Луций Пинарий Мамерцин Руф
| Луций Пинарий Мамерцин Руф лат. Lucius Pinarius Mamercinus Rufus | ||
| ||
|---|---|---|
| 472 до н. э. | ||
| Род: | Пинарии | |
Луций Пинарий Мамерцин Руф (лат. Lucius Pinarius Mamercinus Rufus) — римский политический деятель, консул 472 до н. э.
Был консулом вместе с Публием Фурием Медуллином Фузом. В год их консульства плебейский трибун Публилий Волерон начал борьбу за принятие закона о выборах плебейских должностных лиц исключительно трибутными комициями (закон Публилия Волерона)[1][2]
По сообщению Дионисия Галикарнасского, в тот год в городе бушевала эпидемия, поражавшая женщин, особенно беременных. Некий раб донес понтификам, что весталка Урбиния утратила девственность, и совершает священнодействия, будучи нечистой. Её отдали под суд, а изобличив, высекли розгами, провели через весь город, а затем закопали живьем. Один из растлителей покончил с собой, не дожидаясь суда, другого высекли на Форуме как раба, а затем казнили. После этого эпидемия прекратилась[3].
Однако затем по всей Италии прокатилась еще одна эпидемия, которая уже не выбирала ни пола, ни возраста. Особенно сильно она свирепствовала в Риме, но продлилась недолго, «благодаря чему не все гражданство было истреблено»[4].
В 472 до н. э., как выяснил Теренций Варрон [5], был принят закон Пинария-Фурия о вставном месяце (Lex Pinaria-Furia de mense intercalari) — для согласования гражданского года с солнечным раз в четыре года в календарь надлежало вставлять дополнительный месяц [6].
Напишите отзыв о статье "Луций Пинарий Мамерцин Руф"
Примечания
Литература
- Бартошек, Милан. Римское право (Понятия, термины, определения). — М.: Юридическая литература, 1989. — ISBN 5-7260-0069-2
Отрывок, характеризующий Луций Пинарий Мамерцин Руф
– Еще должен вам сообщить, – сказал ритор, – что орден наш учение свое преподает не словами токмо, но иными средствами, которые на истинного искателя мудрости и добродетели действуют, может быть, сильнее, нежели словесные токмо объяснения. Сия храмина убранством своим, которое вы видите, уже должна была изъяснить вашему сердцу, ежели оно искренно, более нежели слова; вы увидите, может быть, и при дальнейшем вашем принятии подобный образ изъяснения. Орден наш подражает древним обществам, которые открывали свое учение иероглифами. Иероглиф, – сказал ритор, – есть наименование какой нибудь неподверженной чувствам вещи, которая содержит в себе качества, подобные изобразуемой.Пьер знал очень хорошо, что такое иероглиф, но не смел говорить. Он молча слушал ритора, по всему чувствуя, что тотчас начнутся испытанья.
– Ежели вы тверды, то я должен приступить к введению вас, – говорил ритор, ближе подходя к Пьеру. – В знак щедрости прошу вас отдать мне все драгоценные вещи.
– Но я с собою ничего не имею, – сказал Пьер, полагавший, что от него требуют выдачи всего, что он имеет.
– То, что на вас есть: часы, деньги, кольца…
Пьер поспешно достал кошелек, часы, и долго не мог снять с жирного пальца обручальное кольцо. Когда это было сделано, масон сказал:
– В знак повиновенья прошу вас раздеться. – Пьер снял фрак, жилет и левый сапог по указанию ритора. Масон открыл рубашку на его левой груди, и, нагнувшись, поднял его штанину на левой ноге выше колена. Пьер поспешно хотел снять и правый сапог и засучить панталоны, чтобы избавить от этого труда незнакомого ему человека, но масон сказал ему, что этого не нужно – и подал ему туфлю на левую ногу. С детской улыбкой стыдливости, сомнения и насмешки над самим собою, которая против его воли выступала на лицо, Пьер стоял, опустив руки и расставив ноги, перед братом ритором, ожидая его новых приказаний.
– И наконец, в знак чистосердечия, я прошу вас открыть мне главное ваше пристрастие, – сказал он.
– Мое пристрастие! У меня их было так много, – сказал Пьер.
– То пристрастие, которое более всех других заставляло вас колебаться на пути добродетели, – сказал масон.
Пьер помолчал, отыскивая.
