Луций Постумий Мегелл (консул 262 года до н. э.)
| Луций Постумий Мегелл Lucius Postumius Megellus | ||
| ||
|---|---|---|
| Смерть: | 253 до н. э. | |
| Отец: | Луций Постумий Мегелл | |
Луций Постумий Мегелл (лат. Lucius Postumius Megellus; ум. 253 до н. э.) — консул Древнего Рима 262 до н. э.
Луций Постумий происходил из древнего патрицианского рода Постумиев. Его отцом был Луций Постумий Мегелл, три раза становившийся консулом и прославившийся экстравагантными поступками, граничащими с безумием.
Однако, непопулярность отца никак не повлияла на карьеру младшего Мегелла. В 262 до н. э. Луций Постумий стал консулом. Уже три года шла Первая Пуническая война. Луций Постумий и его коллега были отправлены с войском в Сицилию, где осадили карфагенский город Акрагант.[1] Пять месяцев римляне держали осаду. В течение этого времени карфагенский полководец Ганнон собрал армию и выступил к Акраганту, где разбил лагерь и провёл ещё два месяца. После того, как Ганнон получил сообщение, что голод в городе стал невыносим, он вступил в открытый бой с римлянами. В этом сражении римляне обратили карфагенян в бегство, а гарнизон, отчаявшись, ночью покинул город. Не встретив сопротивления, римляне заняли Акрагант.[2]
В 253 до н. э. Луций Постумий был избран цензором, однако, в тот же год скончался.
Напишите отзыв о статье "Луций Постумий Мегелл (консул 262 года до н. э.)"
Примечания
- ↑ Полибий. Всеобщая история, I, 17: текст на [www.perseus.tufts.edu/hopper/collection?collection=Perseus:collection:Greco-Roman греч. и англ.] и рус.
- ↑ Полибий. Всеобщая история, I, 19: текст на [www.perseus.tufts.edu/hopper/collection?collection=Perseus:collection:Greco-Roman греч. и англ.] и рус.
Ссылки
- [quod.lib.umich.edu/m/moa/ACL3129.0002.001/1019?rgn=full+text;view=image Луций Постумий Мегелл (консул 262 года до н. э.)] (англ.). — в Smith's Dictionary of Greek and Roman Biography and Mythology.
| ||||||
Отрывок, характеризующий Луций Постумий Мегелл (консул 262 года до н. э.)
Долохов сказал, что казаки страшны только для таких отсталых, как он с товарищем, но что на большие отряды казаки, вероятно, не смеют нападать, прибавил он вопросительно. Никто ничего не ответил.«Ну, теперь он уедет», – всякую минуту думал Петя, стоя перед костром и слушая его разговор.
Но Долохов начал опять прекратившийся разговор и прямо стал расспрашивать, сколько у них людей в батальоне, сколько батальонов, сколько пленных. Спрашивая про пленных русских, которые были при их отряде, Долохов сказал:
– La vilaine affaire de trainer ces cadavres apres soi. Vaudrait mieux fusiller cette canaille, [Скверное дело таскать за собой эти трупы. Лучше бы расстрелять эту сволочь.] – и громко засмеялся таким странным смехом, что Пете показалось, французы сейчас узнают обман, и он невольно отступил на шаг от костра. Никто не ответил на слова и смех Долохова, и французский офицер, которого не видно было (он лежал, укутавшись шинелью), приподнялся и прошептал что то товарищу. Долохов встал и кликнул солдата с лошадьми.
«Подадут или нет лошадей?» – думал Петя, невольно приближаясь к Долохову.
Лошадей подали.
– Bonjour, messieurs, [Здесь: прощайте, господа.] – сказал Долохов.
Петя хотел сказать bonsoir [добрый вечер] и не мог договорить слова. Офицеры что то шепотом говорили между собою. Долохов долго садился на лошадь, которая не стояла; потом шагом поехал из ворот. Петя ехал подле него, желая и не смея оглянуться, чтоб увидать, бегут или не бегут за ними французы.
Выехав на дорогу, Долохов поехал не назад в поле, а вдоль по деревне. В одном месте он остановился, прислушиваясь.
– Слышишь? – сказал он.
Петя узнал звуки русских голосов, увидал у костров темные фигуры русских пленных. Спустившись вниз к мосту, Петя с Долоховым проехали часового, который, ни слова не сказав, мрачно ходил по мосту, и выехали в лощину, где дожидались казаки.
