Луций Вителлий (консул 34 года)

Луций Вителлий (лат. Lucius Vitellius, 10 до н. э. — 51 н. э.) — политический и военный деятель Римской империи.

Биография

Служба в Сирии

Происходил из всаднического рода Вителлиев. Сын Публия Вителлия. С молодых лет Луций входил в окружение Антонии Младшей и оказывал ей различные услуги, а также был близким другом её сына Клавдия. В 34 году избирается консулом (вместе с Павлом Фабием Персиком). Вместе с ним он организовал празднования в честь второго десятилетия правления Тиберия.

В 35 году Вителлий был назначен легатом пропретором Сирии, где приобрёл славу храброго воина. Тиберий поручил Вителлию оказать помощь Тиридату, претенденту на парфянский престол, для свержения царя Артабана III. Под угрозой военного вторжения Вителлий помешал Артабану организовать успешное сопротивление иберийскому царю Фарасману и его брату Митридату, которые оккупировали Армению. Наконец, Артабан вынужден был очистить эту территорию. Потеря Армении привела к резкому снижению популярности Артабана в Парфии, и в результате он был свергнут Синнаком при подстрекательстве Вителлия. Луций Вителлий и Тиридат с римскими легионами переправились на левый берег Евфрата. Здесь Вителлий, убедившись в том, что парфяне признали Тиридата царём, вернулся в Сирию.

В 36 году Вителлий направил легата Марка Требеллия для подавления восстания клитов в Каппадокии. В феврале 37 года Вителлий получил приказ Тиберия объявить войну Арету, царю Набатейского государства, который напал на Ирода, тетрарха Иудеи. С двумя легионами Вителлий двинулся к Петре через Иудею. Там он рассмотрел жалобу самарян на действия префекта Иудеи Понтия Пилата, назначив вместо него Публиция Марцелла, а Пилату приказал отправиться в Рим и ответить на обвинения перед императором. После этого Вителлий посетил Иерусалим, освободил евреев от налога на продажу плодов, вернул в их распоряжение религиозную святыню (одеяние первосвященника), сместил первосвященника Каиафу и заменил его на Ионатана. В Иерусалиме Вителлий получил известие о смерти Тиберия и вернулся в Антиохию.

В это время Артабан набрал в горных сатрапиях войско из скифов и начал войну за возвращение парфянского престола. В результате Тиридат бежал в Сирию. Согласно указаниям, полученным ещё от Тиберия, Вителлий встретился с ним на мосту посреди Евфрата и заключил договор. Рим признал царём Парфии Артабана II, который отдал почести римским военным значкам и изображением императора, передал римлянам своего сына в качестве заложника. Армения получила независимость от Парфии, и её царём был признан римский ставленник Митридат.

В Риме

В 39 году император Калигула отозвал Вителлия из Сирии с намерением казнить его по подозрению в заговоре. Вителлий, однако, сумел смягчить императора, обратившись к нему с униженной мольбой о пощаде и раболепной лестью. Калигула помиловал Вителлия и включил его в своё ближайшее окружение. С этих пор Вителлий потерял всеобщее уважение за своё позорное поведение.

После смерти Калигулы Вителлий пользовался доверием императора Клавдия, благодаря чему получил огромное влияние при дворе, но, тем не менее, продолжал льстить и заискивать перед императором, его женой Мессалиной и вольноотпущенниками Нарциссом и Паллантом.

В 43 году Луций Вителлий вторично занял должность консула (вместе с императором Клавдием). Во время своей каденции руководил всеми государственными делами, когда император уехал на войну в Британию. В 44 году стал членом коллегии арвальских братьев. В 47 году избран консулом в третий раз (вместе с императором Клавдием). В 48 году становится цензором (вместе с императором Клавдием). По совету Вителлия Клавдий приговорил к смерти Децима Валерия Азиатика, по наущению Мессалины обвиняемого в государственной измене.

В октябре 48 года Вителлий сопровождал в Остию императора Клавдия. В это время в Риме Мессалина объявила о разводе с Клавдием и вышла замуж за Гая Силия. Вольноотпущенник Клавдия Нарцисс, который был враждебен Мессалине, не позволил Вителлию смягчить гнев императора по отношению к ней. Нарцисс настойчиво требовал, чтобы Вителлий откровенно высказался по этому делу, однако тому удалось увернуться и не сказать ничего определённого. Мессалина была казнена, но Вителлию вскоре удалось добиться милости Агриппины, которая добивалась брака с Клавдием. Он обвинил в кровосмешении Луция Силана, который был помолвлен с Октавией, дочерью Клавдия. Это привело к разрыву помолвки и самоубийству Силана, а новым женихом Октавии стал сын Агриппины — Нерон. Намеченный брак Клавдия и Агриппины представлял трудности ввиду того, что Агриппина была племянницей Клавдия, однако Вителлий добился постановления сената, которое позволяло подобные браки.

В 51 году сенатор Юлий Луп обвинил Вителлия в оскорблении величия римского народа и намерении захватить власть, однако благодаря поддержке Агриппины Вителлий был оправдан, а его обвинитель изгнан. Вскоре после этого Вителлий умер от удара. Был похоронен за государственный счёт, его статуи были выставлены на форуме.

Семья

Жена — Секстилия. Дети:

• Авл Вителлий, император 69 года.
• Луций Вителлий, консул-суффект 48 года.

Библиография

• Fasti Ostiens. Degrassi Inscr. It. XIII l, p. 188.
• Werner Eck: L. Vitellius [II 3]. In: Der Neue Pauly (DNP). Band 12/2, Metzler, Stuttgart 2002, ISBN 3-476-01487-8, Sp. 261—262.

Отрывок, характеризующий Луций Вителлий (консул 34 года)

Когда Борис и Анна Павловна вернулись к общему кружку, разговором в нем завладел князь Ипполит.
Он, выдвинувшись вперед на кресле, сказал: Le Roi de Prusse! [Прусский король!] и сказав это, засмеялся. Все обратились к нему: Le Roi de Prusse? – спросил Ипполит, опять засмеялся и опять спокойно и серьезно уселся в глубине своего кресла. Анна Павловна подождала его немного, но так как Ипполит решительно, казалось, не хотел больше говорить, она начала речь о том, как безбожный Бонапарт похитил в Потсдаме шпагу Фридриха Великого.
– C'est l'epee de Frederic le Grand, que je… [Это шпага Фридриха Великого, которую я…] – начала было она, но Ипполит перебил ее словами:
– Le Roi de Prusse… – и опять, как только к нему обратились, извинился и замолчал. Анна Павловна поморщилась. MorteMariet, приятель Ипполита, решительно обратился к нему:
– Voyons a qui en avez vous avec votre Roi de Prusse? [Ну так что ж о прусском короле?]
Ипполит засмеялся, как будто ему стыдно было своего смеха.
– Non, ce n'est rien, je voulais dire seulement… [Нет, ничего, я только хотел сказать…] (Он намерен был повторить шутку, которую он слышал в Вене, и которую он целый вечер собирался поместить.) Je voulais dire seulement, que nous avons tort de faire la guerre рour le roi de Prusse. [Я только хотел сказать, что мы напрасно воюем pour le roi de Prusse . (Непереводимая игра слов, имеющая значение: «по пустякам».)]
Борис осторожно улыбнулся так, что его улыбка могла быть отнесена к насмешке или к одобрению шутки, смотря по тому, как она будет принята. Все засмеялись.
– Il est tres mauvais, votre jeu de mot, tres spirituel, mais injuste, – грозя сморщенным пальчиком, сказала Анна Павловна. – Nous ne faisons pas la guerre pour le Roi de Prusse, mais pour les bons principes. Ah, le mechant, ce prince Hippolytel [Ваша игра слов не хороша, очень умна, но несправедлива; мы не воюем pour le roi de Prusse (т. e. по пустякам), а за добрые начала. Ах, какой он злой, этот князь Ипполит!] – сказала она.
Разговор не утихал целый вечер, обращаясь преимущественно около политических новостей. В конце вечера он особенно оживился, когда дело зашло о наградах, пожалованных государем.
– Ведь получил же в прошлом году NN табакерку с портретом, – говорил l'homme a l'esprit profond, [человек глубокого ума,] – почему же SS не может получить той же награды?
– Je vous demande pardon, une tabatiere avec le portrait de l'Empereur est une recompense, mais point une distinction, – сказал дипломат, un cadeau plutot. [Извините, табакерка с портретом Императора есть награда, а не отличие; скорее подарок.]
– Il y eu plutot des antecedents, je vous citerai Schwarzenberg. [Были примеры – Шварценберг.]
– C'est impossible, [Это невозможно,] – возразил другой.
– Пари. Le grand cordon, c'est different… [Лента – это другое дело…]
Когда все поднялись, чтоб уезжать, Элен, очень мало говорившая весь вечер, опять обратилась к Борису с просьбой и ласковым, значительным приказанием, чтобы он был у нее во вторник.
– Мне это очень нужно, – сказала она с улыбкой, оглядываясь на Анну Павловну, и Анна Павловна той грустной улыбкой, которая сопровождала ее слова при речи о своей высокой покровительнице, подтвердила желание Элен. Казалось, что в этот вечер из каких то слов, сказанных Борисом о прусском войске, Элен вдруг открыла необходимость видеть его. Она как будто обещала ему, что, когда он приедет во вторник, она объяснит ему эту необходимость.
Приехав во вторник вечером в великолепный салон Элен, Борис не получил ясного объяснения, для чего было ему необходимо приехать. Были другие гости, графиня мало говорила с ним, и только прощаясь, когда он целовал ее руку, она с странным отсутствием улыбки, неожиданно, шопотом, сказала ему: Venez demain diner… le soir. Il faut que vous veniez… Venez. [Приезжайте завтра обедать… вечером. Надо, чтоб вы приехали… Приезжайте.]
В этот свой приезд в Петербург Борис сделался близким человеком в доме графини Безуховой.


Война разгоралась, и театр ее приближался к русским границам. Всюду слышались проклятия врагу рода человеческого Бонапартию; в деревнях собирались ратники и рекруты, и с театра войны приходили разноречивые известия, как всегда ложные и потому различно перетолковываемые.
Жизнь старого князя Болконского, князя Андрея и княжны Марьи во многом изменилась с 1805 года.
В 1806 году старый князь был определен одним из восьми главнокомандующих по ополчению, назначенных тогда по всей России. Старый князь, несмотря на свою старческую слабость, особенно сделавшуюся заметной в тот период времени, когда он считал своего сына убитым, не счел себя вправе отказаться от должности, в которую был определен самим государем, и эта вновь открывшаяся ему деятельность возбудила и укрепила его. Он постоянно бывал в разъездах по трем вверенным ему губерниям; был до педантизма исполнителен в своих обязанностях, строг до жестокости с своими подчиненными, и сам доходил до малейших подробностей дела. Княжна Марья перестала уже брать у своего отца математические уроки, и только по утрам, сопутствуемая кормилицей, с маленьким князем Николаем (как звал его дед) входила в кабинет отца, когда он был дома. Грудной князь Николай жил с кормилицей и няней Савишной на половине покойной княгини, и княжна Марья большую часть дня проводила в детской, заменяя, как умела, мать маленькому племяннику. M lle Bourienne тоже, как казалось, страстно любила мальчика, и княжна Марья, часто лишая себя, уступала своей подруге наслаждение нянчить маленького ангела (как называла она племянника) и играть с ним.