Луций Гостилий Манцин
| Луций Гостилий Манцин |
Луций Гостилий Манцин (лат. Lucius Hostilius Mancinus; II век до н. э.) — древнеримский политический деятель из плебейского рода Гостилиев, консул 145 года до н. э.
Происхождение
Согласно консульским фастам, у отца и деда Луция Гостилия был тот же преномен — Луций. Авл Гостилий Манцин, первым из этого рода достигший консульства (170 год до н. э.) мог приходиться Луцию дядей.
Карьера
Луций Гостилий впервые упоминается в источниках под 148 годом до н. э. как легат, командовавший флотом в Третьей Пунической войне под началом консула Луция Кальпурния Пизона Цезонина[1]. В 147 году, действуя самостоятельно, Манцин даже занял один участок карфагенских городских укреплений; окружённый превосходящими силами противника, он был спасён только неожиданным появлением флота Сципиона Эмилиана[2].
По возвращении в Рим в том же году Луций Гостилий приобрёл большую популярность как герой войны; он сам поддерживал эту репутацию, охотно рассказывая о своём боевом опыте и заказывая художественные произведения на пунийскую тему[3]. Благодаря этому он был избран консулом на 145 год до н. э. вместе с Квинтом Фабием Максимом Эмилианом[4].
О дальнейшей судьбе Луция Гостилия ничего не известно.
Напишите отзыв о статье "Луций Гостилий Манцин"
Примечания
Отрывок, характеризующий Луций Гостилий Манцин
Ничего не было дурного или неуместного в том, что они говорили, всё было остроумно и могло бы быть смешно; но чего то, того самого, что составляет соль веселья, не только не было, но они и не знали, что оно бывает.После обеда дочь Сперанского с своей гувернанткой встали. Сперанский приласкал дочь своей белой рукой, и поцеловал ее. И этот жест показался неестественным князю Андрею.
Мужчины, по английски, остались за столом и за портвейном. В середине начавшегося разговора об испанских делах Наполеона, одобряя которые, все были одного и того же мнения, князь Андрей стал противоречить им. Сперанский улыбнулся и, очевидно желая отклонить разговор от принятого направления, рассказал анекдот, не имеющий отношения к разговору. На несколько мгновений все замолкли.
Посидев за столом, Сперанский закупорил бутылку с вином и сказав: «нынче хорошее винцо в сапожках ходит», отдал слуге и встал. Все встали и также шумно разговаривая пошли в гостиную. Сперанскому подали два конверта, привезенные курьером. Он взял их и прошел в кабинет. Как только он вышел, общее веселье замолкло и гости рассудительно и тихо стали переговариваться друг с другом.
– Ну, теперь декламация! – сказал Сперанский, выходя из кабинета. – Удивительный талант! – обратился он к князю Андрею. Магницкий тотчас же стал в позу и начал говорить французские шутливые стихи, сочиненные им на некоторых известных лиц Петербурга, и несколько раз был прерываем аплодисментами. Князь Андрей, по окончании стихов, подошел к Сперанскому, прощаясь с ним.
