Луций Постумий Альбин (консул 234 года до н. э.)
| Луций Постумий Альбин Lucius Postumius Albinus | ||
| ||
|---|---|---|
| 234, 229 и 215 до н. э. | ||
| Смерть: | 215 до н. э. | |
| Род: | Постумии | |
| Отец: | Авл Постумий Альбин | |
| Дети: | Спурий Постумий Альбин (консул 186 года до н. э.) (?) | |
Луций Постумий Альбин (лат. Lucius Postumius Albinus; ум. 215 до н. э.) — древнеримский политик и полководец, консул 234, 229 и 215 до н. э.
Представитель известного патрицианского рода Постумиев. В 234 до н. э. был консулом, в 229 до н. э. был избран консулом вторично. Участвовал в кампании против иллирийцев[1]. В условиях начавшейся Второй Пунической войны был избран претором в 216 до н. э., несмотря на то, что это противоречило традиционному порядку должностей (cursus honorum). Альбину поручалось ведение войны в Галлии[2]; согласно Полибию, его задачей было «отвлечь кельтов, участвовавших в походе Ганнибала, обратно на родину»[3].
Несмотря на его отсутствие в Риме, позднее он был избран консулом на 215 до н. э.[4]. В 215 до н. э., не успев вступить в должность, попал в засаду к галльскому племени бойев и был убит в Литанском лесу (около современной Болоньи). По рассказу Тита Ливия, галлы подрубили деревья по обе стороны от дороги, по которой шло войско. Когда Альбин с двумя легионами проходил через лес, галлы повалили деревья на римлян. Началась паника, в ходе которой галлы уничтожили большую часть армии[4]. Альбин был в числе убитых[4][5].
Бойи с торжеством внесли его доспехи в храм, наиболее у них почитаемый: с отрубленной головы счистили всё мясо и по обычаю своему обделали череп в золото: из него, как из священного сосуда, совершали по праздникам возлияния и пили, как из чаши, жрецы и предстоятели храма. Победу галлы одержали большую и добыча была немалой: хотя животных по большей части задавило павшими деревьями, зато по всему пути разбитого, но не рассеявшегося в беспорядочном бегстве войска находили валявшиеся вещи[4].
Напишите отзыв о статье "Луций Постумий Альбин (консул 234 года до н. э.)"
Примечания
- ↑ Полибий. Всеобщая история, II, 11: текст на [www.perseus.tufts.edu/hopper/collection?collection=Perseus:collection:Greco-Roman греч. и англ.] и рус.
- ↑ Тит Ливий. История от основания города, XXII, 35: текст на [www.thelatinlibrary.com/liv.html латинском] и [www.ancientrome.ru/antlitr/livi/index.htm русском]: additi duo praetores, M. Claudius Marcellus in Siciliam, L. Postumius Albinus in Galliam.
- ↑ Полибий. Всеобщая история, II, 106: текст на [www.perseus.tufts.edu/hopper/collection?collection=Perseus:collection:Greco-Roman греч. и англ.] и рус.
- ↑ 1 2 3 4 Тит Ливий. История от основания города, XXIII, 24: текст на [www.thelatinlibrary.com/liv.html латинском] и [www.ancientrome.ru/antlitr/livi/index.htm русском]
- ↑ Полибий. Всеобщая история, II, 118: текст на [www.perseus.tufts.edu/hopper/collection?collection=Perseus:collection:Greco-Roman греч. и англ.] и рус.
Ссылки
- [quod.lib.umich.edu/m/moa/ACL3129.0001.001/106?rgn=full+text;view=image Луций Постумий Альбин (консул 234 года до н. э.)] (англ.). — в Smith's Dictionary of Greek and Roman Biography and Mythology.
| ||||||
Отрывок, характеризующий Луций Постумий Альбин (консул 234 года до н. э.)
Этот первый, длинный разговор с Сперанским только усилил в князе Андрее то чувство, с которым он в первый раз увидал Сперанского. Он видел в нем разумного, строго мыслящего, огромного ума человека, энергией и упорством достигшего власти и употребляющего ее только для блага России. Сперанский в глазах князя Андрея был именно тот человек, разумно объясняющий все явления жизни, признающий действительным только то, что разумно, и ко всему умеющий прилагать мерило разумности, которым он сам так хотел быть. Всё представлялось так просто, ясно в изложении Сперанского, что князь Андрей невольно соглашался с ним во всем. Ежели он возражал и спорил, то только потому, что хотел нарочно быть самостоятельным и не совсем подчиняться мнениям Сперанского. Всё было так, всё было хорошо, но одно смущало князя Андрея: это был холодный, зеркальный, не пропускающий к себе в душу взгляд Сперанского, и его белая, нежная рука, на которую невольно смотрел князь Андрей, как смотрят обыкновенно на руки людей, имеющих власть. Зеркальный взгляд и нежная рука эта почему то раздражали князя Андрея. Неприятно поражало князя Андрея еще слишком большое презрение к людям, которое он замечал в Сперанском, и разнообразность приемов в доказательствах, которые он приводил в подтверждение своих мнений. Он употреблял все возможные орудия мысли, исключая сравнения, и слишком смело, как казалось князю Андрею, переходил от одного к другому. То он становился на почву практического деятеля и осуждал мечтателей, то на почву сатирика и иронически подсмеивался над противниками, то становился строго логичным, то вдруг поднимался в область метафизики. (Это последнее орудие доказательств он особенно часто употреблял.) Он переносил вопрос на метафизические высоты, переходил в определения пространства, времени, мысли и, вынося оттуда опровержения, опять спускался на почву спора.Вообще главная черта ума Сперанского, поразившая князя Андрея, была несомненная, непоколебимая вера в силу и законность ума. Видно было, что никогда Сперанскому не могла притти в голову та обыкновенная для князя Андрея мысль, что нельзя всё таки выразить всего того, что думаешь, и никогда не приходило сомнение в том, что не вздор ли всё то, что я думаю и всё то, во что я верю? И этот то особенный склад ума Сперанского более всего привлекал к себе князя Андрея.
Первое время своего знакомства с Сперанским князь Андрей питал к нему страстное чувство восхищения, похожее на то, которое он когда то испытывал к Бонапарте. То обстоятельство, что Сперанский был сын священника, которого можно было глупым людям, как это и делали многие, пошло презирать в качестве кутейника и поповича, заставляло князя Андрея особенно бережно обходиться с своим чувством к Сперанскому, и бессознательно усиливать его в самом себе.
