Луций Катилий Север Юлиан Клавдий Регин

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Луций Катилий Север Юлиан Клавдий Регин
лат. Lucius Catilius Severus Iulianus Claudius Reginus
Консул Римской империи 120 года
 

Луций Катилий Север Юлиан Клавдий Регин (лат. Lucius Catilius Severus Iulianus Claudius Reginus) — римский государственный деятель первой половины II века.

Происходил из рода Катилиев из Вифинии или из сирийской Апамеи. Службу он начал квестором в Азии и, прежде чем стал городским претором, находился на посту народного трибуна около 99/100 года. Около 104 года Регин занимал должность легата XXII Фортуны Перворожденной легиона. Затем он побывал на финансовых постах: между 105 и 107 годом Луций был префектом военного эрария, а с 108 по 110 год префектом Сатурнова эрария. Уже в 110 году был назначен консулом-суффектом вместе с Гаем Эруцианом Силоном. В 114—117 годах в должности легата пропретора Регин управляет провинциями Армения и Каппадокия. Он, вероятно, был одним из тех, кто одобрял миротворческую политику императора Адриана и расформирование трёх восточных провинций — Ассирии и Месопотамии и Армении (передачу которой под контроль царя Вагарша I осуществлял сам Регин).

В 120 году он становится ординарным консулом вместе с Титом Аврелием Фульвом Аррием Антонином. В 123—125 годах в качестве проконсула управлял провинцией Африка. По возвращению в Рим был назначен префектом города. На этой должности Регин находился ещё в 138 году, когда выступил против объявления наследником Антонина Пия, за что император Адриан отстранил его от занимаемой должности. После отставки Регин вел уединенную жизнь в собственных поместьях.

Возможно, был дедом по материнской линии матери Марка Аврелия Домиции Луциллы.

Напишите отзыв о статье "Луций Катилий Север Юлиан Клавдий Регин"



Литература

  • Der Neue Pauly. Stuttgard. 1999. T. 2. c. 1031.
  • T. Corsten. Die Familie der Catilii in Bithynien. in EA 6 (1985). pp. 127—131.
  • H. Halfmann, Die Senatoren aus dem östlichen Teil des Imperium Romanum bis zum Ende des 2. Jahrhunderts n. Chr. (Hypomnemata 58), Göttingen, 1979. ISBN 3-525-25154-8

Отрывок, характеризующий Луций Катилий Север Юлиан Клавдий Регин

– Non, ce n'est rien, je voulais dire seulement… [Нет, ничего, я только хотел сказать…] (Он намерен был повторить шутку, которую он слышал в Вене, и которую он целый вечер собирался поместить.) Je voulais dire seulement, que nous avons tort de faire la guerre рour le roi de Prusse. [Я только хотел сказать, что мы напрасно воюем pour le roi de Prusse . (Непереводимая игра слов, имеющая значение: «по пустякам».)]
Борис осторожно улыбнулся так, что его улыбка могла быть отнесена к насмешке или к одобрению шутки, смотря по тому, как она будет принята. Все засмеялись.
– Il est tres mauvais, votre jeu de mot, tres spirituel, mais injuste, – грозя сморщенным пальчиком, сказала Анна Павловна. – Nous ne faisons pas la guerre pour le Roi de Prusse, mais pour les bons principes. Ah, le mechant, ce prince Hippolytel [Ваша игра слов не хороша, очень умна, но несправедлива; мы не воюем pour le roi de Prusse (т. e. по пустякам), а за добрые начала. Ах, какой он злой, этот князь Ипполит!] – сказала она.
Разговор не утихал целый вечер, обращаясь преимущественно около политических новостей. В конце вечера он особенно оживился, когда дело зашло о наградах, пожалованных государем.
– Ведь получил же в прошлом году NN табакерку с портретом, – говорил l'homme a l'esprit profond, [человек глубокого ума,] – почему же SS не может получить той же награды?
– Je vous demande pardon, une tabatiere avec le portrait de l'Empereur est une recompense, mais point une distinction, – сказал дипломат, un cadeau plutot. [Извините, табакерка с портретом Императора есть награда, а не отличие; скорее подарок.]
– Il y eu plutot des antecedents, je vous citerai Schwarzenberg. [Были примеры – Шварценберг.]
– C'est impossible, [Это невозможно,] – возразил другой.
– Пари. Le grand cordon, c'est different… [Лента – это другое дело…]
Когда все поднялись, чтоб уезжать, Элен, очень мало говорившая весь вечер, опять обратилась к Борису с просьбой и ласковым, значительным приказанием, чтобы он был у нее во вторник.
– Мне это очень нужно, – сказала она с улыбкой, оглядываясь на Анну Павловну, и Анна Павловна той грустной улыбкой, которая сопровождала ее слова при речи о своей высокой покровительнице, подтвердила желание Элен. Казалось, что в этот вечер из каких то слов, сказанных Борисом о прусском войске, Элен вдруг открыла необходимость видеть его. Она как будто обещала ему, что, когда он приедет во вторник, она объяснит ему эту необходимость.