспешно просыпался, со счастием как будто вновь узнавал, что ничего этого не было, и что, напротив, французы бежали. Он снова вспоминал все подробности победы, свое спокойное мужество во время сражения и, успокоившись, задремывал… После темной звездной ночи наступило яркое, веселое утро. Снег таял на солнце, лошади быстро скакали, и безразлично вправе и влеве проходили новые разнообразные леса, поля, деревни.
На одной из станций он обогнал обоз русских раненых. Русский офицер, ведший транспорт, развалясь на передней телеге, что то кричал, ругая грубыми словами солдата. В длинных немецких форшпанах тряслось по каменистой дороге по шести и более бледных, перевязанных и грязных раненых. Некоторые из них говорили (он слышал русский говор), другие ели хлеб, самые тяжелые молча, с кротким и болезненным детским участием, смотрели на скачущего мимо их курьера.
Князь Андрей велел остановиться и спросил у солдата, в каком деле ранены. «Позавчера на Дунаю», отвечал солдат. Князь Андрей достал кошелек и дал солдату три золотых.
– На всех, – прибавил он, обращаясь к подошедшему офицеру. – Поправляйтесь, ребята, – обратился он к солдатам, – еще дела много.
– Что, г. адъютант, какие новости? – спросил офицер, видимо желая разговориться.
– Хорошие! Вперед, – крикнул он ямщику и поскакал далее.
Уже было совсем темно, когда князь Андрей въехал в Брюнн и увидал себя окруженным высокими домами, огнями лавок, окон домов и фонарей, шумящими по мостовой красивыми экипажами и всею тою атмосферой большого оживленного города, которая всегда так привлекательна для военного человека после лагеря. Князь Андрей, несмотря на быструю езду и бессонную ночь, подъезжая ко дворцу, чувствовал себя еще более оживленным, чем накануне. Только глаза блестели лихорадочным блеском, и мысли изменялись с чрезвычайною быстротой и ясностью. Живо представились ему опять все подробности сражения уже не смутно, но определенно, в сжатом изложении, которое он в воображении делал императору Францу. Живо представились ему случайные вопросы, которые могли быть ему сделаны,и те ответы,которые он сделает на них.Он полагал,что его сейчас же представят императору. Но у большого подъезда дворца к нему выбежал чиновник и, узнав в нем курьера, проводил его на другой подъезд.
– Из коридора направо; там, Euer Hochgeboren, [Ваше высокородие,] найдете дежурного флигель адъютанта, – сказал ему чиновник. – Он проводит к военному министру.
Дежурный флигель адъютант, встретивший князя Андрея, попросил его подождать и пошел к военному министру. Через пять минут флигель адъютант вернулся и, особенно учтиво наклонясь и пропуская князя Андрея вперед себя, провел его через коридор в кабинет, где занимался военный министр. Флигель адъютант своею изысканною учтивостью, казалось, хотел оградить себя от попыток фамильярности русского адъютанта. Радостное чувство князя Андрея значительно ослабело, когда он подходил к двери кабинета военного министра. Он почувствовал себя оскорбленным, и чувство оскорбления перешло в то же мгновенье незаметно для него самого в чувство презрения, ни на чем не основанного. Находчивый же ум в то же мгновение подсказал ему ту точку зрения, с которой он имел право презирать и адъютанта и военного министра. «Им, должно быть, очень легко покажется одерживать победы, не нюхая пороха!» подумал он. Глаза его презрительно прищурились; он особенно медленно вошел в кабинет военного министра. Чувство это еще более усилилось, когда он увидал военного министра, сидевшего над большим столом и первые две минуты не обращавшего внимания на вошедшего. Военный министр опустил свою лысую, с седыми висками, голову между двух восковых свечей и читал, отмечая карандашом, бумаги. Он дочитывал, не поднимая головы, в то время как отворилась дверь и послышались шаги.
– Возьмите это и передайте, – сказал военный министр своему адъютанту, подавая бумаги и не обращая еще внимания на курьера.
Князь Андрей почувствовал, что либо из всех дел, занимавших военного министра, действия кутузовской армии менее всего могли его интересовать, либо нужно было это дать почувствовать русскому курьеру. «Но мне это совершенно всё равно», подумал он. Военный министр сдвинул остальные бумаги, сровнял их края с краями и поднял голову. У него была умная и характерная голова. Но в то же мгновение, как он обратился к князю Андрею, умное и твердое выражение лица военного министра, видимо, привычно и сознательно изменилось: на лице его остановилась глупая, притворная, не скрывающая своего притворства, улыбка человека, принимающего одного за другим много просителей.
– От генерала фельдмаршала Кутузова? – спросил он. – Надеюсь, хорошие вести? Было столкновение с Мортье? Победа? Пора!
Он взял депешу, которая была на его имя, и стал читать ее с грустным выражением.
– Ах, Боже мой! Боже мой! Шмит! – сказал он по немецки. – Какое несчастие, какое несчастие!
Пробежав депешу, он положил ее на стол и взглянул на князя Андрея, видимо, что то соображая.
– Ах, какое несчастие! Дело, вы говорите, решительное? Мортье не взят, однако. (Он подумал.) Очень рад, что вы привезли хорошие вести, хотя смерть Шмита есть дорогая плата за победу. Его величество, верно, пожелает вас видеть, но не нынче. Благодарю вас, отдохните. Завтра будьте на выходе после парада. Впрочем, я вам дам знать.
Исчезнувшая во время разговора глупая улыбка опять явилась на лице военного министра.
– До свидания, очень благодарю вас. Государь император, вероятно, пожелает вас видеть, – повторил он и наклонил голову.
Когда князь Андрей вышел из дворца, он почувствовал, что весь интерес и счастие, доставленные ему победой, оставлены им теперь и переданы в равнодушные руки военного министра и учтивого адъютанта. Весь склад мыслей его мгновенно изменился: сражение представилось ему давнишним, далеким воспоминанием.
Князь Андрей остановился в Брюнне у своего знакомого, русского дипломата .Билибина.
– А, милый князь, нет приятнее гостя, – сказал Билибин, выходя навстречу князю Андрею. – Франц, в мою спальню вещи князя! – обратился он к слуге, провожавшему Болконского. – Что, вестником победы? Прекрасно. А я сижу больной, как видите.
Князь Андрей, умывшись и одевшись, вышел в роскошный кабинет дипломата и сел за приготовленный обед. Билибин покойно уселся у камина.
Князь Андрей не только после своего путешествия, но и после всего похода, во время которого он был лишен всех удобств чистоты и изящества жизни, испытывал приятное чувство отдыха среди тех роскошных условий жизни, к которым он привык с детства. Кроме того ему было приятно после австрийского приема поговорить хоть не по русски (они говорили по французски), но с русским человеком, который, он предполагал, разделял общее русское отвращение (теперь особенно живо испытываемое) к австрийцам.
Билибин был человек лет тридцати пяти, холостой, одного общества с князем Андреем. Они были знакомы еще в Петербурге, но еще ближе познакомились в последний приезд князя Андрея в Вену вместе с Кутузовым. Как князь Андрей был молодой человек, обещающий пойти далеко на военном поприще, так, и еще более, обещал Билибин на дипломатическом. Он был еще молодой человек, но уже немолодой дипломат, так как он начал служить с шестнадцати лет, был в Париже, в Копенгагене и теперь в Вене занимал довольно значительное место. И канцлер и наш посланник в Вене знали его и дорожили им. Он был не из того большого количества дипломатов, которые обязаны иметь только отрицательные достоинства, не делать известных вещей и говорить по французски для того, чтобы быть очень хорошими дипломатами; он был один из тех дипломатов, которые любят и умеют работать, и, несмотря на свою лень, он иногда проводил ночи за письменным столом. Он работал одинаково хорошо, в чем бы ни состояла сущность работы. Его интересовал не вопрос «зачем?», а вопрос «как?». В чем состояло дипломатическое дело, ему было всё равно; но составить искусно, метко и изящно циркуляр, меморандум или донесение – в этом он находил большое удовольствие. Заслуги Билибина ценились, кроме письменных работ, еще и по его искусству обращаться и говорить в высших сферах.
Билибин любил разговор так же, как он любил работу, только тогда, когда разговор мог быть изящно остроумен. В обществе он постоянно выжидал случая сказать что нибудь замечательное и вступал в разговор не иначе, как при этих условиях. Разговор Билибина постоянно пересыпался оригинально остроумными, законченными фразами, имеющими общий интерес.
Эти фразы изготовлялись во внутренней лаборатории Билибина, как будто нарочно, портативного свойства, для того, чтобы ничтожные светские люди удобно могли запоминать их и переносить из гостиных в гостиные. И действительно, les mots de Bilibine se colportaient dans les salons de Vienne, [Отзывы Билибина расходились по венским гостиным] и часто имели влияние на так называемые важные дела.
Худое, истощенное, желтоватое лицо его было всё покрыто крупными морщинами, которые всегда казались так чистоплотно и старательно промыты, как кончики пальцев после бани. Движения этих морщин составляли главную игру его физиономии. То у него морщился лоб широкими складками, брови поднимались кверху, то брови спускались книзу, и у щек образовывались крупные морщины. Глубоко поставленные, небольшие глаза всегда смотрели прямо и весело.
– Ну, теперь расскажите нам ваши подвиги, – сказал он.
Болконский самым скромным образом, ни разу не упоминая о себе, рассказал дело и прием военного министра.
– Ils m'ont recu avec ma nouvelle, comme un chien dans un jeu de quilles, [Они приняли меня с этою вестью, как принимают собаку, когда она мешает игре в кегли,] – заключил он.
Билибин усмехнулся и распустил складки кожи.
– Cependant, mon cher, – сказал он, рассматривая издалека свой ноготь и подбирая кожу над левым глазом, – malgre la haute estime que je professe pour le православное российское воинство, j'avoue que votre victoire n'est pas des plus victorieuses. [Однако, мой милый, при всем моем уважении к православному российскому воинству, я полагаю, что победа ваша не из самых блестящих.]
Он продолжал всё так же на французском языке, произнося по русски только те слова, которые он презрительно хотел подчеркнуть.
– Как же? Вы со всею массой своею обрушились на несчастного Мортье при одной дивизии, и этот Мортье уходит у вас между рук? Где же победа?
– Однако, серьезно говоря, – отвечал князь Андрей, – всё таки мы можем сказать без хвастовства, что это немного получше Ульма…
– Отчего вы не взяли нам одного, хоть одного маршала?
– Оттого, что не всё делается, как предполагается, и не так регулярно, как на параде. Мы полагали, как я вам говорил, зайти в тыл к семи часам утра, а не пришли и к пяти вечера.
– Отчего же вы не пришли к семи часам утра? Вам надо было притти в семь часов утра, – улыбаясь сказал Билибин, – надо было притти в семь часов утра.
– Отчего вы не внушили Бонапарту дипломатическим путем, что ему лучше оставить Геную? – тем же тоном сказал князь Андрей.
– Я знаю, – перебил Билибин, – вы думаете, что очень легко брать маршалов, сидя на диване перед камином. Это правда, а всё таки, зачем вы его не взяли? И не удивляйтесь, что не только военный министр, но и августейший император и король Франц не будут очень осчастливлены вашей победой; да и я, несчастный секретарь русского посольства, не чувствую никакой потребности в знак радости дать моему Францу талер и отпустить его с своей Liebchen [милой] на Пратер… Правда, здесь нет Пратера.
Он посмотрел прямо на князя Андрея и вдруг спустил собранную кожу со лба.
– Теперь мой черед спросить вас «отчего», мой милый, – сказал Болконский. – Я вам признаюсь, что не понимаю, может быть, тут есть дипломатические тонкости выше моего слабого ума, но я не понимаю: Мак теряет целую армию, эрцгерцог Фердинанд и эрцгерцог Карл не дают никаких признаков жизни и делают ошибки за ошибками, наконец, один Кутузов одерживает действительную победу, уничтожает charme [очарование] французов, и военный министр не интересуется даже знать подробности.
– Именно от этого, мой милый. Voyez vous, mon cher: [Видите ли, мой милый:] ура! за царя, за Русь, за веру! Tout ca est bel et bon, [все это прекрасно и хорошо,] но что нам, я говорю – австрийскому двору, за дело до ваших побед? Привезите вы нам свое хорошенькое известие о победе эрцгерцога Карла или Фердинанда – un archiduc vaut l'autre, [один эрцгерцог стоит другого,] как вам известно – хоть над ротой пожарной команды Бонапарте, это другое дело, мы прогремим в пушки. А то это, как нарочно, может только дразнить нас. Эрцгерцог Карл ничего не делает, эрцгерцог Фердинанд покрывается позором. Вену вы бросаете, не защищаете больше, comme si vous nous disiez: [как если бы вы нам сказали:] с нами Бог, а Бог с вами, с вашей столицей. Один генерал, которого мы все любили, Шмит: вы его подводите под пулю и поздравляете нас с победой!… Согласитесь, что раздразнительнее того известия, которое вы привозите, нельзя придумать. C'est comme un fait expres, comme un fait expres. [Это как нарочно, как нарочно.] Кроме того, ну, одержи вы точно блестящую победу, одержи победу даже эрцгерцог Карл, что ж бы это переменило в общем ходе дел? Теперь уж поздно, когда Вена занята французскими войсками.
– Как занята? Вена занята?
– Не только занята, но Бонапарте в Шенбрунне, а граф, наш милый граф Врбна отправляется к нему за приказаниями.
Болконский после усталости и впечатлений путешествия, приема и в особенности после обеда чувствовал, что он не понимает всего значения слов, которые он слышал.
– Нынче утром был здесь граф Лихтенфельс, – продолжал Билибин, – и показывал мне письмо, в котором подробно описан парад французов в Вене. Le prince Murat et tout le tremblement… [Принц Мюрат и все такое…] Вы видите, что ваша победа не очень то радостна, и что вы не можете быть приняты как спаситель…
– Право, для меня всё равно, совершенно всё равно! – сказал князь Андрей, начиная понимать,что известие его о сражении под Кремсом действительно имело мало важности ввиду таких событий, как занятие столицы Австрии. – Как же Вена взята? А мост и знаменитый tete de pont, [мостовое укрепление,] и князь Ауэрсперг? У нас были слухи, что князь Ауэрсперг защищает Вену, – сказал он.
– Князь Ауэрсперг стоит на этой, на нашей, стороне и защищает нас; я думаю, очень плохо защищает, но всё таки защищает. А Вена на той стороне. Нет, мост еще не взят и, надеюсь, не будет взят, потому что он минирован, и его велено взорвать. В противном случае мы были бы давно в горах Богемии, и вы с вашею армией провели бы дурную четверть часа между двух огней.
– Но это всё таки не значит, чтобы кампания была кончена, – сказал князь Андрей.
– А я думаю, что кончена. И так думают большие колпаки здесь, но не смеют сказать этого. Будет то, что я говорил в начале кампании, что не ваша echauffouree de Durenstein, [дюренштейнская стычка,] вообще не порох решит дело, а те, кто его выдумали, – сказал Билибин, повторяя одно из своих mots [словечек], распуская кожу на лбу и приостанавливаясь. – Вопрос только в том, что скажет берлинское свидание императора Александра с прусским королем. Ежели Пруссия вступит в союз, on forcera la main a l'Autriche, [принудят Австрию,] и будет война. Ежели же нет, то дело только в том, чтоб условиться, где составлять первоначальные статьи нового Саmро Formio. [Кампо Формио.]
– Но что за необычайная гениальность! – вдруг вскрикнул князь Андрей, сжимая свою маленькую руку и ударяя ею по столу. – И что за счастие этому человеку!
– Buonaparte? [Буонапарте?] – вопросительно сказал Билибин, морща лоб и этим давая чувствовать, что сейчас будет un mot [словечко]. – Bu onaparte? – сказал он, ударяя особенно на u . – Я думаю, однако, что теперь, когда он предписывает законы Австрии из Шенбрунна, il faut lui faire grace de l'u . [надо его избавить от и.] Я решительно делаю нововведение и называю его Bonaparte tout court [просто Бонапарт].
– Нет, без шуток, – сказал князь Андрей, – неужели вы думаете,что кампания кончена?
– Я вот что думаю. Австрия осталась в дурах, а она к этому не привыкла. И она отплатит. А в дурах она осталась оттого, что, во первых, провинции разорены (on dit, le православное est terrible pour le pillage), [говорят, что православное ужасно по части грабежей,] армия разбита, столица взята, и всё это pour les beaux yeux du [ради прекрасных глаз,] Сардинское величество. И потому – entre nous, mon cher [между нами, мой милый] – я чутьем слышу, что нас обманывают, я чутьем слышу сношения с Францией и проекты мира, тайного мира, отдельно заключенного.
– Это не может быть! – сказал князь Андрей, – это было бы слишком гадко.
– Qui vivra verra, [Поживем, увидим,] – сказал Билибин, распуская опять кожу в знак окончания разговора.
Когда князь Андрей пришел в приготовленную для него комнату и в чистом белье лег на пуховики и душистые гретые подушки, – он почувствовал, что то сражение, о котором он привез известие, было далеко, далеко от него. Прусский союз, измена Австрии, новое торжество Бонапарта, выход и парад, и прием императора Франца на завтра занимали его.
Он закрыл глаза, но в то же мгновение в ушах его затрещала канонада, пальба, стук колес экипажа, и вот опять спускаются с горы растянутые ниткой мушкатеры, и французы стреляют, и он чувствует, как содрогается его сердце, и он выезжает вперед рядом с Шмитом, и пули весело свистят вокруг него, и он испытывает то чувство удесятеренной радости жизни, какого он не испытывал с самого детства.
Он пробудился…
«Да, всё это было!…» сказал он, счастливо, детски улыбаясь сам себе, и заснул крепким, молодым сном.
На другой день он проснулся поздно. Возобновляя впечатления прошедшего, он вспомнил прежде всего то, что нынче надо представляться императору Францу, вспомнил военного министра, учтивого австрийского флигель адъютанта, Билибина и разговор вчерашнего вечера. Одевшись в полную парадную форму, которой он уже давно не надевал, для поездки во дворец, он, свежий, оживленный и красивый, с подвязанною рукой, вошел в кабинет Билибина. В кабинете находились четыре господина дипломатического корпуса. С князем Ипполитом Курагиным, который был секретарем посольства, Болконский был знаком; с другими его познакомил Билибин.
Господа, бывавшие у Билибина, светские, молодые, богатые и веселые люди, составляли и в Вене и здесь отдельный кружок, который Билибин, бывший главой этого кружка, называл наши, les nфtres. В кружке этом, состоявшем почти исключительно из дипломатов, видимо, были свои, не имеющие ничего общего с войной и политикой, интересы высшего света, отношений к некоторым женщинам и канцелярской стороны службы. Эти господа, повидимому, охотно, как своего (честь, которую они делали немногим), приняли в свой кружок князя Андрея. Из учтивости, и как предмет для вступления в разговор, ему сделали несколько вопросов об армии и сражении, и разговор опять рассыпался на непоследовательные, веселые шутки и пересуды.
– Но особенно хорошо, – говорил один, рассказывая неудачу товарища дипломата, – особенно хорошо то, что канцлер прямо сказал ему, что назначение его в Лондон есть повышение, и чтоб он так и смотрел на это. Видите вы его фигуру при этом?…
– Но что всего хуже, господа, я вам выдаю Курагина: человек в несчастии, и этим то пользуется этот Дон Жуан, этот ужасный человек!
Князь Ипполит лежал в вольтеровском кресле, положив ноги через ручку. Он засмеялся.
– Parlez moi de ca, [Ну ка, ну ка,] – сказал он.
– О, Дон Жуан! О, змея! – послышались голоса.
– Вы не знаете, Болконский, – обратился Билибин к князю Андрею, – что все ужасы французской армии (я чуть было не сказал – русской армии) – ничто в сравнении с тем, что наделал между женщинами этот человек.
– La femme est la compagne de l'homme, [Женщина – подруга мужчины,] – произнес князь Ипполит и стал смотреть в лорнет на свои поднятые ноги.
Билибин и наши расхохотались, глядя в глаза Ипполиту. Князь Андрей видел, что этот Ипполит, которого он (должно было признаться) почти ревновал к своей жене, был шутом в этом обществе.
– Нет, я должен вас угостить Курагиным, – сказал Билибин тихо Болконскому. – Он прелестен, когда рассуждает о политике, надо видеть эту важность.
Он подсел к Ипполиту и, собрав на лбу свои складки, завел с ним разговор о политике. Князь Андрей и другие обступили обоих.
– Le cabinet de Berlin ne peut pas exprimer un sentiment d'alliance, – начал Ипполит, значительно оглядывая всех, – sans exprimer… comme dans sa derieniere note… vous comprenez… vous comprenez… et puis si sa Majeste l'Empereur ne deroge pas au principe de notre alliance… [Берлинский кабинет не может выразить свое мнение о союзе, не выражая… как в своей последней ноте… вы понимаете… вы понимаете… впрочем, если его величество император не изменит сущности нашего союза…]
– Attendez, je n'ai pas fini… – сказал он князю Андрею, хватая его за руку. – Je suppose que l'intervention sera plus forte que la non intervention. Et… – Он помолчал. – On ne pourra pas imputer a la fin de non recevoir notre depeche du 28 novembre. Voila comment tout cela finira. [Подождите, я не кончил. Я думаю, что вмешательство будет прочнее чем невмешательство И… Невозможно считать дело оконченным непринятием нашей депеши от 28 ноября. Чем то всё это кончится.]
И он отпустил руку Болконского, показывая тем, что теперь он совсем кончил.
– Demosthenes, je te reconnais au caillou que tu as cache dans ta bouche d'or! [Демосфен, я узнаю тебя по камешку, который ты скрываешь в своих золотых устах!] – сказал Билибин, y которого шапка волос подвинулась на голове от удовольствия.
Все засмеялись. Ипполит смеялся громче всех. Он, видимо, страдал, задыхался, но не мог удержаться от дикого смеха, растягивающего его всегда неподвижное лицо.
– Ну вот что, господа, – сказал Билибин, – Болконский мой гость в доме и здесь в Брюнне, и я хочу его угостить, сколько могу, всеми радостями здешней жизни. Ежели бы мы были в Брюнне, это было бы легко; но здесь, dans ce vilain trou morave [в этой скверной моравской дыре], это труднее, и я прошу у всех вас помощи. Il faut lui faire les honneurs de Brunn. [Надо ему показать Брюнн.] Вы возьмите на себя театр, я – общество, вы, Ипполит, разумеется, – женщин.
– Надо ему показать Амели, прелесть! – сказал один из наших, целуя кончики пальцев.
– Вообще этого кровожадного солдата, – сказал Билибин, – надо обратить к более человеколюбивым взглядам.
– Едва ли я воспользуюсь вашим гостеприимством, господа, и теперь мне пора ехать, – взглядывая на часы, сказал Болконский.
– Куда?
– К императору.
– О! о! о!
– Ну, до свидания, Болконский! До свидания, князь; приезжайте же обедать раньше, – пocлшaлиcь голоса. – Мы беремся за вас.
– Старайтесь как можно более расхваливать порядок в доставлении провианта и маршрутов, когда будете говорить с императором, – сказал Билибин, провожая до передней Болконского.
– И желал бы хвалить, но не могу, сколько знаю, – улыбаясь отвечал Болконский.
– Ну, вообще как можно больше говорите. Его страсть – аудиенции; а говорить сам он не любит и не умеет, как увидите.
На выходе император Франц только пристально вгляделся в лицо князя Андрея, стоявшего в назначенном месте между австрийскими офицерами, и кивнул ему своей длинной головой. Но после выхода вчерашний флигель адъютант с учтивостью передал Болконскому желание императора дать ему аудиенцию.
Император Франц принял его, стоя посредине комнаты. Перед тем как начинать разговор, князя Андрея поразило то, что император как будто смешался, не зная, что сказать, и покраснел.
– Скажите, когда началось сражение? – спросил он поспешно.
Князь Андрей отвечал. После этого вопроса следовали другие, столь же простые вопросы: «здоров ли Кутузов? как давно выехал он из Кремса?» и т. п. Император говорил с таким выражением, как будто вся цель его состояла только в том, чтобы сделать известное количество вопросов. Ответы же на эти вопросы, как было слишком очевидно, не могли интересовать его.
– В котором часу началось сражение? – спросил император.
– Не могу донести вашему величеству, в котором часу началось сражение с фронта, но в Дюренштейне, где я находился, войско начало атаку в 6 часу вечера, – сказал Болконский, оживляясь и при этом случае предполагая, что ему удастся представить уже готовое в его голове правдивое описание всего того, что он знал и видел.
Но император улыбнулся и перебил его:
– Сколько миль?
– Откуда и докуда, ваше величество?
– От Дюренштейна до Кремса?
– Три с половиною мили, ваше величество.
– Французы оставили левый берег?
– Как доносили лазутчики, в ночь на плотах переправились последние.
– Достаточно ли фуража в Кремсе?
– Фураж не был доставлен в том количестве…
Император перебил его.
– В котором часу убит генерал Шмит?…
– В семь часов, кажется.
– В 7 часов. Очень печально! Очень печально!
Император сказал, что он благодарит, и поклонился. Князь Андрей вышел и тотчас же со всех сторон был окружен придворными. Со всех сторон глядели на него ласковые глаза и слышались ласковые слова. Вчерашний флигель адъютант делал ему упреки, зачем он не остановился во дворце, и предлагал ему свой дом. Военный министр подошел, поздравляя его с орденом Марии Терезии З й степени, которым жаловал его император. Камергер императрицы приглашал его к ее величеству. Эрцгерцогиня тоже желала его видеть. Он не знал, кому отвечать, и несколько секунд собирался с мыслями. Русский посланник взял его за плечо, отвел к окну и стал говорить с ним.
Вопреки словам Билибина, известие, привезенное им, было принято радостно. Назначено было благодарственное молебствие. Кутузов был награжден Марией Терезией большого креста, и вся армия получила награды. Болконский получал приглашения со всех сторон и всё утро должен был делать визиты главным сановникам Австрии. Окончив свои визиты в пятом часу вечера, мысленно сочиняя письмо отцу о сражении и о своей поездке в Брюнн, князь Андрей возвращался домой к Билибину. У крыльца дома, занимаемого Билибиным, стояла до половины уложенная вещами бричка, и Франц, слуга Билибина, с трудом таща чемодан, вышел из двери.
Прежде чем ехать к Билибину, князь Андрей поехал в книжную лавку запастись на поход книгами и засиделся в лавке.
– Что такое? – спросил Болконский.
– Ach, Erlaucht? – сказал Франц, с трудом взваливая чемодан в бричку. – Wir ziehen noch weiter. Der Bosewicht ist schon wieder hinter uns her! [Ах, ваше сиятельство! Мы отправляемся еще далее. Злодей уж опять за нами по пятам.]
– Что такое? Что? – спрашивал князь Андрей.
Билибин вышел навстречу Болконскому. На всегда спокойном лице Билибина было волнение.
– Non, non, avouez que c'est charmant, – говорил он, – cette histoire du pont de Thabor (мост в Вене). Ils l'ont passe sans coup ferir. [Нет, нет, признайтесь, что это прелесть, эта история с Таборским мостом. Они перешли его без сопротивления.]
Князь Андрей ничего не понимал.
– Да откуда же вы, что вы не знаете того, что уже знают все кучера в городе?
– Я от эрцгерцогини. Там я ничего не слыхал.
– И не видали, что везде укладываются?
– Не видал… Да в чем дело? – нетерпеливо спросил князь Андрей.
– В чем дело? Дело в том, что французы перешли мост, который защищает Ауэсперг, и мост не взорвали, так что Мюрат бежит теперь по дороге к Брюнну, и нынче завтра они будут здесь.
– Как здесь? Да как же не взорвали мост, когда он минирован?
– А это я у вас спрашиваю. Этого никто, и сам Бонапарте, не знает.
Болконский пожал плечами.
– Но ежели мост перейден, значит, и армия погибла: она будет отрезана, – сказал он.
– В этом то и штука, – отвечал Билибин. – Слушайте. Вступают французы в Вену, как я вам говорил. Всё очень хорошо. На другой день, то есть вчера, господа маршалы: Мюрат Ланн и Бельяр, садятся верхом и отправляются на мост. (Заметьте, все трое гасконцы.) Господа, – говорит один, – вы знаете, что Таборский мост минирован и контраминирован, и что перед ним грозный tete de pont и пятнадцать тысяч войска, которому велено взорвать мост и нас не пускать. Но нашему государю императору Наполеону будет приятно, ежели мы возьмем этот мост. Проедемте втроем и возьмем этот мост. – Поедемте, говорят другие; и они отправляются и берут мост, переходят его и теперь со всею армией по сю сторону Дуная направляются на нас, на вас и на ваши сообщения.
– Полноте шутить, – грустно и серьезно сказал князь Андрей.
Известие это было горестно и вместе с тем приятно князю Андрею.
Как только он узнал, что русская армия находится в таком безнадежном положении, ему пришло в голову, что ему то именно предназначено вывести русскую армию из этого положения, что вот он, тот Тулон, который выведет его из рядов неизвестных офицеров и откроет ему первый путь к славе! Слушая Билибина, он соображал уже, как, приехав к армии, он на военном совете подаст мнение, которое одно спасет армию, и как ему одному будет поручено исполнение этого плана.
– Полноте шутить, – сказал он.
– Не шучу, – продолжал Билибин, – ничего нет справедливее и печальнее. Господа эти приезжают на мост одни и поднимают белые платки; уверяют, что перемирие, и что они, маршалы, едут для переговоров с князем Ауэрспергом. Дежурный офицер пускает их в tete de pont. [мостовое укрепление.] Они рассказывают ему тысячу гасконских глупостей: говорят, что война кончена, что император Франц назначил свидание Бонапарту, что они желают видеть князя Ауэрсперга, и тысячу гасконад и проч. Офицер посылает за Ауэрспергом; господа эти обнимают офицеров, шутят, садятся на пушки, а между тем французский баталион незамеченный входит на мост, сбрасывает мешки с горючими веществами в воду и подходит к tete de pont. Наконец, является сам генерал лейтенант, наш милый князь Ауэрсперг фон Маутерн. «Милый неприятель! Цвет австрийского воинства, герой турецких войн! Вражда кончена, мы можем подать друг другу руку… император Наполеон сгорает желанием узнать князя Ауэрсперга». Одним словом, эти господа, не даром гасконцы, так забрасывают Ауэрсперга прекрасными словами, он так прельщен своею столь быстро установившеюся интимностью с французскими маршалами, так ослеплен видом мантии и страусовых перьев Мюрата, qu'il n'y voit que du feu, et oubl celui qu'il devait faire faire sur l'ennemi. [Что он видит только их огонь и забывает о своем, о том, который он обязан был открыть против неприятеля.] (Несмотря на живость своей речи, Билибин не забыл приостановиться после этого mot, чтобы дать время оценить его.) Французский баталион вбегает в tete de pont, заколачивают пушки, и мост взят. Нет, но что лучше всего, – продолжал он, успокоиваясь в своем волнении прелестью собственного рассказа, – это то, что сержант, приставленный к той пушке, по сигналу которой должно было зажигать мины и взрывать мост, сержант этот, увидав, что французские войска бегут на мост, хотел уже стрелять, но Ланн отвел его руку. Сержант, который, видно, был умнее своего генерала, подходит к Ауэрспергу и говорит: «Князь, вас обманывают, вот французы!» Мюрат видит, что дело проиграно, ежели дать говорить сержанту. Он с удивлением (настоящий гасконец) обращается к Ауэрспергу: «Я не узнаю столь хваленую в мире австрийскую дисциплину, – говорит он, – и вы позволяете так говорить с вами низшему чину!» C'est genial. Le prince d'Auersperg se pique d'honneur et fait mettre le sergent aux arrets. Non, mais avouez que c'est charmant toute cette histoire du pont de Thabor. Ce n'est ni betise, ni lachete… [Это гениально. Князь Ауэрсперг оскорбляется и приказывает арестовать сержанта. Нет, признайтесь, что это прелесть, вся эта история с мостом. Это не то что глупость, не то что подлость…]
– С'est trahison peut etre, [Быть может, измена,] – сказал князь Андрей, живо воображая себе серые шинели, раны, пороховой дым, звуки пальбы и славу, которая ожидает его.
– Non plus. Cela met la cour dans de trop mauvais draps, – продолжал Билибин. – Ce n'est ni trahison, ni lachete, ni betise; c'est comme a Ulm… – Он как будто задумался, отыскивая выражение: – c'est… c'est du Mack. Nous sommes mackes , [Также нет. Это ставит двор в самое нелепое положение; это ни измена, ни подлость, ни глупость; это как при Ульме, это… это Маковщина . Мы обмаковались. ] – заключил он, чувствуя, что он сказал un mot, и свежее mot, такое mot, которое будет повторяться.
Собранные до тех пор складки на лбу быстро распустились в знак удовольствия, и он, слегка улыбаясь, стал рассматривать свои ногти.
– Куда вы? – сказал он вдруг, обращаясь к князю Андрею, который встал и направился в свою комнату.
– Я еду.
– Куда?
– В армию.
– Да вы хотели остаться еще два дня?
– А теперь я еду сейчас.
И князь Андрей, сделав распоряжение об отъезде, ушел в свою комнату.
– Знаете что, мой милый, – сказал Билибин, входя к нему в комнату. – Я подумал об вас. Зачем вы поедете?
И в доказательство неопровержимости этого довода складки все сбежали с лица.
Князь Андрей вопросительно посмотрел на своего собеседника и ничего не ответил.
– Зачем вы поедете? Я знаю, вы думаете, что ваш долг – скакать в армию теперь, когда армия в опасности. Я это понимаю, mon cher, c'est de l'heroisme. [мой дорогой, это героизм.]
– Нисколько, – сказал князь Андрей.
– Но вы un philoSophiee, [философ,] будьте же им вполне, посмотрите на вещи с другой стороны, и вы увидите, что ваш долг, напротив, беречь себя. Предоставьте это другим, которые ни на что более не годны… Вам не велено приезжать назад, и отсюда вас не отпустили; стало быть, вы можете остаться и ехать с нами, куда нас повлечет наша несчастная судьба. Говорят, едут в Ольмюц. А Ольмюц очень милый город. И мы с вами вместе спокойно поедем в моей коляске.
– Перестаньте шутить, Билибин, – сказал Болконский.
– Я говорю вам искренно и дружески. Рассудите. Куда и для чего вы поедете теперь, когда вы можете оставаться здесь? Вас ожидает одно из двух (он собрал кожу над левым виском): или не доедете до армии и мир будет заключен, или поражение и срам со всею кутузовскою армией.
И Билибин распустил кожу, чувствуя, что дилемма его неопровержима.
– Этого я не могу рассудить, – холодно сказал князь Андрей, а подумал: «еду для того, чтобы спасти армию».
– Mon cher, vous etes un heros, [Мой дорогой, вы – герой,] – сказал Билибин.
В ту же ночь, откланявшись военному министру, Болконский ехал в армию, сам не зная, где он найдет ее, и опасаясь по дороге к Кремсу быть перехваченным французами.
Категории:
- Родившиеся 13 июня
- Родившиеся в 1976 году
- Персоналии по алфавиту
- Родившиеся в Москве
- Кандидаты философских наук
- Журналисты по алфавиту
- Журналисты России
- Публицисты по алфавиту
- Публицисты России
- Учёные по алфавиту
- Религиоведы России
- Философы России
- Выпускники исторического факультета МГУ
- Сотрудники Института Европы РАН
- Исследователи новых религиозных движений
- Авторы энциклопедий и словарей
- Исследователи протестантизма
