Лурье, Соломон Яковлевич

Соломон Яковлевич Лурье
Март 1951 года
Научная сфера:	история
Место работы:	ЛОИИ АН СССР, ЛГУ
Учёная степень:	доктор исторических наук, доктор филологических наук
Учёное звание:	профессор
Альма-матер:	Петербургский университет
Научный руководитель:	С. А. Жебелёв
Известные ученики:	Б. Б. Пиотровский Л. Н. Гумилёв И. Д. Амусин, В. Г. Борухович, М. Н. Ботвинник, Л. М. Глускина, Б. Б. Маргулес, Е. А. Миллиор, Э. И. Соломоник
Известен как:	видный антиковед

В Википедии есть статьи о других людях с фамилиями: Лурье и Лурья

Соломо́н Я́ковлевич Лурье́ (первоначальная фамилия Лурья; 8 января 1891 года (по ст. стилю 27 декабря 1890 года), Могилёв — 30 октября 1964 года, Львов) — советский филолог-эллинист и историк античности и науки.

Доктор исторических наук (1934), доктор филологических наук (1943), профессор (1927). Профессор Ленинградского (1934-41, 1943-49), Львовского (1953-64) университетов. Наиболее известен его труд о Демокрите (1970).

Биография

Старший сын офтальмолога Якова-Аарона Нафтульевича (Анатольевича) Лурье (Янкель-Арон Нафтальевич Лурья, 1862—1917) и Миры Соломоновны Ратнер. Его отец был человеком неординарным и оказал на сына большое влияние.

Рано выказал способности к математике. Окончил прогимназию в Паланге (1904). Затем окончил с золотой медалью гимназию в Могилеве (1909).

Окончил классическое отделение историко-филологического факультета Петербургского университета (1913). Наставником его там стал С. А. Жебелёв, оказали влияние также И. И. Толстой и Ф. Ф. Зелинский. Его студенческая работа о Беотийском союзе была удостоена большой золотой медали. Был оставлен при университете для подготовки к профессорскому званию. В 1918 году сдал магистерский экзамен.

Вскоре после окончания университета принял лютеранство, однако в марте 1917 г. вернулся к иудаизму. Утверждается, что был атеистом.

В 1918-19 годах приват-доцент Петроградского университета. В 1919-20 годах профессор Самарского ГУ по кафедре истории греческой литературы.

В 1921-29 годах преподаватель ЛГУ. С закрытием факультета общественных наук был вынужден заняться преподаванием математики. В 1925-32 годах также работал в ИЛЯЗВ-ГИРК.

В 1934-41 годах профессор истфака ЛГУ. В 1935-39 годах действ. член института истории рабовладения ГАИМК. В 1937-41 годах работал в ЛОИИ АН СССР. С началом войны эвакуировался.

С окт. 1941 по дек. 1942 проф. Иркутского ун-та. В янв. 1943 г. восстановлен на службе в ЛОИИ, в 1944 г. — в ЛГУ. 25 декабря 1945 перешел с исторического фак-та ЛГУ на кафедру классической филологии филолог. фак-та ЛГУ.

Профессор с 1927 (утвержден ГУС). Ученая степень доктора ист. наук присуждена постановлением Президиума АН СССР (заседание 14.12.34); в январе 1944 защитил в Саратове дисс. на уч. ст. доктора филолог. наук («Художественная форма и вопросы современности в аттической трагедии», 1943 г.). Выдвигался в чл.-корр. АН СССР в 1943, 1946 гг.

В период «борьбы с космополитизмом» был уволен из ЛГУ в 1949 году и на следующий год оставил Ленинград, переехал в Одессу, где стал работать в Одесском Институте иностранных языков (1950—1952 гг.). Затем переехал во Львов, где до конца жизни был профессором кафедры классической филологии Львовского университета.

Творчество

С. Я. Лурье был одним из крупнейших исследователей общественных отношений античности и древнегреческой науки, особенно Демокрита. Оставил богатое творческое наследие: свыше 200 опубликованных научных работ, в том числе более 20 отдельно изданных книг. Диапазон его интересов был весьма широким: политическая история Афин, Спарты, Беотии, античная атомистика, микенология и античная эпиграфика, греческая лирика и драма. Как указывает проф. Э. Д. Фролов, Лурье был приверженцем объективной детерминированности исторического процесса. Лурье симпатизировал афинской демократии и с неприязнью относился к олигархической Спарте.

Как лингвист, ещё в 1940-е гг. поддержал гипотезу о греческом языке надписей критского Линейного письма Б, позднее выступил активным сторонником дешифровки данного письма, предложенной Майклом Вентрисом и Джоном Чедвиком, к которому обратился одним из первых в СССР. Во многом благодаря его работам советские историки внесли значительный вклад в изучение древнейшего (микенского) периода Греции.

В 1924-28 гг. опубликовал ряд статей по еврейской истории в журнале «Еврейская старина» и в сборнике «Еврейская мысль». Увлекался историей возникновения почтовой марки.

Кроме научных книг был также автором детской литературы. Сам он говорил так: «В свободное от научной работы время я пишу детские книги, в которых в доступном виде стараюсь изложить результаты моей научной работы». Его литературный талант был замечен Самуилом Маршаком. В результате появились «Письмо греческого мальчика» — небольшая книжка для младших школьников, «Заговорившие таблички», «Неугомонный» для школьников постарше и, наконец, «Путешествие Демокрита» — книга, которую Соломон Яковлевич написал совместно со своим учеником Марком Ботвинником.

В Санкт-Петербургском филиале архива РАН создан фонд С. Я. Лурье, где также хранится его переписка.

Семья

Соломон Яковлевич был женат на своей двоюродной сестре Софье Исааковне Лурье (ум. 1932). Был женат второй раз.

Сын — советский историк и литературовед Яков Соломонович Лурье; внук — петербургский историк, писатель и журналист Лев Лурье.

Двоюродный брат — советский физик и механик-теоретик Анатолий Исаакович Лурье.

Оценки личности

Сын могилёвского врача, только в восемнадцать лет перебравшийся в Петербург, Лурье стал учеником известного антиковеда, филолога-классика, специалиста по греческой словесности Сергея Александровича Жебелёва. Лурье вел семинары, занимался греческой эпиграфикой, историей науки, издавал и комментировал Ксенофонта и Плутарха и не без оснований считался замечательным специалистом по древнегреческим источникам.

Основные сочинения

• Антисемитизм в Древнем Мире, 1922.
• Антифонт. Творец древнейшей анархической системы. — М.: Голос Труда, 1925. — 160 с. — (анархизм в Древней Греции; Вып. II).
• История античной общественной мысли. — М., 1929.
• Механика Демокрита. Архив истории науки и техники, сер. 1, вып. 7, 1935, с. 129—180.
• Теория бесконечно-малых у древних атомистов. — М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1935.
• История Греции. С древнейших времен до образования Афинского морского союза. — Л., 1940. — Ч.1.
• Архимед. — М.; Л., 1945.
• Геродот. — М.; Л., 1947.
• Очерки по истории античной науки. — М.; Л., 1947.
• Язык и культура Микенской Греции. — М.; Л., 1957.
• Демокрит и индуктивная логика // Вестник древней истории. — 1961. — № 4. — С. 58-67.
• [archive.is/20121221135712/www.philosophy.nsc.ru/BIBLIOTECA/History_of_Philosophy/DEMOCRIT/Democrit.htm Демокрит: Тексты, перевод, исследования]. Л., 1970.

Литература

• Боровский Я. М. Соломон Яковлевич Лурье: К семидесятилетию со дня рождения // Боровский Я. М. Opera philologica / Изд. подгот. А. К. Гаврилов, В. В. Зельченко, Т. В. Шабурина.- СПб.: Bibliotheca classica Petropolitana; «ДМИТРИЙ БУЛАНИН», 2009.- С.398-402. ISBN 978-5-86007-618-1
• Гаврилов А. К. С. Я. Лурье и У. фон Виламовиц-Меллендорф: История заочного сотрудничества // Всеобщая история и история культуры: Петербургский историографич. сб. / Отв. ред. Б. С. Каганович, Н. Л. Корсакова. — СПб., 2008. — С. 45-67.
• Жервэ Н. Н., Козырева М. Г. [journal.spbu.ru/?p=8467 «Возьмем любовь путей земных основой…» Лев Николаевич Гумилёв и Ленинградский университет] // Журнал «Санкт-Петербургский университет». — СПб.: СПбГУ, 02.10.2012. — № 12 (3854). [www.peeep.us/777e6bef Архивировано] из первоисточника 14 февраля 2014.
• [www.vtoraya-literatura.com/publ_893.html Копржива-Лурье Б. Я. История одной жизни]. — Париж: Atheneum, 1987. — 268 с.

Ссылки

• [www.eleven.co.il/article/12515 Лурье Соломон] — статья из Электронной еврейской энциклопедии
• Шуламит Шалит [berkovich-zametki.com/2011/Zametki/Nomer1/Shalit1.php Три Лурье] // журнал «Заметки по еврейской истории» № 136, январь 2011 года
• [www.narodknigi.ru/journals/61/istorik_v_epokhu_istoricheskikh_potryaseniy/ Мороз Е. Историк в эпоху исторических потрясений // Народ Книги в мире книг. 2006. № 61]

Отрывок, характеризующий Лурье, Соломон Яковлевич

Граф Илья Андреич повез своих девиц к графине Безуховой. На вечере было довольно много народу. Но всё общество было почти незнакомо Наташе. Граф Илья Андреич с неудовольствием заметил, что всё это общество состояло преимущественно из мужчин и дам, известных вольностью обращения. M lle Georges, окруженная молодежью, стояла в углу гостиной. Было несколько французов и между ними Метивье, бывший, со времени приезда Элен, домашним человеком у нее. Граф Илья Андреич решился не садиться за карты, не отходить от дочерей и уехать как только кончится представление Georges.
Анатоль очевидно у двери ожидал входа Ростовых. Он, тотчас же поздоровавшись с графом, подошел к Наташе и пошел за ней. Как только Наташа его увидала, тоже как и в театре, чувство тщеславного удовольствия, что она нравится ему и страха от отсутствия нравственных преград между ею и им, охватило ее. Элен радостно приняла Наташу и громко восхищалась ее красотой и туалетом. Вскоре после их приезда, m lle Georges вышла из комнаты, чтобы одеться. В гостиной стали расстанавливать стулья и усаживаться. Анатоль подвинул Наташе стул и хотел сесть подле, но граф, не спускавший глаз с Наташи, сел подле нее. Анатоль сел сзади.
M lle Georges с оголенными, с ямочками, толстыми руками, в красной шали, надетой на одно плечо, вышла в оставленное для нее пустое пространство между кресел и остановилась в ненатуральной позе. Послышался восторженный шопот. M lle Georges строго и мрачно оглянула публику и начала говорить по французски какие то стихи, где речь шла о ее преступной любви к своему сыну. Она местами возвышала голос, местами шептала, торжественно поднимая голову, местами останавливалась и хрипела, выкатывая глаза.
– Adorable, divin, delicieux! [Восхитительно, божественно, чудесно!] – слышалось со всех сторон. Наташа смотрела на толстую Georges, но ничего не слышала, не видела и не понимала ничего из того, что делалось перед ней; она только чувствовала себя опять вполне безвозвратно в том странном, безумном мире, столь далеком от прежнего, в том мире, в котором нельзя было знать, что хорошо, что дурно, что разумно и что безумно. Позади ее сидел Анатоль, и она, чувствуя его близость, испуганно ждала чего то.
После первого монолога всё общество встало и окружило m lle Georges, выражая ей свой восторг.
– Как она хороша! – сказала Наташа отцу, который вместе с другими встал и сквозь толпу подвигался к актрисе.
– Я не нахожу, глядя на вас, – сказал Анатоль, следуя за Наташей. Он сказал это в такое время, когда она одна могла его слышать. – Вы прелестны… с той минуты, как я увидал вас, я не переставал….
– Пойдем, пойдем, Наташа, – сказал граф, возвращаясь за дочерью. – Как хороша!
Наташа ничего не говоря подошла к отцу и вопросительно удивленными глазами смотрела на него.
После нескольких приемов декламации m lle Georges уехала и графиня Безухая попросила общество в залу.
Граф хотел уехать, но Элен умоляла не испортить ее импровизированный бал. Ростовы остались. Анатоль пригласил Наташу на вальс и во время вальса он, пожимая ее стан и руку, сказал ей, что она ravissante [обворожительна] и что он любит ее. Во время экосеза, который она опять танцовала с Курагиным, когда они остались одни, Анатоль ничего не говорил ей и только смотрел на нее. Наташа была в сомнении, не во сне ли она видела то, что он сказал ей во время вальса. В конце первой фигуры он опять пожал ей руку. Наташа подняла на него испуганные глаза, но такое самоуверенно нежное выражение было в его ласковом взгляде и улыбке, что она не могла глядя на него сказать того, что она имела сказать ему. Она опустила глаза.
– Не говорите мне таких вещей, я обручена и люблю другого, – проговорила она быстро… – Она взглянула на него. Анатоль не смутился и не огорчился тем, что она сказала.
– Не говорите мне про это. Что мне зa дело? – сказал он. – Я говорю, что безумно, безумно влюблен в вас. Разве я виноват, что вы восхитительны? Нам начинать.
Наташа, оживленная и тревожная, широко раскрытыми, испуганными глазами смотрела вокруг себя и казалась веселее чем обыкновенно. Она почти ничего не помнила из того, что было в этот вечер. Танцовали экосез и грос фатер, отец приглашал ее уехать, она просила остаться. Где бы она ни была, с кем бы ни говорила, она чувствовала на себе его взгляд. Потом она помнила, что попросила у отца позволения выйти в уборную оправить платье, что Элен вышла за ней, говорила ей смеясь о любви ее брата и что в маленькой диванной ей опять встретился Анатоль, что Элен куда то исчезла, они остались вдвоем и Анатоль, взяв ее за руку, нежным голосом сказал:
– Я не могу к вам ездить, но неужели я никогда не увижу вас? Я безумно люблю вас. Неужели никогда?… – и он, заслоняя ей дорогу, приближал свое лицо к ее лицу.
Блестящие, большие, мужские глаза его так близки были от ее глаз, что она не видела ничего кроме этих глаз.
– Натали?! – прошептал вопросительно его голос, и кто то больно сжимал ее руки.
– Натали?!
«Я ничего не понимаю, мне нечего говорить», сказал ее взгляд.
Горячие губы прижались к ее губам и в ту же минуту она почувствовала себя опять свободною, и в комнате послышался шум шагов и платья Элен. Наташа оглянулась на Элен, потом, красная и дрожащая, взглянула на него испуганно вопросительно и пошла к двери.
– Un mot, un seul, au nom de Dieu, [Одно слово, только одно, ради Бога,] – говорил Анатоль.
Она остановилась. Ей так нужно было, чтобы он сказал это слово, которое бы объяснило ей то, что случилось и на которое она бы ему ответила.
– Nathalie, un mot, un seul, – всё повторял он, видимо не зная, что сказать и повторял его до тех пор, пока к ним подошла Элен.
Элен вместе с Наташей опять вышла в гостиную. Не оставшись ужинать, Ростовы уехали.
Вернувшись домой, Наташа не спала всю ночь: ее мучил неразрешимый вопрос, кого она любила, Анатоля или князя Андрея. Князя Андрея она любила – она помнила ясно, как сильно она любила его. Но Анатоля она любила тоже, это было несомненно. «Иначе, разве бы всё это могло быть?» думала она. «Ежели я могла после этого, прощаясь с ним, улыбкой ответить на его улыбку, ежели я могла допустить до этого, то значит, что я с первой минуты полюбила его. Значит, он добр, благороден и прекрасен, и нельзя было не полюбить его. Что же мне делать, когда я люблю его и люблю другого?» говорила она себе, не находя ответов на эти страшные вопросы.


Пришло утро с его заботами и суетой. Все встали, задвигались, заговорили, опять пришли модистки, опять вышла Марья Дмитриевна и позвали к чаю. Наташа широко раскрытыми глазами, как будто она хотела перехватить всякий устремленный на нее взгляд, беспокойно оглядывалась на всех и старалась казаться такою же, какою она была всегда.
После завтрака Марья Дмитриевна (это было лучшее время ее), сев на свое кресло, подозвала к себе Наташу и старого графа.
– Ну с, друзья мои, теперь я всё дело обдумала и вот вам мой совет, – начала она. – Вчера, как вы знаете, была я у князя Николая; ну с и поговорила с ним…. Он кричать вздумал. Да меня не перекричишь! Я всё ему выпела!
– Да что же он? – спросил граф.
– Он то что? сумасброд… слышать не хочет; ну, да что говорить, и так мы бедную девочку измучили, – сказала Марья Дмитриевна. – А совет мой вам, чтобы дела покончить и ехать домой, в Отрадное… и там ждать…
– Ах, нет! – вскрикнула Наташа.
– Нет, ехать, – сказала Марья Дмитриевна. – И там ждать. – Если жених теперь сюда приедет – без ссоры не обойдется, а он тут один на один с стариком всё переговорит и потом к вам приедет.
Илья Андреич одобрил это предложение, тотчас поняв всю разумность его. Ежели старик смягчится, то тем лучше будет приехать к нему в Москву или Лысые Горы, уже после; если нет, то венчаться против его воли можно будет только в Отрадном.
– И истинная правда, – сказал он. – Я и жалею, что к нему ездил и ее возил, – сказал старый граф.
– Нет, чего ж жалеть? Бывши здесь, нельзя было не сделать почтения. Ну, а не хочет, его дело, – сказала Марья Дмитриевна, что то отыскивая в ридикюле. – Да и приданое готово, чего вам еще ждать; а что не готово, я вам перешлю. Хоть и жалко мне вас, а лучше с Богом поезжайте. – Найдя в ридикюле то, что она искала, она передала Наташе. Это было письмо от княжны Марьи. – Тебе пишет. Как мучается, бедняжка! Она боится, чтобы ты не подумала, что она тебя не любит.
– Да она и не любит меня, – сказала Наташа.
– Вздор, не говори, – крикнула Марья Дмитриевна.
– Никому не поверю; я знаю, что не любит, – смело сказала Наташа, взяв письмо, и в лице ее выразилась сухая и злобная решительность, заставившая Марью Дмитриевну пристальнее посмотреть на нее и нахмуриться.
– Ты, матушка, так не отвечай, – сказала она. – Что я говорю, то правда. Напиши ответ.
Наташа не отвечала и пошла в свою комнату читать письмо княжны Марьи.
Княжна Марья писала, что она была в отчаянии от происшедшего между ними недоразумения. Какие бы ни были чувства ее отца, писала княжна Марья, она просила Наташу верить, что она не могла не любить ее как ту, которую выбрал ее брат, для счастия которого она всем готова была пожертвовать.
«Впрочем, писала она, не думайте, чтобы отец мой был дурно расположен к вам. Он больной и старый человек, которого надо извинять; но он добр, великодушен и будет любить ту, которая сделает счастье его сына». Княжна Марья просила далее, чтобы Наташа назначила время, когда она может опять увидеться с ней.
Прочтя письмо, Наташа села к письменному столу, чтобы написать ответ: «Chere princesse», [Дорогая княжна,] быстро, механически написала она и остановилась. «Что ж дальше могла написать она после всего того, что было вчера? Да, да, всё это было, и теперь уж всё другое», думала она, сидя над начатым письмом. «Надо отказать ему? Неужели надо? Это ужасно!»… И чтоб не думать этих страшных мыслей, она пошла к Соне и с ней вместе стала разбирать узоры.
После обеда Наташа ушла в свою комнату, и опять взяла письмо княжны Марьи. – «Неужели всё уже кончено? подумала она. Неужели так скоро всё это случилось и уничтожило всё прежнее»! Она во всей прежней силе вспоминала свою любовь к князю Андрею и вместе с тем чувствовала, что любила Курагина. Она живо представляла себя женою князя Андрея, представляла себе столько раз повторенную ее воображением картину счастия с ним и вместе с тем, разгораясь от волнения, представляла себе все подробности своего вчерашнего свидания с Анатолем.
«Отчего же бы это не могло быть вместе? иногда, в совершенном затмении, думала она. Тогда только я бы была совсем счастлива, а теперь я должна выбрать и ни без одного из обоих я не могу быть счастлива. Одно, думала она, сказать то, что было князю Андрею или скрыть – одинаково невозможно. А с этим ничего не испорчено. Но неужели расстаться навсегда с этим счастьем любви князя Андрея, которым я жила так долго?»
– Барышня, – шопотом с таинственным видом сказала девушка, входя в комнату. – Мне один человек велел передать. Девушка подала письмо. – Только ради Христа, – говорила еще девушка, когда Наташа, не думая, механическим движением сломала печать и читала любовное письмо Анатоля, из которого она, не понимая ни слова, понимала только одно – что это письмо было от него, от того человека, которого она любит. «Да она любит, иначе разве могло бы случиться то, что случилось? Разве могло бы быть в ее руке любовное письмо от него?»
Трясущимися руками Наташа держала это страстное, любовное письмо, сочиненное для Анатоля Долоховым, и, читая его, находила в нем отголоски всего того, что ей казалось, она сама чувствовала.
«Со вчерашнего вечера участь моя решена: быть любимым вами или умереть. Мне нет другого выхода», – начиналось письмо. Потом он писал, что знает про то, что родные ее не отдадут ее ему, Анатолю, что на это есть тайные причины, которые он ей одной может открыть, но что ежели она его любит, то ей стоит сказать это слово да , и никакие силы людские не помешают их блаженству. Любовь победит всё. Он похитит и увезет ее на край света.