Луций Каниний Галл (консул-суффект 2 года до н. э.)
| Луций Каниний Галл лат. Lucius Caninius Gallus | ||
| ||
|---|---|---|
| Отец: | Луций Каниний Галл (?) | |
Луций Каниний Галл (лат. Lucius Caninius Gallus) — политический деятель эпохи ранней Римской империи.
Галл происходил из плебейского рода Каниниев. Родом из Тускула, он либо сыном, либо внуком консула 37 года до н. э. Луция Каниния Галла[1].
Галл начал свою карьеру примерно в 18 году до н. э. в качестве монетного триумвира. Затем в какой-то момент времени он был эдилом Тускула[1]. Во 2 году до н. э. Галл занимал должность консула-суффекта. Возможно, около 8 года он находился на посту проконсула провинции Африка[2]. В правление императора Тиберия Галл был куратором, ответственным за содержание в надлежащем состоянии берегов реки Тибр и канализации города Рима.
Каниний входил в состав жреческой коллегии квиндецемвиров священнодействий[3]. В 32 году Галл добивался включения недавно обнаруженных Сивиллиных книг в состав остальных книг. Хотя сенат дал на это своё согласие, Тиберий раскритиковал Галла, указывая на то, что он предварительно не выяснил происхождение этих книг и дождался резолюции коллегии квиндецемвиров священнодействий[4].
Напишите отзыв о статье "Луций Каниний Галл (консул-суффект 2 года до н. э.)"
Примечания
Литература
- Prosopographia Imperii Romani. C 390.
- Syme, Ronald. «The Augustan Aristocracy» (1986). Clarendon Press.
Отрывок, характеризующий Луций Каниний Галл (консул-суффект 2 года до н. э.)
– Очень сожалею об ее болезни, – сказал князь Андрей. – Он холодно, зло, неприятно, как его отец, усмехнулся.– Но господин Курагин, стало быть, не удостоил своей руки графиню Ростову? – сказал князь Андрей. Он фыркнул носом несколько раз.
– Он не мог жениться, потому что он был женат, – сказал Пьер.
Князь Андрей неприятно засмеялся, опять напоминая своего отца.
– А где же он теперь находится, ваш шурин, могу ли я узнать? – сказал он.
– Он уехал в Петер…. впрочем я не знаю, – сказал Пьер.
– Ну да это всё равно, – сказал князь Андрей. – Передай графине Ростовой, что она была и есть совершенно свободна, и что я желаю ей всего лучшего.
Пьер взял в руки связку бумаг. Князь Андрей, как будто вспоминая, не нужно ли ему сказать еще что нибудь или ожидая, не скажет ли чего нибудь Пьер, остановившимся взглядом смотрел на него.
– Послушайте, помните вы наш спор в Петербурге, – сказал Пьер, помните о…
– Помню, – поспешно отвечал князь Андрей, – я говорил, что падшую женщину надо простить, но я не говорил, что я могу простить. Я не могу.
– Разве можно это сравнивать?… – сказал Пьер. Князь Андрей перебил его. Он резко закричал:
– Да, опять просить ее руки, быть великодушным, и тому подобное?… Да, это очень благородно, но я не способен итти sur les brisees de monsieur [итти по стопам этого господина]. – Ежели ты хочешь быть моим другом, не говори со мною никогда про эту… про всё это. Ну, прощай. Так ты передашь…
Пьер вышел и пошел к старому князю и княжне Марье.
Старик казался оживленнее обыкновенного. Княжна Марья была такая же, как и всегда, но из за сочувствия к брату, Пьер видел в ней радость к тому, что свадьба ее брата расстроилась. Глядя на них, Пьер понял, какое презрение и злобу они имели все против Ростовых, понял, что нельзя было при них даже и упоминать имя той, которая могла на кого бы то ни было променять князя Андрея.
