Луций Фабий Юст

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Луций Фабий Юст
лат. Lucius Fabius Iustus
Консул-суффект Римской империи
102 год
 

Луций Фабий Юст (лат. Lucius Fabius Iustus) — римский государственный деятель второй половины I века — начала II века, консул-суффект 102 года. Происходил из провинции, сделал карьеру при императорах Нерве и Траяне, был дружен с Плинием Младшим.





Биография

Происхождение

О происхождении Луция Фабия Юста нет точных сведений. Историки Рональд Сайм и Вернек Эк полагают, что он был выходцем из сенаторского рода из Нарбонской Галлии[1]. Однако их версия подвергается сомнению. Существует мнение, основанное на эпиграфических данных, что Луций Фабий Юст происходил с Пиренейского полуострова[1]. Сторонники данной гипотезы опираются на количество надписей с упоминанием родового имени «Фабий», обнаруженных в Нарбонской Галлии и испанских провинциях. Если в Нарбонской Галлии таковых насчитывается всего 50, то в провинциях Пиренейского полуострова их количество превышает 300 единиц[1].

Историк А. Кабаллос отмечает, что ряд сенаторов, носивших родовое имя «Фабий», происходили именно из Испании[1]. Что касается провинции, из которой был родом Юст, то здесь мнение историков склоняется к Лузитании, точнее, её южной части[1]. Так, там была обнаружена надпись с упоминанием некоего Фабия Юста из Галериевой трибы[2]. По мнению исследовательницы Франсуазы де Боск-Плато, Луций Фабий Юст происходил из испанского города Улия[3].

Карьера

Луций Фабий Юст относился к классу так называемых «новых людей» (лат. homines novi). Он был возведен в сенаторское сословие в конце I века: либо в правление Домициана, либо при Нерве, либо уже при Траяне[4]. О карьере Юста до консульства ничего не известно. Однако Рональд Сайм считает, что в 97 году он занимал должность легата легиона, какого конкретно, сказать нельзя[5]. В эпоху правления императора Нервы, то есть в промежуток между 96 и 98 годом, Юст находился на посту претора[6]. В марте 102 года он занимал должность консула-суффекта[7]. Накануне начала второй дакийской кампании в 105 году Юст заменяет Авла Цецилия Фаустина на посту легата пропретора Нижней Мезии[1].

В 105 году римские провинции подверглись нападению даков. Их правитель Децебал захватывает территорию Баната, находившуюся под римским контролем, а затем атаковал Мезию. Траян покинул Рим в июне 105 года. Император, прибывший на дунайское побережье, столкнулся с затруднительной ситуацией. Рейды даков опустошили провинцию Нижняя Мезия. Согласно информации, представленной на рельефе колонны Траяна, Децебалу удалось завладеть несколькими крепостями, где дислоцировались вспомогательные подразделения римской армии. Многие римские форты в Валахии были заняты или осаждены дакийскими отрядами равно как и те укрепления, что были построены вдоль Дуная. Траян усилил войска, находившиеся под командованием Фабя Юста. Всё лето 105 года было потрачено на ликвидацию последствий вторжения[8][9]. В следующем году Траян вторгся в царство даков и покорил его. Юст оставался легатом пропретором Нижней Мезии приблизительно до 108 года[1].

В 108/109 году Юст был назначен легатом пропретором Сирии, сменив Авла Корнелия Пальму Фронтониана. На этом посту он оставался практически в течение четырёх лет, то есть до 111/112 года[1]. Дальнейшая его биография неизвестна.

Луций Фабий Юст был другом Плиния Младшего[10]. Последний написал ему несколько писем, одно которых датируется 98 годом[11]. Там Плиний укоряет Юста, что тот давно ему ничего не писал[12]. Второе письмо относится к 107 году[13]. В нём Плиний упоминает о том, что Юст хотел бы получить экземпляр его сочинений[14]. Кроме того, Публий Корнелий Тацит посвятил Юсту свой труд «Диалог об ораторах»[15].

Напишите отзыв о статье "Луций Фабий Юст"

Примечания

  1. ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 Des Boscs-Plateaux, 2006, p. 535.
  2. ↑ Corpus Inscriptionum Latinarum [db.edcs.eu/epigr/epi_einzel_de.php?p_belegstelle=CIL+02%2C+00214&r_sortierung=Belegstelle 2, 214]
  3. ↑ Des Boscs-Plateaux, 2006, p. 186.
  4. ↑ Des Boscs-Plateaux, 2006, p. 391.
  5. ↑ Syme, R. Tacitus. Vol. 1. — Oxford, 1958. — С. 74.
  6. ↑ Flobert, 2002, p. 472.
  7. ↑ Des Boscs-Plateaux, 2006, p. 431.
  8. ↑ Bennett, 1997, p. 97.
  9. ↑ Strobel, 2010, p. 264.
  10. ↑ Flobert, 2002, p. 35.
  11. ↑ Flobert, 2002, p. 45.
  12. ↑ Плиний Младший. Письма. I. 11.
  13. ↑ Flobert, 2002, p. 268.
  14. ↑ Плиний Младший. Письма. VII. 2.
  15. ↑ Тацит. Диалог об ораторах. 1.

Источники и литература

Источники

  1. Публий Корнелий Тацит. [ancientrome.ru/antlitr/t.htm?a=1346766677 Диалог об ораторах].
  2. Плиний Младший. [www.krotov.info/acts/02/01/pliniy.html Письма].

Литература

  1. Julian Bennett. Trajan. Optimus Princeps. — Routledge, 1997.
  2. Annette Flobert. Lettres de Pline. — Flammarion, 2002.
  3. Françoise Des Boscs-Plateaux. Un parti hispanique à Rome?: ascension des élites hispaniques et pouvoir politique d'Auguste à Hadrien, 27 av. J.-C.-138 ap. J.-C. — Madrid: Casa de Velázquez, 2006.
  4. Karl Strobel. Kaiser Traian. Eine Epoche der Weltgeschichte. — Friedrich Pustet, 2010.

Отрывок, характеризующий Луций Фабий Юст

Соня задумалась. Вопрос о том, как писать к Nicolas и нужно ли писать и как писать, был вопрос, мучивший ее. Теперь, когда он был уже офицер и раненый герой, хорошо ли было с ее стороны напомнить ему о себе и как будто о том обязательстве, которое он взял на себя в отношении ее.
– Не знаю; я думаю, коли он пишет, – и я напишу, – краснея, сказала она.
– И тебе не стыдно будет писать ему?
Соня улыбнулась.
– Нет.
– А мне стыдно будет писать Борису, я не буду писать.
– Да отчего же стыдно?Да так, я не знаю. Неловко, стыдно.
– А я знаю, отчего ей стыдно будет, – сказал Петя, обиженный первым замечанием Наташи, – оттого, что она была влюблена в этого толстого с очками (так называл Петя своего тезку, нового графа Безухого); теперь влюблена в певца этого (Петя говорил об итальянце, Наташином учителе пенья): вот ей и стыдно.
– Петя, ты глуп, – сказала Наташа.
– Не глупее тебя, матушка, – сказал девятилетний Петя, точно как будто он был старый бригадир.
Графиня была приготовлена намеками Анны Михайловны во время обеда. Уйдя к себе, она, сидя на кресле, не спускала глаз с миниатюрного портрета сына, вделанного в табакерке, и слезы навертывались ей на глаза. Анна Михайловна с письмом на цыпочках подошла к комнате графини и остановилась.
– Не входите, – сказала она старому графу, шедшему за ней, – после, – и затворила за собой дверь.
Граф приложил ухо к замку и стал слушать.
Сначала он слышал звуки равнодушных речей, потом один звук голоса Анны Михайловны, говорившей длинную речь, потом вскрик, потом молчание, потом опять оба голоса вместе говорили с радостными интонациями, и потом шаги, и Анна Михайловна отворила ему дверь. На лице Анны Михайловны было гордое выражение оператора, окончившего трудную ампутацию и вводящего публику для того, чтоб она могла оценить его искусство.
– C'est fait! [Дело сделано!] – сказала она графу, торжественным жестом указывая на графиню, которая держала в одной руке табакерку с портретом, в другой – письмо и прижимала губы то к тому, то к другому.
Увидав графа, она протянула к нему руки, обняла его лысую голову и через лысую голову опять посмотрела на письмо и портрет и опять для того, чтобы прижать их к губам, слегка оттолкнула лысую голову. Вера, Наташа, Соня и Петя вошли в комнату, и началось чтение. В письме был кратко описан поход и два сражения, в которых участвовал Николушка, производство в офицеры и сказано, что он целует руки maman и papa, прося их благословения, и целует Веру, Наташу, Петю. Кроме того он кланяется m r Шелингу, и m mе Шос и няне, и, кроме того, просит поцеловать дорогую Соню, которую он всё так же любит и о которой всё так же вспоминает. Услыхав это, Соня покраснела так, что слезы выступили ей на глаза. И, не в силах выдержать обратившиеся на нее взгляды, она побежала в залу, разбежалась, закружилась и, раздув баллоном платье свое, раскрасневшаяся и улыбающаяся, села на пол. Графиня плакала.
– О чем же вы плачете, maman? – сказала Вера. – По всему, что он пишет, надо радоваться, а не плакать.
Это было совершенно справедливо, но и граф, и графиня, и Наташа – все с упреком посмотрели на нее. «И в кого она такая вышла!» подумала графиня.
Письмо Николушки было прочитано сотни раз, и те, которые считались достойными его слушать, должны были приходить к графине, которая не выпускала его из рук. Приходили гувернеры, няни, Митенька, некоторые знакомые, и графиня перечитывала письмо всякий раз с новым наслаждением и всякий раз открывала по этому письму новые добродетели в своем Николушке. Как странно, необычайно, радостно ей было, что сын ее – тот сын, который чуть заметно крошечными членами шевелился в ней самой 20 лет тому назад, тот сын, за которого она ссорилась с баловником графом, тот сын, который выучился говорить прежде: «груша», а потом «баба», что этот сын теперь там, в чужой земле, в чужой среде, мужественный воин, один, без помощи и руководства, делает там какое то свое мужское дело. Весь всемирный вековой опыт, указывающий на то, что дети незаметным путем от колыбели делаются мужами, не существовал для графини. Возмужание ее сына в каждой поре возмужания было для нее так же необычайно, как бы и не было никогда миллионов миллионов людей, точно так же возмужавших. Как не верилось 20 лет тому назад, чтобы то маленькое существо, которое жило где то там у ней под сердцем, закричало бы и стало сосать грудь и стало бы говорить, так и теперь не верилось ей, что это же существо могло быть тем сильным, храбрым мужчиной, образцом сыновей и людей, которым он был теперь, судя по этому письму.
– Что за штиль, как он описывает мило! – говорила она, читая описательную часть письма. – И что за душа! Об себе ничего… ничего! О каком то Денисове, а сам, верно, храбрее их всех. Ничего не пишет о своих страданиях. Что за сердце! Как я узнаю его! И как вспомнил всех! Никого не забыл. Я всегда, всегда говорила, еще когда он вот какой был, я всегда говорила…
Более недели готовились, писались брульоны и переписывались набело письма к Николушке от всего дома; под наблюдением графини и заботливостью графа собирались нужные вещицы и деньги для обмундирования и обзаведения вновь произведенного офицера. Анна Михайловна, практическая женщина, сумела устроить себе и своему сыну протекцию в армии даже и для переписки. Она имела случай посылать свои письма к великому князю Константину Павловичу, который командовал гвардией. Ростовы предполагали, что русская гвардия за границей , есть совершенно определительный адрес, и что ежели письмо дойдет до великого князя, командовавшего гвардией, то нет причины, чтобы оно не дошло до Павлоградского полка, который должен быть там же поблизости; и потому решено было отослать письма и деньги через курьера великого князя к Борису, и Борис уже должен был доставить их к Николушке. Письма были от старого графа, от графини, от Пети, от Веры, от Наташи, от Сони и, наконец, 6 000 денег на обмундировку и различные вещи, которые граф посылал сыну.


Источник — «http://wiki-org.ru/wiki/index.php?title=Луций_Фабий_Юст&oldid=81618564»